Дмитрий и Георгий Колдуны: «Нас сравнивают только потому, что у нас одна фамилия»

Дмитрий, Георгий, кто из вас все-таки первым пробил дорогу в шоу-бизнес?

Георгий: Наверное, ты имеешь в виду, кто первым начал заниматься музыкой? Ответ: я, потому что я старше Димы на восемь с половиной лет. А что касается достижений, то тут пальма первенства принадлежит Диме, потому что у него были определенные этапы в виде «Фабрики звезд» и «Народного артиста». Я вообще не очень люблю все эти соревнования.

Дмитрий: Существует легенда, что Жора практически заставил меня играть на гитаре. Честно говоря, уже не помню, как это было. Может, и правда. Помню, он очень повлиял на мое желание учить аккорды на гитаре. Я всё время жаловался, что у меня пальцы болят. Но это к шоу-бизнесу отношения никакого не имеет.

Г.: Когда началась «Фабрика звезд» и всё остальное, я был уже постарше тех людей, которые ходили на кастинги. Им было по шестнадцать-восемнадцать лет, а мне — двадцать пять. И я без особых амбиций занимался своими делами в Минске, для меня музыка была хобби.

Георгий, но если музыка была твоим хобби, то как тогда ты на жизнь зарабатывал?

Г.: Вообще я окончил Белорусский государственный университет, географический факультет, после чего несколько лет учился в аспирантуре. Я работал в компаниях, которые к музыке отношения не имели. Продавал вино в Витебске, например. Потом начал заниматься проведением различных корпоративных мероприятий, меня пригласили на телевидение вести пару программ… Сейчас меня знают в Белоруссии как телеведущего, потому что на протяжении семи лет каждую субботу выходит программа, которую я веду.

Фотография: Михаил Королев Георгий Колдун

Теперь узнают и в России — после того, как ты получил роль в мюзикле «Алые паруса».

Г.: Это просто стечение обстоятельств. Когда-то меня пригласили на телевизионный кастинг на главную мужскую роль в мюзикле «Красавица и чудовище». Не знаю, каким образом на меня вышли. Видимо, артисты, принимавшие где-то участие, заносятся в некую базу и к ним потом обращаются. Вот мне поступило предложение из России — видимо, я подошел по типажу, по вокалу, по внешним характеристикам. Я не делал попыток хоть куда-то попасть в Москве.

Дима, а тебе не доводилось работать в другой сфере? Читала, ты вообще собирался стать химиком, ученым.

Д.: Для меня музыка тоже всегда была хобби, как и у Жоры. У нас в семье никто не думал, что этим можно заниматься всерьез. Наша бабушка, глядя в телик, часто говорила про кого-то из артистов: «С такой рожей надо кирпичи таскать». (Дружно смеются.) Как-то не ценились у нас творческие профессии. Поэтому мы с Жорой занимались музыкой в свое удовольствие. Просто на четвертом курсе я попал на «Фабрику звезд» — и всё, закрутилось.

А диплом-то в итоге ты получил?

Д.: (Улыбается.) Естественно, диплом у меня есть. Как же после «Фабрики звезд» без диплома? Факультету ничего не оставалось, как дать мне диплом.

Как ты устраивался в Москве?

Д.: Снимал квартиру, как и все. Продюсерский центр платил нам небольшой гонорар — на случай, если работы не будет. Работы не было, поэтому жил на этот гонорар. Потом поехал на «Евровидение», и уже можно было где-то выступать. Консьержем в подъезд устраиваться мне не приходилось.

Георгий, а ты не собираешься перебираться в Россию?

Г.: Никогда не планировал, мне и в Минске нравится. Есть определенные сдерживающие факторы — друзья, социум, в котором мне приятно находиться. Кроме того, есть огромное количество людей, уехавших в Москву, которые что-то значили в Минске, а тут потерялись среди тысяч ресторанных музыкантов. Но при этом их греет мысль «я сейчас в Москве». Мне нравится такой уровень отношений, когда начинается сотрудничество, а не когда человек пытается попасть в программу или мюзикл со словами «возьмите меня, пожалуйста, я буду очень стараться». Я вышел из того возраста, когда нужно что-то доказывать.

Интересно, а между вами никогда не было соперничества?

Д.: Мне кажется, все всегда хотели, чтобы между нами была конкуренция, и все нам ее приписывали. Все чего-то наговаривали, писали…

Г.: Скорее у нас могут быть творческие разногласия. Это нормально, когда два человека не совпадают, несмотря на то, что у них один музыкальный и литературный бэкграунд. У нас — благодаря родителям, в особенности папе. Как интеллигентные люди мы обращаемся в сторону конструктивизма, а не деструкции. А успехи одного дают возможность другому чему-то у него научиться.

Д.: Бывает, журналисты спрашивают: «Ваш брат Георгий ведет программу, а вы не хотите?» Мне кажется, такие вопросы не совсем правильно задавать. Сравнивать нас в чем-то только потому, что у нас одна фамилия? Не думаю, что слесаря на заводе спрашивают: «Твой брат дворник, а ты не хочешь улицу подмести?» Каждый занимается тем, что ему интересно.

Фотография: Михаил Королев Дмитрий Колдун

При разнице в восемь лет вы вполне могли получить кардинально разное воспитание. Сами это ощущали?

Д.: Ну, Жоре еще посчастливилось пожить в семье, где есть мама и папа, которые живут вместе. Я этого времени почти не помню. Родители расстались, когда мне было шесть или семь лет.

Г.: Помню, я учился в старших классах школы. Зашли они в комнату и мне, как взрослому, говорят: «Жор, мы собираемся разводиться». Так получилось, что я остался с папой, а мама переехала в другое место. Дима жил то у мамы, то у папы.

Д.: Я вел кочевой образ жизни. Поэтому мое воспитание было достаточно необычным.

Развод родителей не сказался на вашем отношении к идее семьи? Дима, знаю, женат.

Г.: Ну а я еще нет.

Младший сделал это раньше.

Г.: Вот, опять сравнение.

Извините, подсознательное.

Д.: А кто говорит, что кто-то должен раньше, кто-то позже? Все почему-то спрашивают. Мой взгляд понятен. (Улыбается.)

Чем занимается твоя супруга?

Д.: Вика врач. Мы познакомились пятнадцать лет назад, до того, как я занялся музыкой. В Москву я приехал в 2006 году, получается, мы были знакомы пять лет до этого. Мне всегда нравилась идея длительных отношений, я никогда не заводил романов на один-два дня. Мне это просто неинтересно.

Твои карьерные успехи как-то повлияли на семейную жизнь?

Д.: Так вышло, что успехи у меня в карьере появились задолго до семейной жизни. Поэтому вообще ничего не изменилось. Это странно даже. Только как папа я заезжий пока (у Дмитрия есть сын Ян, которому два с половиной года. — Прим. OK!). Но я исправляюсь.

Фотография: Михаил Королев

Дмитрий, Георгий, вам уже доводилось работать вместе?

Д.: Наше сотрудничество ограничилось двумя песнями и одним сомнительным видео, которое хочется выкупить из Интернета за большие деньги. (Смеется.)

Г.: Мы просто попробовали. Как сказал один мой знакомый, когда мы пересматривали наши старые записи университетского КВН: «Мне кажется, эти записи нам будут показывать в аду». Ты вроде бы видишь свой рост со стороны, и это должно радовать, а с другой стороны, выглядит это по прошествии семи лет просто страшно. (Улыбается.) Большая мука — смотреть на свои ранние творения. Но к этому надо относиться философски.

Д.: Мы задумались над созданием одной совместнойтворческой единицы. Пока сложно сказать, что это будет. Но точно нишевая, неформатная история. Идея родилась буквально несколько дней назад. Но все эти анонсы — гиблое дело.

Даете ли вы друг другу профессиональную оценку?

Д.: У нас разные жанры, поэтому сложно оценивать по каким-то критериям. И наверное, это не совсем благодарное и разумное занятие.

Г.: Поэтому и возникла идея сделать что-то совместное. Хотя это просто для себя, без масштабных шоу. У меня в Белоруссии вышло два альбома, я сижу ковыряюсь с аранжировками, но не ношу свои песни на радиостанции и никогда не навязываю. У меня нет директоров, пресс-атташе. Если вдохновения нет — в волейбол поиграю, в конце концов. Делаю что нравится. Волейболом с детства увлекаюсь — папа подсадил. А Дима, например, ходит в бассейн, который я не люблю. Послезавтра я еду в оздоровительный детский лагерь. Уже лет десять езжу.

В лагерь — кем?

Д.: Георгий очень молодо выглядит, в первый отряд взяли.

Г.: Я в школе когда-то преподавал экологию и географию. Так что еду отдохнуть и чему-то научить детей. Это то, из чего состоит жизнь помимо музыки.

Д.: Мы с Жорой в этом отличаемся. Он экстраверт, ему всегда нравились большие компании. Я бы не смог.

Г.: Какие большие компании? Если я провожу какой-то большой семинар, то потом два-три дня мне хочется просто посидеть в квартире.

Д.: Волейбол — тоже командная игра. У меня нет такого. Я предпочитаю минимальное количество людей, а то и вообще одиночество.

Г.: Я с этими людьми только играю.

Д.: Но они же есть вокруг!

Г.: Ты вот в студию приходишь и с музыкантами общаешься.

Д.: У меня выбора нет.

Дима, то есть необходимость находиться среди людей приносит тебе страдания?

Д.: Нет, просто в свободное время я люблю побыть один. Если есть возможность, поеду в лес, покатаюсь на квадроцикле, пойду в тир пострелять. То есть туда, где мало людей. У меня нет задачи чем-то себя занять, всё как-то само собой находится. Мне не скучно. Да хоть на диване полежу. Я и не устаю особо, а если устаю, то только от того, что мало сплю.

Из-за гастролей?

Д.: (Смеется.) Нет, из-за того, что мало сплю. Могу сказать, график у артистов не такой уж плотный. Бывают тяжелые дни, но в целом это миф. Некоторые спрашивают: «Вы, наверное, страшно устаете?» И все говорят: «Да, я так устал». А вы знаете, например, как Мэрилин Мэнсон устал? В каком масштабе? У меня нет никакого графика.

А как тогда строится твоя работа?

Д.: Пришел, поработал. Это дело настроения, с плохим настроением никто в студию не заходит. Сейчас у меня есть расположение, и если сяду за инструмент, что-то получится. Заставлять себя не буду. А то заставишь, сядешь — и ничего не получилось. И ты чего-то приуныл. Песню можно сделать за день. Гастроли — прикладная часть, тоже хаотичная. Можно и не знать, что у тебя завтра выступление. Всё получается спонтанно. Поэтому планировать — дело неблагодарное.

В таком случае возникает вопрос: что имеют в виду музыканты, которые говорят, что работали над альбомом «весь прошлый год»?

Д.: Вполне возможно, что они выпустили альбом через год после того, как решили его выпустить. А записали его за неделю. (Улыбается.)

Г.: Это всегда должно звучать как легенда. Создание альбома можно тянуть до бесконечности. Ты записал голос, тебе нравится, а саундпродюсер говорит: «Нет, я не чувствую, надо перепеть». В какой-то момент просто понимаешь, что надо подвести черту. Я бы, наверное, несколько аранжировок у Майкла Джексона подправил, но надо иметь уважение к творчеству человека. Он сделал — вот, принимайте или не принимайте.

А деньги тогда откуда берутся? У Георгия более понятная работа: программу провел — деньги получил.

Д.: Ну как? Это богемное существование. (Улыбается.) В хорошие времена народ хочет веселиться. Когда наступают смутные, нестабильные времена, то артисты — первые, кто от этого страдает. Потому что это не предметы первой необходимости.

Г.: Надо иметь элементарную финансовую грамотность. Мне лично денег много не нужно. Я стараюсь просто больше зарабатывать, чем тратить. Работаю и как телеведущий, и просто как ведущий мероприятий. Свадьбы только не веду принципиально.

Д.: Даже отказался мою свадьбу вести.

Г.: Что? Врешь. Просто не люблю развлекать выпивающих людей. К тебе это не относится. Или на мероприятия как вокалист приезжаю. Это приносит деньги, которые затем вкладываются в музыку, и круг замыкается.

Дима, а ты над чем сейчас работаешь?

Д.: Практически всё время провожу в студии, готовлю к выпуску четвертый альбом. Всё идет своим чередом. На осень готовим видео. В каком-то смысле я завидую Жоре, потому что участие в таких постановках, как «Алые паруса», дает возможность отвлечься, разрядиться. Тем более такой продукт, где хорошая музыка, дарит новые эмоции и силы. У меня же пока студийная работа и концерты. Я как-то играл в одной постановке — «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» Рыбникова. Но это было печально. Потому что спектакль закрыли, по финансовым соображениям.

Фотография: DR Георгий Колдун и Ольга Ажажа в мюзикле «Алые паруса»

Чего бы еще тебе хотелось попробовать?

Д.: Возможно, хотел бы сняться в кино. Фантастическом. Может, сыграл бы даже не главного героя, а просто кого-то харизматичного. Но опять же, всё происходит само собой. Я понял, что в жизни гораздо большую роль играет случайность, нежели подготовка.

Г.: Но случайностям надо давать возможность случаться. Можно сидеть и ждать, когда прилетит волшебник в голубом вертолете, а можно самому формировать эти случайности.

Д.: Мы же говорим об интересах. Просто на данном этапе я не буду прилагать какие-то неимоверные усилия, чтобы попасть в кино. Есть множество примеров. Один знакомый поехал в Штаты, в Голливуд. Продал квартиру, машину, всё. Отучился полгода и вернулся назад. Потому что там таких столько! Со всего мира.

Дима, смотрю на тебя, и мне кажется, что ты абсолютно расслабленный человек, и, если у тебя завтра альбом не запишется или роль не появится, ты даже не расстроишься.

Д.: Мне не нравится суетиться. Раньше, когда я работал с продюсерами, которые говорили мне, что я должен делать, получалась сплошная спешка. Потом я понял, что в принципе ничего не изменится, если спешить перестану. Я очень сложно договариваюсь с людьми, особенно с творческими. А еще сложнее — с творческими людьми, которые хотят доминировать и делать из тебя что-то, чего ты из себя не представляешь. От этого, думаю, все конфликты. Я решил, что, если конфликтные ситуации всё время повторяются, наверное, больше не нужно работать с продюсерами. Я решил попробовать сам. Теперь никто мне ничего не говорит. Тишина такая, всё хорошо.

Г.: Ощущение, что ты принадлежишь себе, дорогого стоит. Ты можешь сказать: «Я не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы браться за работу, которая мне не нравится». Может быть, в таком случае ты будешь не очень часто выходить на публику, но если выходишь, то понимаешь, что тебе есть что сказать. Ты можешь дать людям эмоции, энергию, которую они почувствуют. Я недавно наткнулся на хорошую книжку — «Эмоциональный интеллект». О возможностях построения правильной коммуникации с людьми в определенных ситуациях по-взрослому. Мы на эти грабли каждый день наступаем, а всё уже давно прописано в книжках.

Д.: Честно сказать, если бы мне предложили начать всё заново, я бы поступал так, как поступал. Потому что иначе невозможно было бы научиться каким-то вещам. Без ошибок не прожить на свете. И ошибки — не от бедности, но от щедрости души.