Моника Госсманн: «Я сказала, что училась во МХАТе, и словно стала рок-звездой»

Актриса, режиссер, продюсер, хореограф, педагог актерского мастерства… Моника Госсманн — идеальный пример современного профи, который умеет и может всё в своей области и еще много чего вокруг нее. В новом фильме Финчера «Манк» (к слову, это один из претендентов на получение премии «Оскар») она играет с Гэри Олдменом и Амандой Сейфрид. Мы поговорили с Моникой  о том, как это — «сниматься у Финчера», что общего у нее с медсестрой-иммигранткой и какой подарок она привезла Олдмену из Москвы

Моника, во-первых, рада тебя поздравить с новым крутым проектом!

Спасибо!

Мы тебя считаем немножечко российской актрисой. Но не каждой российской актрисе удается сыграть в Голливуде. Расскажи, как это сложилось?

Во-первых, у меня есть агент в Америке. Я отправила через агента пробы, так и попала. Всё достаточно стандартно, и это был поток, это не был точечный кастинг. Был кастинг с кастинг-директором, а потом уже с режиссером Дэвидом Финчером — всё через Zoom. Это было в августе прошлого года, когда про ковид и про Zoom никто ничего не знал (в Америке его больше года назад начали использовать).

Я назвала тебя российской актрисой, а как ты представляешься в Америке?

Я говорю, что я международная актриса, потому что это так и есть. Я не могу сказать, что я немецкая актриса, потому что я родилась и училась в России, не могу утверждать, что русская, потому что я немка. Зачем определять, какая я актриса, кому это интересно? Главное, что ты делаешь. Тут надо сказать спасибо педагогам Школы-студии МХАТ (к сожалению, моих учителей — Романа Козака и Дмитрия Брусникина уже нет), они несомненно многое дали мне в профессии.

Как тебе работалось с Финчером? Считается, что он очень педантичный режиссер, не все готовы столкнуться с тем, что тебя будут за малейшую деталь поправлять.

Он, конечно, уникальный в том, что он всё видит. И всё видит одновременно: он тебя поправляет, свет, звук, другого актера — он замечает абсолютно всё. Он очень педантичный, ему надо, чтобы всё было идеально, не доверяет тому, что это как-то пройдет, как у нас в России — «ладно, и так сойдет». Если ты не готов к этому, это тебя как актера может сбить. Но этого сбоя он в том числе и хочет достичь, чтобы ты перестал играть, чтобы ты поймал какую-то свободу. Чтобы ты вошел в роль, он делает первые 20 дублей, которые ты до этого репетируешь, — мы там всё обговаривали, чтобы уже точно знать, что он от тебя хочет. Потом еще где-то 20 дублей, где он занимается налаживанием звука, света, камеры. Пока он складывает идеальную картинку, ты тоже нарабатываешь, как в театре, репетициями. Мне было понятен его подход, интересен и близок, потому что это у меня по школе Станиславского что-то сидит.

Юля Снигирь говорила, что, работая в Америке, трудно понять, хорошо ты делаешь или плохо, потому что тебе все говорят, что всё отлично…

Не у Финчера. В этом проблема, некоторые люди считают, что он жесткий режиссер, для меня это фантики были. Он очень конкретный просто, и слава богу. Да, в Америке не привыкли так. Но я, как педагог тоже, не могу всегда говорить, что всё прекрасно. Мы с ним один раз по-хорошему поругались, я ему сказала, что моя героиня должна так и так делать, здесь сидеть рядом, потому что для нее главный объект — он. А он: «Нет, она будет на кухне». Говорю ему: «Хорошо, ты режиссер, как хочешь».
И пошла на грим. После грима возвращаюсь, и он такой: «Ладно, ты была права». То есть для меня это творческий процесс, это нормально, другие, может, обиделись бы. Чувство юмора у него особенное: я понимала, что он сейчас шутит, а кто-то — нет. Да, обычно в Америке есть такое, что всё всегда прекрасно. Хотя. Меня сейчас спрашивают: «Как это — сниматься в Голливуде?» Я не знаю. Знаю, как сниматься у Финчера. Это всё равно что рассказывать «Как сниматься в России». Да, есть общие понятия, но всё равно всё зависит от режиссера, производства, компании. У меня тоже были совершенно разные ощущения съемок в России. Одни так проходили, а другие вот так.

Как сниматься у Дэвида Финчера?

Прекрасно. Например, у нас не было такого, что актеры первые едят, а потом все остальные. Еда подана — и все шли есть. Общее место, одинаковые условия. У актеров были трейлеры, конечно, можно было и там обедать. Но я сидела рядом с Амандой Сейфрид и с ребятами, которые таскают кабели. Там не было звезд. Это он так организует процесс. И это очень круто.

Кадр со съемочной площадки фильма «Манк»

Скажи, ты до сьемок знала историю Манка? Германа Маквевича?

Я знала, что он написал сценарий к культовому фильму «Гражданин Кейн». Но что он из Германии, я не знала (он был немецким евреем). Не знала ничего про его личную жизнь.

Кого ты играешь?

Я играю его медсестру по имени Фрида, она немка. Манк сделал так, что целая деревня из Германии могла приехать в Америку, и моя Фрида оказалась в числе этих людей, за что ему благодарна. Она для меня очень близкий персонаж, потому что напомнила моих предков, которые тоже из-за войны попали в очень несправедливую ситуацию и были покалечены этим. Мои родные были одними из тех, кого депортировали в Казахстан (с момента обострения отношений с Германией в 30–40-х годах немцев, живущих на территории СССР, раскулачивали, репрессировали и выселяли, в том числе на территорию Казахстана. — Прим. ОK!). Они до сих пор не могут это отбросить, потому что на них нет никакой вины — просто они оказались заложниками ситуации. Я как-то смогла через них подобраться к Фриде. Она очень молчаливый персонаж. Думаю, это свойственно мигрантам, которые травмированные приезжают куда-то.

Медсестра — сам по себе уже интересный персонаж.

Я часто играю медсестер, врачей. Мой папа — врач-офтальмолог, я с детства очень часто была с ним, когда он еще в России работал врачом. Помню, в клиниках проводила много времени, с больными играла... И когда в Германию переехали, у него своя собственная клиника открылась, я там часто помогала ему. Думаю, я чего-то там насмотрелась и скопировала какое-то поведение.

Какое?

То, что ты можешь довериться и открыться другому человеку. Думаю, что эти вещи очень важны для такой работы, потому что ты должен подпустить человека в пространство и создать обстановку, чтобы этот человек тебе доверял искренне сердцем.

Расскажи про Гэри Олдмена, который сыграл Манка. Ты же, получается, с ним больше всего общалась.

Во-первых, он прекрасный партнер, он всегда подыгрывает, он всегда пытается тебе помочь. Плюс он очень скромный человек, это поражает. Первое, что он спросил: «Моника, откуда ты?» Мы начали говорить, кто где учился. Я сказала, что во МХАТе училась, и он такой: «Ты во МХАТе училась?! Вау». Ощущение было, что я в этот момент стала рок-звездой. (Смеется.) «Расскажи мне по МХАТ». Я ему потом МХАТовскую футболку из Москвы привезла (спектакль здесь поставила), он такой счастливый был. Такой он… человек без возраста, всегда открытый, не зациклен на себе.

Ты уже много лет преподаешь актерское мастерство. Скажи мне, ничего не поменялось в этом плане?

Поменялось. С прошлого года я стала профессором во Флоридском университете.

Поздравляю! У тебя демократичная система обучения студентов, как в Штатах, или методом кнута и пряника, как любят в России?

Я пытаюсь поддерживать демократию. Мне иногда трудно поначалу, потому что я часто одного возраста с некоторыми своими студентами, особенно если они получают второе высшее. Вначале они не очень понимают, чему я их могу научить. (Смеется.) Но если у тебя знания и уверенность в том, что ты делаешь, это быстро переключается. Я все-таки за демократию, но чтобы оставаться вожаком, иначе это не демократия, а анархизм.

Этот год был сложным в плане того, что пришлось для себя что-то новое открыть, всё пришлось делать иначе. Что ты будешь вспоминать хорошего?

В первую очередь то, что мы нереально много времени провели с мужем и сыном. Антон (актер Антон Пампушный. — Прим. ОK!) буквально на последнем самолете прилетел к нам. Мы боялись, что можем надолго расстаться, если он останется в России. Никто не понимал, как будет разворачиваться ситуация, боялись того, что кто-то где-то застрянет. Поэтому я благодарна, что этот странный период столько нам дал времени совместного семейного.

У тебя под фото с сыном всегда стоит хештег #bestfriend. Он твой лучший друг?

Я помню, когда он родился, у него такая улыбка была шкодная. Он реально забавный мальчик и действительно мой лучший друг, я с ним всё могу обсуждать, он очень много говорит, у него хороший немецкий, русский, английский. Мы можем с ним неважно что обсуждать, всё на свете.

Актер?

Режиссер. Нам с Антоном никогда не скучно, он просыпается и сразу же выдает нам роли. Например, может за столом сказать: «Ты — Алёша Попович, а ты — Любава. Ты сейчас кашу сварила, а он ее не ест». Типа начали. А если еще не тем голосом играть, он такой сразу: «Нет-нет, Алёша Попович так не говорит». Потом меняет сценарий. И мы весь день играем по 30 ролей. Мы иногда от этого театра домашнего реально устаем, но это очень смешно, и мы, естественно, как актеры подключаемся. Может, он действительно ловит какую-то атмосферу, понимает, что, раз родители — актеры, этим надо воспользоваться, тренировать их, чтобы не расслаблялись.  Вот и не расслабляемся. (Смеется.)

В России «Манк» доступен на Netflix с 4 декабря