Анна Меликян: «Когда я езжу по Москве, мне кажется, что я езжу по своей съемочной площадке»

В этом году у режиссера Анны Меликян три премьеры: сериал «Нежность» и два фильма — «Фея» и «трое». Фильм «Трое» — история классического любовного треугольника (муж – жена – девушка из Петербурга), которую Анна показала на «Кинотавре», 3 декабря вышел в прокат. ОK! представляет летнюю съемку и зимний разговор с автором самых трогательных и честных фильмов о любви в современном российском кинематографе.  

Аня, давайте начнем с городов. В 2017 году вы выиграли конкурс и получили приз «За создание образа Москвы в киноискусстве». То есть вас официально признали «певцом Москвы». «Трое» — первая работа, в которой появляется Петербург?

Не совсем. Два года назад я сняла там короткометражку «Нежность», которая вылилась потом в сериал. Тогда я поняла, что мне очень хочется вернуться, приехать с большим фильмом и что-то в этом городе поснимать.

В фильме «Трое» у вас такой классический Петербург для москвичей…

(Смеется.) ...Михайловский замок... Невский... Туристический.

Ну да. Для нас Москва — это работа, проблемы, семья, ремонт, а Петербург — мистика, спонтанность, утопиться в Неве, влюбиться. Для вас так и есть?

Думаю, да. Притом что я обожаю Москву (моя любовь видна в моих фильмах), для меня это разум, мозг, а Петербург —  все-таки душа. Это разное, и человек не может жить без того и без другого. Я очень часто уезжаю в Питер писать сценарий. Или пить, веселиться и радоваться жизни. Или просто выдохнуть, подумать, почувствовать что-то важное и вернуться опять в эту гонку под названием Москва.  

А бросить гонку и сбежать на год, на два не было желания?

Самое долгое мое присутствие в Питере случилось в этом году. Я просидела там целый месяц. Это был февраль. Очень солнечный. Я почему-то решила, раз я снимала «Трое» в этом городе, значит, должна там монтировать. В первые дни я думала, как было бы здорово купить здесь какую-нибудь прекрасную квартиру, стариться и умирать. Но через месяц наконец ощутила этот город, всю его тяжесть. Объяснить это словами невозможно, но Петербург тебя сдавливает, сжимает. Для меня Петербург по-прежнему остается очень творческим местом, куда я обожаю приезжать, но жить я бы там не хотела никогда.

Правда, что ваше любимое место в Москве — Крымский мост?

Это идет из детства. Рядом с моей школой был огромный мост, и я очень часто убегала с уроков и просто гуляла по этому мосту, высчитывала столбики. Был какой-то определенный «мой» столбик, рядом с которым я любила постоять. И эта любовь к мостам перекинулась на Москву, на Крымский мост, который я обсняла, но это вроде прошло у меня. Вообще, я уже охватила щупальцами весь город. (Смеется.) Когда я езжу по Москве, мне кажется, что я езжу по своей съемочной площадке. Это очень странное ощущение — везде видеть сцены из своих фильмов.

Весной вы выпустили «Фею». Осенью — «Нежность». 3 декабря выходит «Трое». Урожайный год?

Да, действительно урожайный. Это какая-то нечеловеческая нагрузка и совершенно для меня нетипично. Обычно я делаю всё последовательно. Закончу с одним — и начинаю вынашивать, думать над другим.

Это всё автономные истории или есть связь?

Я об этом не думала, но, кстати да, в «Трое» и «Фее» есть связь с личностью Андрея Рублёва. Форма фильма «Трое» выросла из идеи иконы «Троица», в композиции которой есть только три ангела и ни одного второстепенного персонажа. Я сейчас говорю только о форме. Ничего глубокого и серьезного. Меня так вдохновила эта история, что я захотела перенести ее в обычный любовный треугольник. А в «Фее» связь прямая.

Мне показалось, что в «Фее», когда на экране православная икона, в саундтреке звучит католический хорал. Или так и есть?

Я это не закладывала, но, вполне возможно, гений нашего композитора Кирилла Рихтера это сделал подсознательно. И это прекрасно. Вы знаете, для меня тема единства в «Фее» была очень важна. Об этом всё кино. К примеру, одна моя подруга сказала: «Как ты, не православная, посмела писать сценарий про наше православие?» Меня это всегда поражает. Почему вы думаете, что кто-то имеет право, а кто-то нет? Почему делите? И то, что с нами случилось сейчас, вся эта пандемия, она тоже про то, что мир един. Нас разводят по разные стороны войны, конфликты из-за территориальных, религиозных, политических вопросов, но, когда происходит нечто глобальное, всё это становится просто неактуальным.

Благодарим за помощь в организации съемки ресторанный комплекс D.O.M. (г. Сочи)

Аня, когда смотрю ваши фильмы, понимаю, что они про меня и моих подруг. Так было десять лет назад. Так сейчас. И, надеюсь, так будет через десять лет. Получается, как будто вы — голос моего поколения, и мне это ужасно приятно.

(Смеется.) Так и есть. Возможно, в какой-то момент я, как дипломированный режиссер, возьму чужой текст и пойду снимать чужие истории. Может, я даже хочу этого. Но пока я сама пишу все свои истории о том, что волнует меня. И снимаю для себя, поскольку считаю, что я среднестатистический человек. Наши чувства — они универсальны, и, если это переживаю я, это означает, что огромное количество людей переживают нечто подобное. Ту же боль. Те же чувства. И действительно, все мои героини растут вместе со мной. Например, в «Нежности» моей героине Елене Ивановне Подберёзкиной уже 43 года. И в какой-то степени это тоже я, как и каждый из трех персонажей «Трое».   

Правда? А мне показалось, что, за исключением некоторых моментов, вы смотрите на мир глазами Златы, героини Вики Исаковой.

Мне не хотелось, чтобы кто-то был главным, а как уж получилось, не знаю. Героиня Исаковой почему берет на себя? Потому что там есть любовь и есть проблема. Плюс личность самой Вики. В этом году она сыграла в двух из трех моих фильмов. И если в «Трое» она выдает весь свой спектр мощной драматической актрисы, то в «Нежности» неожиданно открывается как актриса комедийная, в чем раньше замечена не была. Но вообще при выборе актеров в «Трое» мне было важно, чтобы им была близка и понятна эта тема. И чтобы они в принципе ничего и не играли. Просто привнесли себя в это кино, что вообще сложнее всего.

Если честно, Константин Хабенский в роли шоумена а-ля Дибров-Фоменко — не самый очевидный ход.

Я сначала монтировала «Фею», а потом «Трое», и всё время в кадре у меня было лицо Кости. И я вроде знала, что это Хабенский, но при этом было полное ощущение, что передо мной два разных человека. Даже внешне. И не потому, что тут он с бородой, а тут — без. Дело не в бороде. Он просто входит и становится другим человеком. Вот как он это делает? Я рада, что у Кости появились работы, которые показывают другие грани его таланта. Хотя до конца раскрыть все его грани невозможно, потому что он человек невероятного дарования и при этом, я считаю, совершенно не раскрыт у нас в кино.

А как в фильме появилась Юля Пересильд?

Изначально на роль Вероники мы искали неизвестную и почему-то западную актрису. Искали долго. Это единственная героиня, которую я до конца не могла себе представить. Поэтому меня кидало в разные стороны. Началось всё с того, что я искала героиню Юли среди реальных девушек-поэтов — известных и неизвестных. Они присылали пробы, но это все-таки другая профессия. Кастинг — не головная штука. Тут нет никакого просчета. Как раз всё, что касалось просчета, не работало. И на самом деле по замыслу девушка-поэт из Петербурга должна была быть полной противоположностью Юле. Но вот встретились, поговорили и решили, что она может быть такой.

Зато в роли успешной, уверенной в себе женщины-психолога трудно представить кого-то, кроме Вики Исаковой. На уверенность в себе сейчас вообще такой спрос, что иногда хочется, чтобы люди опять начали хоть чуть-чуть в себе сомневаться. Не согласны?

Я бы сказала по-другому (и это касается не только женщины, но любого человека): очень важно верить в себя. Это не про само-
уверенность. Вера в себя, в свои возможности — важнейшая часть человеческого существования. Возможно, энергия веры рождает какие-то правильные события вокруг тебя, правильных людей и двигает тебя вперед. Нужно пытаться эту веру в себя воспитывать, прорабатывать, культивируя свои плюсы. Это возможно. Я сама пришла к этому не так давно. Поверьте, обычно творческие люди сгрызают себя изнутри сомнениями.

Для известного режиссера Анны Меликян есть ситуации, в которых она чувствует себя ребенком?

Всегда! На самом деле главная сложность этой профессии в том, что ты должен выходить на площадку, где тебя окружает огромное количество людей, и делать вид, что ты абсолютно уверен в том, что ты делаешь. Ты не можешь показать слабину. Ты не можешь показать, что сомневаешься, потому что иначе... корабль не поплывет. Людям нужен полководец, который знает, что он делает, и ты эту роль играешь. Но внутри тебя сидит маленькая девочка в диком страхе. Конечно, в какой-то момент нужно это преодолевать, и на этом преодолении всё и строится.

Что, до сих пор?

Да. Может быть, потому, что в творчестве есть момент магии. Ты можешь собрать все компоненты — и ничего не выйдет. А можешь просто достать мобильный телефон, и потом вся страна будет плакать. Нету рецептов. И не всё от тебя зависит. Есть некая идея, которую нужно пронести до финала, а получится или нет, ты не знаешь. Никто не знает. Поэтому, с одной стороны, это всегда будоражит, а с другой — всегда страшно. Привыкнуть невозможно.

Не знаю, как у других, но у меня после просмотра «Трое» возникло ощущение, что все несчастливые семьи несчастливы одинаково. Через пять-десять-пятнадцать лет брака мы становимся партнерами — в лучшем случае, начинаем звать друг друга «папой» и «мамой», мазать мужу лысину миноксидилом и… всё. У вас есть идея, что с этим делать?

Для всех очевидно, что институт брака себя изжил, а новая форма не придумана. Ее нет. И, конечно, человеку сегодня очень тяжело удержаться в этих рамках. Идет борьба чувства с совестью, с разумом, с огромными обязательствами, которые подразумевает брак. Но нет пока такого сборника советов, который можно открыть и понять, что же в этой ситуации делать. Поэтому пока каждый из нас мается и разбирается по-своему. И при этом нельзя сказать, что любой брак через десять лет тухнет. Это неправда. Всё очень индивидуально. По статистике, 90% браков действительно заключают люди, которые не подходят друг другу. Они просто несовместимы, но продолжают жить. Но я верю в то, что оставшиеся 10% как-то друг друга находят, и тогда случаются чудеса.  И ничего там не тухнет, любовь никуда не уходит, а трансформируется в более глубокое духовное чувство. 

Родственные души?

Да, я правда верю в то, что у человека может случиться встреча с родственной душой. Это может быть твой муж. Это может быть твой друг. Это может быть твой ребенок. Варианты могут быть самые неожиданные. И очень важно понять, что вот этот человек — единственно возможная в этой жизни твоя родственная душа, и не проглядеть его. Это мало кому удается. 

У вас есть?

(Улыбается.) Я думаю, что да.

Про ваши фильмы часто говорят «женское кино». Спрашиваю вас как режиссера, который много лет работает с самыми красивыми и талантливыми актрисами. Есть что-то, что мы, женщины, теряем с возрастом, а хотелось бы сохранить?

По поводу «женского кино» скажу, что любое кино — авторское. Если ты, когда смотришь фильм, видишь личность автора, ты понимаешь, кто его снял — женщина или мужчина. Вообще, по фильму можно многое понять про человека. А что хотелось бы сохранить в своих героинях? (Смеется.) Притом что в этой области сейчас происходит что-то страшное, хотелось бы, чтобы в моих героинях осталась прежде всего женщина. Со всеми вытекающими. Пока вроде у них получается, и я этому очень рада.

Аня, последний вопрос. Житейский. Очень хочется показать «Трое» мужу. Уверена, ему понравится. Но боюсь, если я скажу, что фильм про любовный треугольник, затянуть его в кинотеатр будет так же непросто, как привести к семейному психологу или, например, сказать: «Давай об этом поговорим».

Можно и не говорить. (Смеется.) Просто покажите кино.

Фото: Анна Темерина. Макияж: Александра Захарова/Max Factor. Прически: Оксана Мокрянская/Wella Professionals

Благодарим за помощь в организации съемки ресторанный комплекс D.O.M. (г. Сочи)