Роман Емельянов
«Я безусловный лодырь!»
Максим Арюков
о том, почему он оставил карьеру актера и сколько артист платит за возможность попасть в радиоэфир.
Тебе комфортно в качестве человека из телевизора, светского персонажа?
Я достаточно долго был светским персонажем: работал в эфире — вел утреннее шоу на радио, снимался в кино, с удовольствием участвовал в разных телепроектах. Став программным директором «Русского Радио», я принял очень непростое решение: быть исключительно менеджером, этаким офисным работником, чтобы не сваливать всё в одну кучу.
Трудно поверить, что творческий человек по собственному желанию может стать просто менеджером, офисным работником.
На «Русском Радио» быть просто менеджером и не получится. Ведь ты имеешь дело с музыкой, с творчеством. К тому же эфир я вовсе не оставил, вел хит-парад «Золотой граммофон», позже появилось «Шоу негодяев». Было много разных творческих предложений, но я отказывался. А потом перестали предлагать. Та же история была и у моей мамы. Она великолепно сыграла роль в фильме «Доживем до понедельника», где у нее есть культовая, ставшая поистине народной фраза: «Я говорю не ложить зеркало в парту, а они ложат и ложат». Была прекрасная роль в картине «А зори здесь тихие». Потом родился мой старший брат, и мама решила, что для нее семья важнее, перестала сниматься. Ее звали — она не шла. И когда мама решила, что снова хочет сниматься, вернуться было очень сложно. Так всегда бывает: когда ты долго от чего-то отказываешься, твое место занимают другие.
А сам не боишься повторить судьбу мамы, отказываясь от новых предложений?
Я не вспоминал обо всем остальном, пока не убедился, что рабочий процесс на радиостанции выстроен прочно и у меня появилось немного свободного времени. И на тот же «Фактор А» я пошел не только ради гонорара или славы, а в первую очередь ради самореализации.
Не ради этого ли ты в свое время пошел в театральный? Помнишь, что читал при поступлении?
Басню, которую до сих пор мало кто читает, — «Урок в лесу». Мама передала мне ее по наследству — она окончила «Щепку», там эта басня имела особенный успех. Туда я и пошел учиться, чтобы доказать что-то себе, маме, друзьям. Хотя и в ГИТИСе, и в «Щуке» были не против, и во МХАТе всё нормально складывалось. В итоге выбор в пользу «Щепки» был неудачным: это касалось и педагогического состава, и психологического климата на курсе. Закончилось всё большим скандалом, я был вынужден из института уйти. Дело в том, что в какой-то момент у меня наступило разочарование в учителях. Студент театрального — открытая книга, он впитывает всё, что ему дают, ответственность на педагогах огромная. Очень часто на первый курс люди приходят более талантливыми, чем выходят после окончания. Вот вам пример: когда я понял, что не буду дальше учиться на этом курсе, пошел поступать в другие театральные училища. И провалился везде со страшным треском. Я ничего не смог, стал деревянным, как Буратино.
И ты вернулся обратно в «Щепку»?
Да, но к другим педагогам — Римме Солнцевой и Николаю Верещенко. Когда я учился первый год, ходил на спектакли выпускного курса, причем по многу раз. Это было прекрасно, меня туда тянуло. И они меня взяли, за что не устаю говорить им спасибо.
В итоге сегодня ты в большей степени шоумен, а ведь хотел быть актером.
Я насмотрелся театральной жизни. Я столкнулся лицом к лицу со всей несправедливостью, неудачливостью и нереализованностью многих театральных актеров. Зрители, приходя в театр, видят красивую сцену, кресла, буфет и не понимают, что труппа состоит не из пяти актеров, стоящих на сцене, а из ста, а то и двухсот человек, которые заняты в постановке. И зачастую среди них есть лучшие выпускники театральных вузов, которым за всю их 30-летнюю карьеру кроме фразы «Кушать подано!» не дали ничего больше сыграть. Когда после окончания вуза в моей жизни появилось радио, я понял: заниматься театром нужно только тогда, когда не заниматься им ты не можешь. Более того, я уверен, что и без меня театр совершенно спокойно проживет. Эфир на радио стал моим личным театром с многомиллионной аудиторией, в котором я являюсь не только артистом, но и режиссером, и декоратором, и осветителем. Более того, я могу самовыражаться, не являясь инструментом в руках другого.
Не жалеешь, что сделал этот выбор?
Нет. Был единственный вариант, при котором я остался бы в профессии. Несколько студентов, и меня в том числе, привлекли участвовать в мюзикле, который решил поставить Виталий Соломин. Он шикарно пел, великолепно двигался. Спектакль «Свадьба Кречинского» мы ставили три или четыре года. Не все выдержали этот путь... Причем каждая репетиция для нас начиналась с физической разминки, которая шла часа два, и Соломин частенько принимал в ней участие. Никогда не забуду, как он в свои годы легко садился на шпагат. Иногда во время репетиции мы садились на сцене в круг и просто общались с ним о жизни, о политике, о его дочке. Он очень много о ней говорил, и мне казалось, я ее знаю практически как близкого человека. Спустя годы, увидев ее однажды, я бросился к ней с объятиями, чем очень сильно ее удивил, потому что в жизни до этого мы с ней не пересекались. Говорили, у Соломина был план: на основе нашего курса сделать свой театр. За этим человеком я пошел бы куда угодно. Но всё получилось иначе...
Вернемся к радио. Ходят разговоры о том, что за возможность попасть в эфир артисты платят серьезные суммы. Или что обязательно нужно иметь связи…
Только через постель! Спроси «Бурановских бабушек»! (Смеется.) В нашей стране, к великому сожалению, люди верят, что всё делается окольными путями. Зачастую многие молодые артисты становятся жертвами мошенников только потому, что побоялись пойти напрямую, наслушавшись каких-то сплетен. Они знакомятся с кем-то а-ля из шоу-бизнеса, им говорят: «Я знаю руководство и всё вам сделаю, но стоить это будет столько-то...» Это всё профанация и бред! У нас есть худсовет, который и решает, попадает песня в ротацию или нет.
Были артисты, которым ты отказал в радиоэфире и они на тебя сильно обиделись?
Уверен, есть такие и артисты, и продюсеры. Но фишка в том, что не я один принимаю это решение, а художественный совет. Его возглавляет президент «Русской Медиагруппы»
Сергей Кожевников, за которым всегда последнее слово. Те или иные решения мы принимаем для слушателей, а не потому, что нам так хочется. Но конечно, многие обижаются на то, что они вложили кучу денег в запись песни, а на радио какой-то Рома или Вася говорит им «нет». Сегодня, во времена Интернета, соцсетей, где все могут услышать композицию, вахтер типа Романа Емельянова запретить хорошую песню не может. Наглядный пример — песня Натали «О боже, какой мужчина!». Она стала бы популярной, даже если бы «Русское Радио» не взяло ее в ротацию.
Ты можешь сейчас назвать себя счастливым человеком?
Наверное, да. Вообще, знаешь, счастье — это не то, чем нужно хвастаться, иначе рискуешь его потерять. Счастье должно быть только твоим. Поэтому я не таскаю своего сына на светские мероприятия и не говорю о том, что у меня на личном фронте.
Не надоело быть перфекционистом по жизни?
Честно, сам не понимаю, откуда это. Но не всё отличненько, ошибок тоже очень много, уж поверь мне! Я по натуре себя считаю безусловным лодырем и аморфным типом. Нет ничего приятнее, чем лежать на диване и заниматься любимым делом — смотреть кино.
Бывает такое, что ты приходишь домой, ложишься в кровать и думаешь: «Не дай бог всё это закончится»?
Конечно, иногда я малодушно позволяю себе такие мысли, но быстро собираюсь. Я ведь в своей жизни прошел несколько обнулений — эмоциональных, финансовых и карьерных. И как ни странно, все они приводят к лучшему. Всё начинается с тишины. Поэтому впереди новые идеи, новые проекты и планы.