Дмитрий Белоцерковский

Как тут, оказывается, хорошо!

Хочешь сказать, что ты здесь не был?
Я как-то во время учебы не тусил...

Чем же ты занимался во время учебы?
Учился. И денег не было тусить. Зарабатывал сам, как мог. Да и по мне, лучше спортом заняться — побегать, в футбол поиграть.

Скажи, а это не ты ли в прошлом году на футбольном турнире фестиваля «Черешневый лес» стал лучшим игроком?
Да, я. Мы вместе с Ромой Серковым из нашего Театра «Содружество актеров Таганки» в этой игре получили награду «За артистизм» и выиграли суперприз — поездку на Олимпиаду в Лондон.

То есть ты почти профессионально играешь в футбол?
Не только. Я еще на фортепьяно играю. Закончил музыкальную школу — мама мечтала, чтобы у меня было музыкальное образование. Вот только в музыкалку я ходил через футбольное поле, где мои друзья гоняли мяч. Поэтому я брал нотные тетради и кеды. На всякий случай. (Смеется.) Но всё равно к окончанию школы я хорошо подготовился и всё сдал.

Почему мама решила, что тебе лучше стать музыкантом, а не футболистом?
Она рассказывала, что я запел уже в восемь месяцев: лежал в кроватке и подпевал радиоприемнику… «Подмосковные вечера» у меня чистенько выходили. Поэтому еще в детсаду я выступал в ДК химиков в родном Невинномысске. Помню, победил в конкурсе «Добрые молодцы» и выиграл приставку «Денди» — был горд и безмерно счастлив. А актером стал, потому что, во-первых, в аттестате у меня были все тройки, во-вторых, я был ведущим игроком в школьном КВН. Да и с футболом не вышло: в «Арсенал» хотели взять, но взяли Аршавина. Мы созванивались с Арсеном Венгером, разговаривали, я сказал: «Нет, Арсен, я выберу театр, не изменю Таганке, извини. Я был в Лондоне, мне не понравилась ваша атмосфера, я не знаю язык...» Он всё надеется, ждет меня, потому что Аршавин уже не тот. (Смеется.)

Так прямо и не понравилось тебе в Лондоне?
Конечно, понравилось! Нас же с Ромой компания Bosco экипировала по полной программе, и поэтому мы стали полноправными участниками Russian Olympic Team. Помню, в аэропорту я какой-то бабушке, которая подошла за автографом (она решила, что я олимпийский чемпион), расписался от имени Федора Емельяненко (спортсмен, чемпион по боевому самбо в тяжелом весе. — Прим. ОК!). (Смеется.)

Без зазрения совести?
Как-то так. (Улыбается.) 

Не жалеешь, что не сложилось с футболом?
Нет. Я рад, что на фестивале «Черешневый лес» есть футбольный турнир. Это очень круто, потому что он дает нам возможность заниматься еще одним любимым делом. Во время игр мы, как настоящие спортсмены, просыпаемся в шесть утра, бежим на разминку, тренируемся, потом бежим на репетицию...

Здорово. Скажи, ты с первого раза поступил в Щепкинское? Куда-то еще пробовался?
Как все студенты, пробовался во все вузы: и в ГИТИС, и в Школу-студию МХАТ, и в «Щуку». Хотя вообще мечтал о ВГИКе. И сразу прошел туда по конкурсу, это была моя первая победа. Потому что если ты творческий конкурс прошел, то, скорее всего, тебя уже возьмут. Потом я и в
ГИТИСе дошел до конкурса. А вот во МХАТе меня сразу скинули. Я был в шоке: курс набирал Константин Райкин, а мне как раз все говорили, что я в его органике — очень подвижный. Но на прослушивании меня смотрела его жена (педагог Школы-студии МХАТ Елена Бутенко. — Прим. ОК!). Большой поток, преподаватели часто вначале прослушивают по одному, и только уже на третьем конкурсе они собираются вместе и просматривают тех, кого выбрали. Ребята посоветовали все-таки пойти к самому Райкину, что я и сделал. И так получилось, что он пропустил меня на первый тур, на второй и даже на третий. Но вот на третьем туре, когда собрались уже все педагоги... кто-то был сильно удивлен.

Неловкая ситуация.
Да, ситуация. В итоге ничего страшного, я поступил в мастерскую к режиссерам Малого театра Владимиру Михайловичу Бейлису и Виталию Николаевичу Иванову и к замечательным педагогам Римме Гавриловне Солнцевой и Евгении Олеговне Дмитриевой. И ни разу не пожалел. Кстати, у нас на курсе преподавал Борис Клюев. Сейчас вот снимаемся с ним в соседних павильонах. 

В командных видах спорта обычно один за всех и все за одного. А в театре, в кино, на твой взгляд, каждый сам за себя или тоже многое зависит от партнеров?
Конечно, если есть команда, это очень важно. В хороших проектах, таких как «Восьмидесятые» на СТС, работать просто сказка. Когда есть партнеры, которые с тобой на одной волне, всё получается само собой, легко и непринужденно. А когда партнеров нет, то, конечно, надеешься только на себя. Но на других надейся, а сам не плошай. 

А у тебя много друзей и вообще людей, которые тебя понимают?
Думаю, да. Я в принципе пытаюсь быть легким, общительным. 

Что значит «пытаешься быть»? Есть необходимость?
Конечно. Всякое бывает, но нужно стараться проще смотреть на вещи, улыбаться почаще. Все проблемы — от ума. Мозги иногда лучше выключать, чтобы не зацикливаться на трудностях. Например, многие молодые люди думают, что ребенок может им как-то помешать, что будут большие расходы. Мне кажется, это неправильно. Во-первых, ребенок — большое чудо, а во-вторых, его появление может стать хорошей мотивацией. И даже если условия остаются скромными, то всегда можно найти выход из положения. У нас с женой, например, не было вопросов, рожать или не рожать. И когда мы не могли купить дочке фирменные детские вещи, то шли в секонд-хенд и там покупали тот же Tommy Hilfiger, только на вес.

Тебе двадцать четыре, а сколько лет дочке?
Дочке два с половиной года.

То есть у вас был студенческий брак?
Да, мы с Викой вместе учились, с первого курса жили в гражданском браке. А когда поняли, что беременны, сразу расписались.

Она сейчас работает?
Вика почти сразу стала сниматься, играет в Театре «Новая драма»... Она попросила много про нее не говорить. (Улыбается.)

Вика москвичка или тоже приехала из провинции?
Она родом из Питера.

То есть вы сами воспитываете дочь и вам никто не помогает?
Почему же?! То моя мама, то Викина — все помогают по мере необходимости. Но в целом мы стараемся справляться сами.
Давай поговорим о твоем герое в «Восьмидесятых». Ты родился в конце 80-х и, думаю, немного знаешь о том времени. Кто вводил тебя в курс дела?

Родители, партнеры по площадке?
Конечно, мне много чего рассказывали. Но я же провинциал, а в провинцию всё приходит немного с задержкой. Поэтому мне кажется, что я застал ту атмосферу. Например, я помню, как можно было спокойно зайти к соседу за сахаром. У нас был мальчик, очень смешной, он не выговаривал «л». Когда он просил у соседей масло, то выходило примерно так: «Дядя Срава, мама попросира масро, сривочное». Я к тому, что время было такое — жили бедно, но можно было хоть зубную пасту попросить, никто ни в чем не отказывал. 

Думаешь, сейчас всё изменилось?
Меняются только предлагаемые обстоятельства. И сегодня можно встретить хороших, отзывчивых людей. Я уверен, что их немало. Но мне было интересно окунуться в свои детские годы, примерить одежду, которую тогда носили. Хотя мой персонаж в принципе похож на современных парней: папа у него богатый, он может позволить себе всё, что захочет, но ему это неинтересно. Поэтому он просыпается уже с пятьюдесятью идеями: постоянно что-то придумывает, крутится, хочет всего добиться сам.

А тебе самому нравится кто-нибудь из модных героев 80-х? Майкл Джексон, Цой, может быть, Джеки Чан?
Конечно, Цой! Мы во дворе очень любили играть на гитарах, поэтому Цой был моим кумиром. У нас и в «Восьмидесятых» ему была посвящена одна серия. Меня чуть ли не до слез пробрало, когда мы пели: «Перемен требуют наши сердца…» (копирует манеру Виктора Цоя). Я потом, когда пересматривал эту серию, на диване даже подскакивал. Знаете, как в детстве, когда посмотришь фильм с Жан-Клодом Ван Даммом, а потом еще полчаса перед зеркалом ногами машешь. «Кино» я до сих пор уважаю — часто слушаю в машине.

По закону жанра главный герой всегда яркий, интересный, красивый, а его друг — полная противоположность. В «Восьмидесятых» же наоборот...
(Перебивает.) Александр Якин очень красивый!

Но он играет такого простачка, а ты рядом с ним просто-таки красавчик. И тем не менее главная роль у него, а у тебя — роль второго плана.
А какая разница?! Есть актеры, которые играют третий пень справа, а делают это так, что я не могу от них глаз оторвать. Мне на форумах часто задают вопрос: «Когда же у вас будет главная роль?» А зачем мне главная? Мне и так хорошо. Я уверен, что задача актера очень простая: мы должны хорошо сделать любую роль в любом проекте. 

У тебя есть любимая театральная роль?
Конечно. Кощей Бессмертный. (Смеется.) Правда, я не шучу. «Две Бабы-яги» — отличная сказка, детям очень нравится. Да и родители к нам с удовольствием приходят. Эта сказка, пожалуй, сейчас лучшая в Москве. Я видел другие спектакли, на которых дети до антракта начинают засыпать или вертеться. А у нас они и визжат, и хохочут.

Дочь видела папу в роли Кощея?
Уже три раза. 

А когда она тебя по телевизору видит, как реагирует?
В первый раз она меня увидела в «Папиных дочках» — ей был год или полтора. Взгляд у ребенка был абсолютно потерянный: она не поняла почему папа сидит рядом и тут же он на экране. Потом, когда меня стали чаще показывать, привыкла и теперь уже не пугается.