Максим Маринин и Наталья Сомова

Максим, Наташа, у вас очень интересная история знакомства. Максим, скажите, как вы решились на свидание вслепую?
Наталья: Что? Тебе так и сказали — «свидание вслепую?»

Максим: Нет, конечно! Нас познакомила общая знакомая. Она сказала мне, что есть одна девушка, которая, на ее взгляд, должна мне понравиться. Девушек красивых много, а вот духовное родство возникает не с каждой. Мы с Наташей встретились, и я сразу почувствовал, что она мой человек. И рядом, и на расстоянии мы не испытывали дискомфорта. Для меня это было основополагающим моментом, ну а то, что Наташа красавица…
Н.: …спортсменка, комсомолка… (Улыбается.)
М.: …всё это было дополнительным бонусом. 

Наташа, а вы до знакомства с Максимом следили за фигурным катанием, знали о существовании такого спортсмена?
Н.: Не то чтобы следила. Я смотрела чемпионаты, но по фамилиям никого не знала. Лена спросила, нравится ли мне фигурное катание, я ответила утвердительно. Она пригласила меня на чемпионат мира, который проходил в Москве, а после соревнований представила нас друг другу. 

Максим, вы испытываете чувство гордости, приходя к Наташе в театр?
М.: Конечно. Мне приятно, когда ко мне подходят и говорят: «Спасибо, Максим. Наташа так сегодня танцевала!» Но с другой стороны, мне неловко. Почему меня-то благодарят? Я не имею к этому никакого отношения. Это Наташа молодец. (Улыбается.)

Вы уже довольно долго живете вместе. Есть ли у вас какие-то семейные табу, ну скажем, нельзя говорить дома о работе?..
М.: А мы и так практически не разговариваем о работе. У нас есть дети. Нам приятнее о них говорить, о том, как у них день прошел.

19 октября прошлого года у вас родилась дочь. Как сын отнесся к появлению сестренки? Не ревнует? 

Н.: Нет. Артемий понимает, что теперь он старший брат. Более того, он может подойти к сестренке и объявить: «Я ее папа». Сын очень трепетно относится к Ульяне, постоянно просит разрешения поносить ее на ручках, лишний раз подходит ее поцеловать. Всё ему интересно.

А в честь кого вы дали дочери такое красивое и редкое имя?
М.: Просто Наташе очень хотелось, чтобы имя было…
Н.: …не как у всех.
М.: Да. Я ее спрашиваю: «Зачем не как у всех?» Важно же и о будущем малыша думать, когда даешь ему имя. А то, знаете, много было имен типа «Да здравствует Первое мая»…
Н.: (Смеется.) Это понятно! Но я имела в виду «не как у всех» в разумных пределах.
М.: Мне очень понравилось имя Ульяна. Ну и потом, когда читаешь о чертах характера, заложенных в имени, понимаешь, что, в общем-то, Артемий и Ульяна — хорошие дети. (Улыбается.)

Максим, большинство будущих чемпионов оказываются в спорте с подачи родителей. Вы не исключение?
М.: Можно и так сказать. Причины, почему я стал заниматься фигурным катанием, были довольно банальными — болел, чихал, вот мама и отвела меня в секцию, чтобы поправил здоровье. Ну а потом появились первые результаты, мне понравилось, втянулся. Меня давно волнует такой вопрос: что такого есть в фигурном катании, что даже меня, человека, немало знающего об этом виде спорта, до сих пор всё это захватывает? Скорее всего, это ощущение легкости: ты прикладываешь минимум усилий для того, чтобы возникло движение. Согласитесь, в этом есть определенная магия. Наверное, в детстве меня именно это и зацепило. Ну и еще жизнь, проходящая в соревнованиях, не может не нравиться мальчику. Мне была интересна эта спортивная тусовка, люди, которых я видел на экране телевизора и на которых мечтал быть похожим. Конечно, хотелось попасть в этот мир. 

И на кого вы хотели быть похожим?
М.: (Улыбается.) Раньше что по телевизору показывали? Заседания и съезды партии, балет и фигурное катание. Многим хотелось добиться таких же результатов, каких добилась, например, Ирина Константиновна Роднина. Мне тоже. 

Родители не пытались вас отговаривать, поняв, какой непростой путь вы для себя выбрали?
М.: Они поняли, что всё уже слишком серьезно, когда маме пришлось по ночам шить для меня костюмы, потому что на следующий день надо было ехать на соревнования и, соответственно, в чем-то там выступать… Ну а когда мне исполнилось шестнадцать, меня пригласили в школу парного катания в Санкт-Петербурге. Я просто сказал родителям, что принял решение ехать и это не обсуждается. Вы же понимаете, что провинциальная жизнь очень отличается от столичной. Я не могу сказать ничего плохого про Волгоград, но когда ты с семи-восьми лет начинаешь ездить по стране, то понимаешь, что за пределами родного города есть другая жизнь. Мне не хотелось следовать стандартной схеме: школа, институт, завод… 

Мама не порывалась с вами поехать? Шестнадцать лет — это, конечно, уже не маленький мальчик, но всё равно страшно.
М.: Ситуации бывают разные. Таню Навку мама в тринадцать лет отправила в Москву одну. Мои родители понимали, наверное, что это мой шанс. А у меня самого страха никакого не было. В таком возрасте ты о жизни знаешь не так много и всё воспринимаешь как большое приключение. А спортсмены же люди азартные. Ты встаешь на лед, чувствуешь, что сегодня катаешься лучше, чем вчера, сегодня всё вертится вокруг тебя. В этом есть определенный эгоизм, но это здоровое эго, которое только помогает развиваться.

Максим, вы уже столько лет в профессии, а говорите о фигурном катании как о чем-то необычном. Неужели вы совсем от этого не устали?
М.: Нет. Мне, наоборот, кажется, что я только начинаю разбираться в этом виде спорта. Вот когда у меня возникнет ощущение, что знаю о фигурном катании абсолютно всё, тогда я с ним и завяжу. А пока мне нравится то, чем я занимаюсь. И мне всегда это нравилось. Наверное, это и есть один из залогов нашего с Таней успеха (с 1996 по 2006 год Максим Маринин выступал в паре с Татьяной Тотьмяниной, на их счету золото Олимпиады, чемпионатов мира и Европы. — Прим. OK!). 

Н.: Но согласись, когда ты поймешь, что уже всё знаешь, захочется эти знания кому-то передать…
М.: На этот счет я знаю две гениальные фразы: «Научить нельзя, научиться можно» и «Лошадь можно только подвести к водопою, но заставить пить — никогда». 

Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №9