Кери Рассел

Карьеру Кери Рассел сложно назвать ровной и однозначно успешной, но то, что она у актрисы удивительная, можно сказать абсолютно точно. Кери родилась в местечке Фонтейн-Вэлли, Калифорния, и уже с ранних лет ее жизни было ясно, что это личность творческая, которая непременно добьется успеха в каком-нибудь виде искусства. На всякий случай Кери занималась и вокалом, и хореографией, и актерским мастерством. Со всем этим багажом она оказалась в «Клубе Микки-Мауса» — популярном американском музыкальном телешоу, которое в России никто не видел, зато все знают, что это настоящая кузница кадров. В 90-е в этом детском проекте участвовали тогда еще совсем юные Бритни Спирс, Джастин Тимберлейк, Кристина Агилера, Райан Гослинг. Уже тогда выяснилось: голос — не самое главное достоинство Кери, однако все отмечали ее подвижность и способность к перевоплощению. Видимо, поэтому, не дождавшись окончания проекта, Кери Рассел ушла в телесериал под названием «Папины дочки», в котором рассказывается об одиноком мужчине, воспитывающем троих дочерей. В российском ситкоме с таким же названием (снятом, впрочем, спустя десятилетие и на оригинальном материале) дочерей пять, да и популярность его гораздо выше: американский проект с участием Кери Рассел закрыли после первого же сезона. Однако девушка не стала отчаиваться и в результате получила главную роль в другом телесериале — «Фелисити». После окончания школы ее героиня отправляется в Нью-Йорк вслед за своим одноклассником, в которого она безответно влюблена, с уверенностью в том, что непременно найдет свое «счастье» — именно так переводится имя Фелисити.

Подобно своей героине, прославившей Рассел на весь мир, актриса также верила, что ее счастье не за горами. С тех пор она снялась в нескольких полнометражных работах, среди которых военная драма «Мы были солдатами», комедия «Видимость гнева» и боевик «Миссия невыполнима 3», стала участницей еще одного успешного сериала — «Американцы» и бродвейской постановки пьесы Нила Лабута «Жирная свинья». Личная жизнь Кери тоже, казалось, складывалась вполне удачно: она вышла замуж за плотника Шейна Дири и родила ему двоих детей — сына Ривера и дочку Уиллу Лу. «Иногда легко принятое решение может кардинально изменить твою жизнь», — любит повторять актриса и следует этому правилу на практике: именно такое легко принятое решение и обеспечило ей роль в картине «Планета обезьян: Революция», которая на днях выходит на российские экраны. Как уже давно повелось в фильмах этой франшизы, героями здесь стали не только люди, но и обезьяны, способные на нечто большее, чем ужимки и прыжки.

Наверное, было бы несправедливо превращать такую замечательную девушку, как вы, в обезьянку.

Что ж, видимо, поэтому я и играю человека. Одного из немногих, выживших после чумы. По сюжету я девушка Малкольма, героя Джейсона Кларка, ключевого персонажа этой истории. Ко всему прочему я единственная девушка, которая вместе с этими парнями ищет приключения на свою пятую точку в попытках добыть электроэнергию и спасти цивилизацию.

В чем суть вашей роли помимо того, что вы девушка главного героя? Говорят, вы еще и доктор?

Так и есть. В этой истории человечество выглядит весьма потрепанным и побитым. После пережитой эпидемии ряды людей серьезно поредели, да можно сказать, что люди потеряли вообще всё и теперь пытаются отыскать ресурсы, чтобы начать жить заново. Моя героиня, Элли, — что-то вроде медсестры из центра по контролю над заболеваемостью. Она борется с вирусом, у нее отношения с Малкольмом, она пытается наладить контакт с его сыном Александром, которого играет Коди Смит-Макфи. Благодаря своим познаниям в медицине Элли находит общий язык с вождем обезьян Цезарем — его играет Энди Серкис. Элли повидала всякое, поэтому при встрече с обезьянами пугается меньше всех.

Вам понравился предыдущий фильм —
«Восстание планеты обезьян»?

Прежде всего я должна сказать слова восхищения своему коллеге Энди Серкису. Цезарь, вожак обезьян, получился у него благородным и самоотверженным. И очень сильным. За таким хочется идти без оглядки. Любопытно было заметить, что в картине обезьяны схожи с людьми: и у тех и у других есть чувства, и те и другие в чем-то сильны, а в чем-то слабы и уязвимы. Очень уж это необычно — видеть на экране примата, а воспринимать его как человека, причем знакомого. Энди великолепный актер. Правда.

Когда вы снимались, вы отдавали себе отчет в том, что это, вообще-то, человек, а не шимпанзе?

Я во многом воспринимала его как человека, хотя бы потому, что наши сцены были переполнены любовью, стремлением к безопасности, а это же всё не чуждые людям чувства. То есть у меня была задача воспринимать Цезаря как обезьяну, но с человеческими качествами. Благодаря таланту Энди это было несложно.

С Джейсоном Кларком и Коди Смитом-Макфи, которые играли людей, было еще проще?

С ними было легко. Что интересно, на всем протяжении съемок мы ни разу не расставались, всё время проводили вместе и чувствовали себя сплоченной командой. И это работало на идею, предложенную нашим режиссером Мэттом Ривзом: она заключалась в том, что людям страшно друг за друга. Можно потерять всё что угодно, но только не любимых и родных. В кадре много страшного, поэтому моя героиня очень беспокоится за своих близких.

Она там единственная дама, это они за нее беспокоиться должны!

(Смеется.) Да я в этом фильме вообще единственная самка человека. Кстати, в перерывах между съемками мне приходилось постоянно слушать разговоры про карбюраторы, у кого какая машина, кто о какой тачке мечтает... Коди исполнилось 17 лет, и он уже точно знает, какого цвета должен быть его автомобиль, на каком бензине он будет ездить… Но всё равно с ними было весело. Что мне нравится в Мэтте, так это то, что он умеет собирать на площадке совершенно дивные команды актеров.

Вы и Мэтт Ривз работаете вместе не впервые?

Мы с ним лет двадцать знакомы. Столько времени — с ума сойти! Как-то давно Мэтт и Джей Джей Абрамс (создатель телесериала «Остаться в живых». — Прим. ОК!) делали телесериал под названием «Фелисити». Вместе они написали сценарий, Мэтт, как режиссер, снял пилотную серию. А я играла заглавную роль. Именно тогда мы и подружились и с тех пор искали возможность посотрудничать снова.

И наконец такая возможность появилась.

Да. Мэтт подумал: «Так, кто бы мог найти общий язык с обезьянами? Конечно, Кери, у нее это определенно получится — давайте ей позвоним?» Мы встретились, и мне понравился этот дикий мир, в который они меня поместили.

Вы сразу согласились? Или поломались для проформы?

Меня уговаривать не пришлось — я же все-таки выросла на антиутопиях про «Планету обезьян» (первый блокбастер на эту тему был снят в 1968 году режиссером Франклином Дж. Шаффнером, главную роль играл легендарный Чарлтон Хестон. — Прим. ОК!). Да и Мэтт рассказывал, что многократно пересматривал эти фильмы, и тем самым освежил мои собственные впечатления. К тому же Мэтт четко представлял, что хочет снять: будущее, мир населен двумя цивилизациями — людей и обезьян, каждая из которых озабочена самосохранением. Однако что случится, если они вдруг перестанут доверять друг другу или, того хуже, развяжут войну? Похожие истории мы всё время слышим в новостях, так что в этой картине немало гуманизма.

Ну и как по-вашему, Мэтт справился?

На отлично! Он художник. Несмотря на то что это фантастика, Мэтт старался, чтобы история была достаточно реалистичной. При этом он настоящий визионер. У него всё выглядит очень ярко и красиво. Согласитесь, чтобы снимать такой масштабный проект, в котором столько всяких смыслов, нужно обладать определенной уверенностью в себе и смелостью.

Вам эта смелость потребовалась, чтобы работать в разных городах и на сложных локациях?

Да, нам пришлось карабкаться по холмам, причем делать это быстро и в кромешной темноте. В Ванкувере, где проходила часть съемок, мы здорово замерзли — там было холодно и влажно. Всё время кто-то жаловался: «Я взял с собой только этот легкий свитер!..»

В Луизиане вы, видимо, согрелись?

Там, напротив, было жарко, пот тек ручьями, и если в Ванкувере жалели, что взяли всего один свитер, то в Новом Орлеане были недовольны тем, что он вообще надет. Но всё равно съемки доставили нам немало удовольствия. Природа Ванкувера завораживала, да и Новый Орлеан чудесный город.

В общем, вы не жаловались?

Да, я быстро привыкла. Мне для нормальной жизни ничего особенного не надо. Чай с пирожным на обед — и всё уже не так плохо. Да и грима у нас было совсем чуть-чуть. Чего не скажешь об актерах, изображающих обезьян, — вот уж кому Новый Орлеан показался настоящим пеклом. Эти ребята были одеты в серые шкуры, снимали мы всё медленно — этого требовал 3D-формат. Сначала нужно было снять сцену нашей с Энди беседы с моего, а потом с его ракурса, затем можно было отпустить Энди, но снять сцену еще раз, уже без него, чтобы при монтаже добавить туда некоторые спецэффекты.

В фильме есть трогательная сцена, где вы играете с маленьким детенышем вождя обезьян Цезаря. Как вы это снимали?

Вот как раз этого малыша и вмонтировали. В сценарии было написано, что это сцена с участием детеныша шимпанзе. Перед съемкой я спросила, где же этот детеныш? Все развели руками: «Вообрази, будто держишь его на руках», — сказали они. И потом, в процессе съемки, приговаривали: «Представь, что ты гладишь его шерстку»… Это было сложно. У меня, конечно, двое собственных детей, но у них-то никакой шерстки нет!