Полина Филоненко

Полина, слышала, будто вашу судьбу определил старший брат? Это правда?
Да. Мой брат Рома выбрал мне имя — попросил родителей назвать меня в честь Полины Виардо. 

Когда вы родились, вашему брату было всего четыре года. Откуда он знал о Виардо?
Увидел картинку с ее изображением в одном из журналов, которые были дома, и даже в четыре года сообразил, что Полина Виардо — это круто! (Смеется.) Родители, конечно, очень удивились. Кстати, именно брат увидел объявление о наборе детей на театральное отделение Центра гуманитарно-эстетического воспитания. Оторвал не кусочек с адресом и телефоном, а весь лист целиком, принес домой и сказал: «Всё, Поля будет актрисой!» Мама говорит: «Давай у Поли спросим». А брат: «Я решил!» И что мне оставалось делать? Согласилась… Там был очень жесткий отбор, взяли всего 40 человек, а через семь лет, на выпуске, осталось только пятеро. Меня, как ребенка, не подающего особых надежд, приняли на хозрасчет. Через год я доказала свою силу, и меня перевели на бюджет. Родители перестали платить за мое обучение, это было очень почетно! В этом детском центре мне приходилось гораздо тяжелее, чем потом, уже в институте. У меня детства не было, вместо него — пахота. Усердие и сейчас иногда доходит у меня до абсурда.

Вокруг была масса искушений, как вам удавалось «хранить верность» учебе?
Не могу сказать, что я была так уж верна. Я прогуливала. Мама вообще хотела меня оттуда забрать, говорила, что и так не может со мной справиться, что в школе у меня всё очень плохо.

Поведение или учеба?
Учеба. До 14 лет были одни пятерки, а потом начались двойки и тройки. В девятом классе меня вообще из школы хотели исключить. Было отвратительно. Конечно, по литературе у меня как была пятерка, так и осталась. Двойки были по алгебре — ну смешно! В десятый класс я все-таки «пробралась» и взяла учителей хитростью. Говорила: знаете, мне алгебра совершенно не нужна, я иду в театральный институт, а там будет конкурс аттестатов, давайте не будем мне его портить; представляете, я пройду конкурс, а из-за вашей тройки по алгебре меня не возьмут учиться любимому делу — как вы жить будете?! И мне ставили четверку по алгебре. Тогда я шла к преподавателям по информатике, физике, химии... (Улыбается.) 

Вы плохо учились в школе — как и ваша героиня в нашумевшем фильме Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь».
Я считаю, что это нормально. Когда у человека есть цель и порядок в голове, то он может всё попробовать и не утонуть. Я знала, что могу себе позволить не учиться в девятом и десятом классах, потому что впереди еще одиннадцатый, где я могла собраться. Я и курила, и другие глупости делала. Теперь жалею — а что поделаешь? Так мы познавали мир. К слову, Германике было очень сложно найти актрису на роль Кати, потому что большинство девочек из театральных институтов в подростковом возрасте занимались тем, что читали Достоевского и ходили в оперный театр. Даже матом не умели ругаться. Мне в этом плане было проще: когда всё попробовал, уже легко.

Полина, в «Википедии» написано, что вы не поехали поступать в Москву и предпочли Школу русской драмы им. И. О. Горбачёва в родном городе, потому что в Санкт-Петербурге у вас начался бурный роман...
Я не поехала поступать из-за любви? Наверное, нет. С годами я стала понимать, почему осталась в Петербурге. Здесь мама, папа, друзья, а что мне делать в Москве? Одной, холодной-голодной, в общежитии? Молодой человек был, но сейчас мне кажется, что не в нем было дело...

Это из-за него случилась растиражированная в Интернете история, будто вы вены резали?
Нет. Это случилось гораздо раньше, классе в десятом. Я сама никогда в жизни об этом не рассказывала — история получила огласку благодаря режиссеру Марине Александровне Разбежкиной. Я пришла к ней на пробы к фильму «Яр» — там героиня кончает жизнь самоубийством. Моя первая роль! Режиссер спрашивает: «Как ты думаешь, возможно ли из-за какой-то там любви взять и лишить себя жизни?» Я говорю: «Конечно! Вон у меня какие шрамы!» Потом Марину Александровну спрашивали, почему она именно меня утвердила на роль. «Очень просто, — отвечала она, — девочка показала шрамы, сказала, что готова сыграть эту роль»… Что такое в десятом классе вены резать? Попугать всех хотела… Кровь увидела: «Фу, какая гадость, чтобы я еще что-то такое делала из-за любви!»

То есть вашу первую роль вы получили вовсе не из-за ангельской внешности.
Я пришла на первые в жизни пробы, не понимая еще, что режиссеры циники по сути. Они дергают за разные ниточки, пытаясь понять, что ты за человек. Я начала рыдать, рассказывала, как мне живется, почему меня кто-то там бросает, и так далее. Марину Александровну это обескуражило, она не ожидала такой реакции. Меня взяли за наивность и, наверное, за подвижную психофизику, потому что у меня от смеха до рыдания пара секунд. 

Вы стали известной благодаря фильму «Все умрут, а я останусь»...
Я бы так не сказала. Мне очень многое дала роль Сони Мармеладовой в «Преступлении и наказании» — в Петербурге известность пришла именно с этой картиной. Не то чтобы я стала медийным персонажем, но начала сниматься в фэшн-журналах, глянце. Это другой мир, другая профессия — очень интересно. Фильм Германики принес мне не столько популярность, сколько уважение коллег. Многие стали относиться ко мне как к серьезной актрисе, уже по-другому разговаривают. На пробах спрашивают: где вы снимались? Услышав фамилию Достоевский, начинают смотреть иначе, а после упоминания фильма Германики диалог складывается примерно так: «А кого вы там играли?!» — «Привет! Главную роль». — «Так это были вы? А я вас не узнал!» Пробы тут же прекращаются, и начинается разговор на равных. 

Вы как-то сказали, что отказываетесь сниматься в сериалах, а предпочитаете авторское кино, потому что вам «нравится ездить на фестивали, бывать в Каннах и стоять рядом с Робертом Де Ниро»…
Я не знакома с человеком, говорящим такие вещи. Либо у меня раздвоение личности, либо шизофрения, либо старческий маразм! Я не мечтала об авторском кино как таковом, я не артхауса ждала, когда шла в эту профессию. Для меня апогей кинематографической мысли — «9 рота» и Фёдор Бондарчук. Хочу сниматься в таком кино! Не готова рвать душу для двух с половиной зрителей, пусть даже очень умных. Я не отказываюсь от сериалов вообще, но не хочу принимать участие в ужасных, изначально провальных картинах. 

К фильмам военной тематики у вас особое отношение?
Да. Мне очень нравится советское кино, с детства любимый фильм — «А зори здесь тихие». Мне кажется, сейчас не хватает патриотизма, мало людей, готовых с горящими глазами броситься в бой за Родину… 

Считаете, недостаток патриотизма типичен для вашего поколения?
Я не понимаю рамок своего поколения. Мне кажется, поколение перед нами было более жестким, каким-то потерянным. После нас действительно идет поколение next — вообще уже не пьют, не курят… А мы не там и не здесь: не наркоманы, не алкаши и при этом не максималисты, не эстеты. Мне кажется, мы в хорошем смысле нормальные, обыкновенные. Честно, не могу назвать людей моего возраста, которые бы перевернули мир и сгорели…

Полина, на вашей странице «ВКонтакте» у вас между именем и фамилией пять знаков доллара… Что это значит?
А когда я там регистрировалась, мой компьютер других значков делать не умел! Я была двадцать седьмой из тех, кто вообще «ВКонтакте» зарегистрировался. Потом стали появляться клоны, и я оставила эти значки как опознавательный знак. У меня еще в статусе стоит: «Мне нужны деньги, остальное, пардон, комедия». Так это из Горького — мы играли спектакль, и мой любимый друг Леня так говорил эту фразу, что весь курс падал. Конечно, я думаю о деньгах, все-таки мирской человек. (Улыбается.)

А к шопингу как относитесь?
Только им и живу. (Смеется.) Андрей, мой молодой человек, ругается. Одеваюсь по-разному, всё зависит от настроения. За исключением сумок — они должны быть Louis Vuitton. Это не только пунктик, но и необходимость: сумки этой марки можно заполнить вещами, кинуть в самолете или поезде, и с ними ничего не случится. 

На экраны выходит новый фильм с вашим участием — «Привычка расставаться». А вы сами к расставаниям как относитесь?
Легко. Мне кажется, люди, которые от тебя уходят, тебя просто недостойны. Те, которые тобой дорожат, уйти не могут. Сама я никогда не ухожу — не могу, не получается. Это касается и дружбы, и любви. 

Вы однолюб?
Это мой молодой человек однолюб, мне никуда от него не деться. (Улыбается.) Недавно задумалась, сколько же лет мы вместе. Уже скоро семь. Меня это повергло в шок! Мы не так много времени проводим вдвоем, чтобы наскучить друг другу. У него автомобильный бизнес, а для меня это дремучий лес, как и моя профессия для него. Дома мы практически никогда не обсуждаем работу. Лишь изредка. Когда одному из нас надо выговориться, другой сидит молча, ничего не понимая, и время от времени кивает…

Статус жены вас пока не интересует?
Всё как-то некогда. Свадьбу же надо делать летом, в определенный месяц. Всё зависит от урожая, в августе-сентябре есть что на стол поставить...

Неожиданные аргументы для городской девушки.
Да, я верю в приметы. До следующего лета свадьбы у нас точно не будет. Мы уже смеемся, что наш гипотетический сын в армию пойдет и вернется, а мы всё будем к свадьбе готовиться. У нас с Андреем есть квартира и загородный дом. Сейчас вписываемся в стройку, будем вить гнездо. Хотя у меня такой график: с понедельника по среду я в Петербурге, остальные дни — в Москве с ее гостиницами.

Полина, ваши роли очень разно­образны. А в жизни вы часто меняете свой образ? Сколько у вас ипостасей?
Есть Полина-блондинка. Это когда я еду на машине, а она вдруг ломается. Есть Полина депрессирующая. Сегодня, например, вышла из дома — солнца нет, еду и думаю: жизнь бессмысленна! Хорошо, что моя работа позволяет избавляться от подобных мыслей. А если бы я трудилась на заводе или в библиотеке? Точно бы покончила жизнь самоубийством, депрессия бы съела. А тут надо собраться для съемки — собираешься и делаешь. Как в песне Боярского: «Но когда заходить мне не хочется в клетку, «ап» себе говорю я и делаю шаг». Это про меня. (Улыбается.)