Андрей Мерзликин: «Я жил достаточно активно, но на дно не падал»

Причину вы узнаете из нашего с Андреем интервью. А мне было приятно вновь встретиться с человеком, с которым я познакомился, еще когда он делал первые профессиональные шаги, и уже тогда было понятно, что Мерзликин пришел в профессию всерьез и надолго.

Андрей, пару лет назад ты как режиссер снял короткометражку под названием GQ, а теперь, в «Зелëной карете», сам играешь кинорежиссера. Какая-то мистическая история.

Это, знаешь, как Алиса, которая, заглянув в Зазеркалье, многое для себя поняла и сделала правильные выводы. Вот это моя история. Мне очень хотелось понять, чем занимаются люди, стоящие за кадром.

Ты ведь столько лет уже снимаешься, такой матерый киноартист. Казалось бы, должен был познать эту кухню от и до.

Да, столько лет снимаюсь, иногда даже вступаю в равноправный диалог с режиссером в надежде, что мы сотворцы. Пройдя короткий собственный режиссерский путь — пускай у нас было всего пять съемочных дней, но с полноценной съемочной группой, с творческим процессом от начала и до конца, — я накрыл для коллег стол и выдохнул. Я благодарен этому опыту: всегда уважал профессию режиссера, а теперь это чувство незыблемо.

Будешь продолжать режиссерские искания?

Пока не собираюсь. Этой профессией нельзя заниматься без образования, не понимая, зачем тебе вообще это надо.

Только что ты рассказал о своей мотивации, и вдруг «не понимаю зачем». Где логика?

Ладно, Вадим! Скажу честно, чтобы не лукавить: режиссура требует тотальной остановки всех дел, мне надо перестать самому сниматься на какое-то время и полностью посвятить себя этому. То есть ты должен прийти домой и объяснить своей семье, что ты хочешь заняться чем-то новым, что требует от тебя полного погружения. Я к этому пока не готов.

Наверное, и сильного желания нет, иначе ты бы не искал причин для отказа. А может, сыграв режиссера в кино, ты как раз реализовал эти амбиции? Это как сублимация мечты. «Зелëная карета» выходит в прокат 26 ноября. Твой герой успешен в професии, его фильм выдвигается на «Оскар»...

При этом сюжет достаточно трагичен. Честно говоря, сюжет меня настолько пугал, что я дважды отказывался от участия в этой картине. Я боялся проекции на свою личную жизнь. Это такая греческая трагедия, в которую мне предложили окунуться. В одно мгновение жизнь моего героя делает поворот на сто восемьдесят градусов при очень печальных обстоятельствах. В первый раз я сказал: «Ребята, это не для меня». Во второй раз: «История достаточно иллюстративна, она радикально показывает нашу киношную жизнь». Кстати, не только киношную — многие, посмотрев картину, смогут узнать себя. А отказывался я потому, что здесь остро поднимается тема самореализации в творчестве. Чем ты можешь пожертвовать ради этой самореализации? Зачастую в жертву приносят семью.

Дмитрий Астрахан и Андрей Мерзликин в фильме Олега Асадулина «Зелëная карета»

В результате ты снялся в этой картине. Почему?

Мне помогли найти ключ к этой истории, которую я в итоге смог рассказать без собственного подключения. Как только я перестал ассоциировать себя со своим героем, у меня появились силы. Я даже избежал этой школьной программы из разряда «оправдай своего героя», «ты адвокат своего персонажа». Я сказал себе: «В этой истории я буду прокурором».

В общем, заинтриговал ты меня, Андрей, по полной программе! Я уже мысленно смотрю это кино... Вот мы беседуем с тобой, и я вспоминаю время, когда мы познакомились.

Это было тысячу лет назад.

Да. Помню, ты пригласил меня в свою съемную квартиру в районе «Мосфильма». Ты был тогда нацелен только на творчество, у тебя еще не было своей семьи. Такая холостяцкая берлога.

Я, Вадим, тогда правда был нацелен на профессию, на максимальное погружение в нее. И только в тридцать три года почувствовал, что если сейчас не женюсь, то это уже никогда не произойдет. Опять же, скажу честно, стали появляться финансовые средства, возможности, которые удовлетворяли мои аппетиты. Я понял, что готов нести ответственность не только за себя. Появилось какое-то мужское желание обрести семью, и в этот момент Господь послал мне Анечку, и всё, славу Богу, сложилось.

Но ты же не был пуританином? До встречи с Аней, наверное, случались романы?

Конечно. Ты же понимаешь: лучше воспользоваться тем, что предлагает тебе жизнь, прочувствовать, познать, чем иметь только книжные представления о мире, о людях. Поэтому жил я достаточно активно, но без каких-либо падений на дно.

У тебя ведь долго была не одна линия жизни, а две: Мерзликин — артист и экономист — никак не мог разобраться в себе.

Точно. Для того чтобы стать здоровым, ты должен пройти ряд прививок. Конечно же, интуитивно я двигался в какую-то важную для себя сторону — в творческую сторону. Но ты знаешь, я до сих пор поражен тем фактом, что в экономическом институте тоже можно реализовать свои творческие амбиции. Наш ректор, Лев Борисович Сульповар, родился на Арбате, в школе он сидел за одной партой то ли с Александром Ширвиндтом, то ли с Михаилом Державиным, я уже сейчас точно не помню. Это был удивительный человек, который, помимо узких туннельных знаний, обладал широким спектром феерических познаний в области литературы, живописи. Он мог внезапно прервать лекцию по макроэкономике и минут двадцать читать отрывки из классических произведений, тем самым давая шифры к пониманию того же Чехова или Достоевского.

Видишь, как тебе повезло. Хотя я не уверен, что твои однокурсники, будущие экономисты, разделяли этот восторг. Наверное, во время учебы их больше волновали совсем другие вопросы.

Возможно. Но именно Лев Борисович поддержал меня в моем желании попробовать свои силы в творческом вузе. Он сказал: «Ты только не бросай наш институт. Я тебе помогу окончить оба». И я на протяжении двух курсов учился на дневном отделении в двух институтах одновременно. Для меня это стало своеобразным вызовом.

Понимаю, это был вызов самому себе.

Я дерзнул. Появились люди, готовые мне помочь, поверить в меня, — это родители, Сульповар и, конечно, мастер моего курса во ВГИКе Евгений Арсеньевич Киндинов. Помню, он сказал: «Ты аферист, но давай попробуем, посмотрим, на сколько тебя хватит».

Звучит всё это, конечно, красиво. Но я представляю, как непросто было тянуть два вуза одновременно.

Да, очень непросто. Мама хотела, чтобы я обязательно окончил экономический. Для нее больше значил сам документ — в то время это было нормально. А для меня было важно совсем другое. Люди, с которыми я стал общаться во ВГИКе, поначалу казались мне инопланетянами. Когда я первый раз зашел во ВГИК и увидел пацанов в трико, которые стояли у станка и делали какие-то па, я был просто в шоке. Мне, парню из подмосковного Королёва, трудно было представить себя в трико! (Улыбается.) Захожу в другую аудиторию — там тоже танцуют, иду дальше — ребята читают стихи, бормочут себе под нос какие-то отрывки. С одной стороны, я был шокирован, а с другой — заворожен, мне захотелось там остаться. Я узнал, что необходимо для поступления, засел дома и учил монолог из Шекспира. Я попробовал, но с первого раза поступить не получилось. Было ужасно обидно. Пока готовился к поступлению, подружился со многими ребятами. Они перестали быть для меня просто пацанами в трико, это были дерзновенные мужчины, которые, помимо чая, пили и другие напитки, более благородные, и говорили о Бродском. Они тогда открыли мне поэзию.

«Мне, парню из подмосковного Королёва, трудно было представить себя в трико! (Улыбается.) Захожу в другую аудиторию — там тоже танцуют, иду дальше — ребята читают стихи, бормочут себе под нос какие-то отрывки. С одной стороны, я был шокирован, а с другой — заворожен, мне захотелось там остаться».

А с чем был связан твой окончательный выбор профессии? Когда закончилось это «раздвоение личности»?

Осознанное решение я принял для себя к концу учебы во ВГИКе. Первые два курса я даже хотел бросить институт. А потом мне неожиданно стала нравиться сама профессия, именно ее дедуктивная составляющая. Погружение в актерство вызвало во мне бурю рефлексии. Это тщеславная профессия, основанная на постоянном соревновании, беспрестанных разговорах о том, кто лучший или худший — на курсе, в потоке, в институте. Другое дело, что хватало ума от всего этого абстрагироваться. Но всё равно ты слышишь, что про тебя говорят педагоги, что говорит мастер курса, и далеко не всегда это слова восторга в твой адрес. Ты можешь либо замкнуться в себе, либо отнестись ко всему с юмором, но всё равно эта заноза будет сидеть внутри тебя. Я для себя такую формулу вывел: мол, я в этой профессии человек случайный, с улицы зашел. Я с юмором относился к иерархии «лучший — худший», а потом понял, что эта иерархия возникла из песка. В свое время я даже устроил микрореволюцию. На четвертом курсе произошел конфликт на почве моего несогласия с педагогическими методами, и мне предложили покинуть институт. Уходить я не хотел, в результате остался, только уже на коммерческой основе.

Каким извилистым, Андрей, оказался твой путь. Но какой это бесценный опыт!

Ты прав. Хорошая пословица: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Именно эта история сподвигла меня начать уверенные шаги в сторону постижения актерской профессии. Мне нужно было найти деньги, чтобы заплатить за последний курс учебы во ВГИКе. Так что пришлось пройти все эти испытания под названием «фотографии в коридорах «Мосфильма».

В свое время Александр Абдулов рассказывал мне, как точно так же в самом начале карьеры он стучался во все мосфильмовские двери с одним и тем же вопросом: «Вам молодые актеры не нужны?» В твоем случае это срабатывало?

Срабатывало. Иногда даже предлагали хорошие эпизоды. Стали появляться какие-то деньги, но для обучения во ВГИКе этого было недостаточно. В итоге я занял денег у одного хорошего человека. Это чувство долга заставило меня делать еще более активные шаги, которые я никогда бы не стал делать в другой ситуации. И мне повезло. Я снялся в «Любить по-русски 3» у Евгения Матвеева, заработал свой первый большой гонорар и сразу вернул долг. Дальше дело потихонечку начало сдвигаться, и так я пришел к «Бумеру» Петра Буслова.

Признаюсь тебе, Андрей: «Бумер» — один из моих самых любимых фильмов. Это очень мощное кино. Ты ожидал, что у картины будет такой фантастический успех?

Никто из нас этого не ожидал. Всё произошло очень резко. 28 июня 2003 года в рамках Московского Международного кинофестиваля состоялся внеконкурсный показ «Бумера», кажется в полдвенадцатого ночи. Зал был полон. Я вообще не думал о зрителях, для меня это была первая главная роль в полнометражном фильме. Я смотрел на экран и чувствовал, что мне неловко сидеть в зрительном зале после того поступка, который совершил мой герой. Включают после сеанса свет, я еще немножко нахожусь под впечатлением от фильма, встаю, начинаю оглядываться и понимаю, что огромное количество людей смотрят на меня как на человека, который только что кинул пацанов. Смотрят и молчат, хоть бы кто-нибудь что-нибудь сказал. Была такая долгая мучительная пауза! Потом один подошел, второй, третий... Картина многим понравилась. Но дальше начался новый период. Года два нас вообще не снимали. Все были уверены, что мы не профессиональные актеры, а актеры, которых Петя Буслов набрал, что называется, из реальной среды.

На самом деле это отличный комплимент. А как тебе удалось сломать такой стереотип?

Благодаря судьбоносным встречам, уже вне «Бумера». В моей жизни это была студия Валеры Тодоровского, который неожиданно попробовал меня в одном сериале, втором, третьем... Наши творческие отношения закрепились. Валера мне очень долгое время помогал, утверждал на роли в фильмах, продюсером которых он являлся. Я никогда об этом не говорил, но чувствовал себя рядом с ним сыном полка. Валера перевел меня из сериалов в полнометражные фильмы. Так появился фильм «Качели», он дал мне возможность поработать в жанре мелодрамы, которая, как оказалось, близка моему сердцу. Оказывается, я люблю посентиментальничать и поразбираться в сложной, запутанной жизни своих персонажей. Я благодарен фильму «Качели», режиссеру Антону Сиверсу, который просто вслепую выбрал меня, — это был подарок судьбы. Я тогда познакомился с Марией Мироновой, с Ксенией Раппопорт...

Давай теперь поговорим о другом подарке судьбы. С Аней, твоей женой, ты встретился, уже будучи известным актером?

Да.

Как ты почувствовал, что это твой человек? Аня не актриса, и, мне кажется, она не из тех, кто любит быть на виду, в центре внимания.

Есть такой термин в театре и кино — «химия между людьми». Наверное, это и произошло. Это из разряда необъяснимых вещей. Когда ты видишь человека и понимаешь, что это «твое». Ты хочешь быть с ним рядом, общаться, смеяться, рядом с ним ты становишься лучше. Аня до сих пор вспоминает: «Ты так здорово шутил». А я-то себя знаю. Чтобы я был остроумным?! Только рядом с ней начал шутить. Я просто хотел произвести впечатление.

Аня твой актерский агент. Вы встретились на профессиональной почве?

Нет. Это был праздничный день — 9 Мая. Мы с мужчинами, моими коллегами по цеху, сидели рассказывали друг другу про своих дедушек, кто и где воевал. Были Игорь Петренко, Дима Дюжев, Стас Дужников. И я сейчас вспоминаю свой монолог: «Ребята, я хочу произнести тост за своего деда, участника Сталинградской битвы…» Позже Стас говорит: «Я за рулем не поеду, вызову супругу». Супруга Стаса приехала не одна, с подругой. Аня появилась и ослепила меня своими глазами. Я подумал: «Ничего себе!» Через год слышу от Стаса: «Я еду в гости к Ане». Я его спрашиваю: «Это к той, которая с «дальним светом»?»

То есть после первой встречи вы не виделись целый год?! Какие, однако, у тебя темпы в вопросе завоевания девушки.

Мы познакомились, запомнили друг друга, и всё. И когда через год снова встретились, то было такое ощущение, что мы этот год не потеряли. Я верю в судьбу.

А Стас Дужников понимает, как круто он изменил твою жизнь?

Не знаю, это надо у него спросить. Он так точно позвонил в определенный момент и позвал в гости к Ане... Была Масленица. Мы взяли икры, как полагается. Аня напекла блинов. Когда пришла пора уезжать, я сказал фразу, которая охарактеризовала меня как человека, умеющего принимать решения: «Стас, ты езжай, а я еще побуду». И с того момента мы с Аней уже не расставались. Мы тогда ничего друг другу не говорили, никаких громких фраз или признаний. Она просто поняла, почему я остался. Спустя год я сделал Ане предложение.

Скажи, вы планировали стать многодетными родителями? Трое детей, скоро родится четвертый...

Аня современный человек. Она поначалу говорила мне какие-то странные фразы о том, что можно пожить и без штампа. Я же просил ее, чтобы она не развращала меня, человека, который только-только сделал шаг в правильную сторону, встал на путь семейных отношений. (Улыбается.) А насчет детей... Мы молодые были, никаких планов не строили.

Андрей Мерзликин с супругой Анной

Многодетная семья — это же колоссальная ответственность во всех отношениях.

Я понимаю удивление некоторых окружающих. Но бывают такие люди, как моя Аня, про которых говорят: «Какой легкий человек!» С ней всегда легко. Я до сих пор не чувствую какого-то бремени. У нее всё здорово получается. У нее отличное чувство юмора. Я даже подчеркну, великое чувство юмора. Она хохотушка, с ней всегда весело. Приведу пример. Однажды меня пригласили на радиопередачу. Ведущими были вы с твоим братом Игорем. Мы говорили о театре — я тогда еще работал в Театре Джигарханяна, играл восемнадцать спектаклей в месяц. И вот в студию, в прямой эфир, позвонила моя Аня. Вместо культурного вопроса она спросила: «Что тебе приготовить на ужин?» Неужели ты не помнишь?

Точно-точно!

Я чуть не упал тогда со стула. Говорю: «Приготовь что хочешь. Я уже еду, эфир заканчивается». Ну кому придет в голову позвонить в прямой эфир и спросить, что приготовить на ужин?.. У нас в семье не бывает шума, криков, ругани. Дети не понимают, что происходит, когда рядом с ними кто-то ругается или шумит. Я, реагируя на дорожную ситуацию, могу сказать что-то резкое в машине, и они уже: «Папа, зачем ты так!» Я говорю: «Дети, вы еще не знаете, что такое, когда папа ругается всерьез». (Улыбается.)

Андрей, а ты детям много внимания уделяешь или только по праздникам?

Последний год — много: со съемками продолжительная пауза. Мне было тридцать четыре года, когда началась настоящая семейная жизнь, с детьми. Тогда я понял: чтобы как-то повлиять на своих маленьких детей, нужно менять самого себя. Глупо просить детей делать зарядку по утрам, если ты сам спишь до десяти часов. В первую очередь я научился следить за собой, за своими поступками, за своими словами. Я один раз увидел, как Фёдор плюнул на улице. Спрашиваю: «Ты что сейчас сделал?» Для меня это нонсенс, хотя я не ханжа. И Фёдор мне отвечает: «Ну ты же сам так делаешь». Я, в ужасе: «Когда?!» И тут он меня просто огорошил: «Ну как?! Вот в этом кино ты так поступил». Видимо, ему захотелось повторить жест отца, который произвел на него впечатление.

Очень показательная история... Наверное, к появлению еще одного ребенка в семье как-то специально готовиться вам с Аней уже не надо? Всё привычно.

Мы опытные, конечно, ремеслом овладели. (Улыбается.) Но готовимся всё равно. Дети уже взрослые, ждут, помогать собираются. Феде девять лет. Разница с младшим ребенком позволит ему чувствовать себя по-настоящему старшим братом.

Слушаю тебя, Андрей, и понимаю, что с годами ты не меняешься, по-прежнему в позитиве.

Этот позитивный настрой не абстрактный. Мои дети молодцы! Разве это не причина для хорошего настроения? Вот Сима в первый класс пошла, и мне интересно наблюдать за тем, как она познаёт новую для себя жизнь. Конечно, кто-то воскликнет: «Ничего себе, Мерзликин говорит, что у него нет работы, а выходят фильм за фильмом». Я приоткрою завесу тайны: далеко не всегда фильм сразу выходит в прокат. Так совпало, что сейчас зрители могут увидеть сразу несколько картин с моим участием. Вышла «Родина» Буслова, совсем скоро на экранах будет «Училка» — что примечательно, снимался этот фильм в школе номер семь в Королёве, в той самой, где я учился. Я не был там тридцать три года, представляешь! Сейчас в прокате «Зелëная карета». Эта картина для меня тоже своеобразный этап — как «Бумер» и «Качели». Я отношусь к этому фильму как к экзамену.

Чувствовать себя учеником совсем не плохо. И неважно, сколько тебе при этом лет и сколько у тебя детей.

Согласен с тобой, Вадим.

Стиль: Ирина Волкова

Макияж и прически: Светлана Близниченко