Александра Ревенко: «Для меня углубление в прошлое — не выход в будущее»

Cаша, у тебя буквально на днях был день рождения. Сколько исполнилось, скажешь?

29.

Следующая цифра будет 30. Многие девушки говорят, что для них это пороговый возраст. А для некоторых так вообще кризис. Для тебя это имеет такое же значение?

Вообще нет. Кризис был в 12, когда я вдруг поняла, что существует смерть.
У нас в школе был очень прогрессивный педагог по истории. Он нам давал много из философии и вообще учил смотреть на жизнь под другим углом. Всё так совпало: уроки, возраст, мы еще переехали на другую квартиру... Помню, я проснулась посреди ночи, посмотрела в окно, на луну, и поняла, что всё в этом мире имеет логический конец. И очень из-за этого расстроилась.

Плакала?

Заплакала и разбудила маму. А первый «порог» был в 15. Я хорошо помню, что в этом возрасте я почувствовала: дальше время пойдет очень быстро. Я буду очень быстро становиться взрослой. 15, 18, 30, 40 — почему-то у меня выстроилась такая цепочка.

Должна тебя огорчить, в свои неполные 30 ты выглядишь на те же 15.

(Улыбается.) Спасибо. Это гены. Моя бабушка в 87 прекрасно выглядит, плавает и занимается танцами. Причем танцует всю жизнь, с 11 лет, в одной и той же студии — студии гармонического движения в Доме учёных на Пречистенке. Руководители менялись, студия переезжала с места на место, но направление осталось то же. Его задала еще Айседора Дункан.

На Александре: платье, бант — всё Chanel

А твои родители?

Мама — психолог, папа — психиатр.

То есть ты принадлежишь к тому небольшому проценту людей, который не путает эти специализации. Я, честно говоря, первый раз общаюсь с человеком, выросшим в такой семье. Скажи, ты получила какое-то особенное воспитание и тебе совсем нечего рассказать о своем детстве психотерапевту?

Я не чувствую, что переосмысление моего детства как-то может мне помочь здесь и сейчас. Для меня углубление в прошлое — не выход в будущее. Но это не значит, что мне не хочется разобраться в себе. Во время карантина я стала ходить к психотерапевту.

И как к этому отнеслись родители?

Очень скептически. У них нет вопроса «зачем?». Просто они принадлежат к поколению некоммерческой медицины. У них другая школа. Они же когда учились — в шестидесятые? в семидесятые?

Ты поздний ребенок?

Младший. У меня есть брат. (Брат Саши Михаил Клочков — продюсер, экс-главред «Кинопоиска» и программный директор видеосервиса START. — Прим. OK!). У нас большая разница в возрасте — одиннадцать лет. В детстве, когда он гулял со мной во дворе, все говорили: «Какой молодой папа! Как хорошо с ребенком играет!» А потом он нравился моим одноклассницам. 

А сейчас как?

Мы даем свободу друг другу. У нас нет какого-то разделения — старше, младше, но мне нравится говорить о Мише «брат», «мой старший брат». Как будто мы герои книги или фильма и так друг друга и называем: «брат» и «сестра».

Тебе важно его мнение о твоей работе?

Важно, но самый строгий критик для меня — я сама.  

Правда? А я, когда читала твои интервью, была приятно удивлена твоей уверенностью в себе. Актрису, которая с удовольствием смотрит на себя на экране, да еще и говорит об этом вслух, не найдешь днем с огнем.

Мне кажется, моя способность отстраниться и спокойно посмотреть на себя со стороны — это, конечно же, заслуга родителей. И еще то, что я заканчивала актерско-режиссерский курс.

На Александре: платье, бант — всё Chanel

Я сейчас про то, что ты себе нравишься.

Бывает, что и не нравлюсь. Внешне. Но если это работает на персонажа, я это принимаю — и всё.

В каком проекте ты себе больше всего нравишься?

В новом! (Смеется.) В «Побочном эффекте». Я Жене (оператор Евгений Козлов. — Прим. OK!) так и сказала: «Женя, я такой красивой еще не была!»

Красивая Баба-яга?

Я бы не говорила «Баба-яга». Моя героиня скорее ведьма. Собирательный образ. Мне нравится, что при всей современности фильма в нем присутствуют наши традиции и... (подбирает слова) устно-поэтическое народное творчество? (Смеется.) Так можно сказать? И вся эта тема с грибами, которые она выращивает в квартире в Доме на набережной, это тоже относится к нашей культуре, но нечасто используется. Мне кажется, это здорово, что у нас есть еще столько всего, что можно изучать, раскрывать и показывать в совершенно неожиданных ракурсах.

Про неожиданные ракурсы — что это за скульптурный портрет в твоем инстаграме?

Это подарок на день рождения от моего друга Мити. Он вылепил мой портрет за три дня просто из куска глины. Митя и его невеста Тоня работают в кино. Они художники-постановщики и наши с Антоном (молодой человек Саши — Антон Севидов, лидер группы Tesla Boy. — Прим. OK!) давние друзья.

И где сейчас твой бюст?

У Мити в студии. Мне просто нравится, что он есть, а где он... Не страшно, что не у меня дома.

А свои фотографии дома развешиваешь?

У меня нет ни одной моей фотографии. Я понимаю, когда люди вешают совместные снимки, а свои... Мне это не близко. Хотя на телефоне у меня заставкой моя детская фотография — чтобы напоминать, кто я такая. (Показывает фотографию.)

В детстве ты была блондинкой кукольной внешности?

Ну наверное. Только никто не понимал, мальчик я или девочка. Года в два меня одевали в стиле унисекс, и, когда мама меня искала, спрашивала у всех: «Здесь маленькая девочка не пробегала?» — «Нет». —
«А мальчик в зеленом костюмчике?» — «Вон туда побежал».

Не обидно было?

Вообще нет. Когда я была в первом классе, мне мама сделала модную прическу — «каре на ножке». Это были девяностые. Не все были в курсе, что мужское может быть и женским и наоборот, и кто-то сказал мне, что я как мальчик. Я пожаловалась маме. А она сказала: «Саша, это прическа не «как у мальчика». Это прическа унисекс». Я так всем и объяснила. Все поняли, что это что-то очень крутое и взрослое, что-то «секс», и вопросов ко мне больше не было. (Смеется.)

На Александре: костюм Max Mara, туфли AGL

Что такого тебе дали родители, что ты хотела бы передать своим детям?

У нас очень разносторонняя и свободолюбивая семья. Я хотела бы дать ребенку ощущение свободы с детства. Чтобы была возможность выбора и доверие — наверное, это самое главное.

Саша, а в какой момент маленькая кудрявая девочка из семьи психологов решила стать актрисой? Это был твой выбор?

Это был выбор родителей для моей социализации. Чтобы мне было проще проигрывать разные социальные роли и адаптироваться. Мы жили в Царицыно, и меня отдали в школу искусств «Родник». Там работали потрясающие педагоги, которые относились к нам со всей душой, придумывали всякие пьесы и праздники. Потом была театральная школа и в старших классах — Детский музыкальный театр юного актера. Мама увидела по телевизору сюжет про этот театр, про то, что ребята, которые играли в «Норд-Осте», теперь в Детском музыкальном театре, и я пошла туда на прослушивание. Я знала, что, если не пройду в этом году, значит, пройду в следующем — ничего страшного.

Завидная уверенность в себе.

Главное — вовремя вспомнить, что ничего страшного. (Смеется.) Бывает, этот переключатель теряется, и я забываю, что ничего страшного, это всего лишь жизнь. Нет, правда, если ничего не угрожает твоей жизни и жизни и здоровью твоих близких, на самом деле, что бы ни происходило, ничего страшного.

А как быть с честолюбием? Не поступить — это же такой удар.

Говоря про свою жизнь, не знаю, что могла бы назвать своей «неудачей».

Например, провальная работа. У тебя сколько подписчиков в инстаграме?

(Застенчиво.) Всего лишь 21 000. 

На Александре: платье Diana Arno

А теперь представь, что эта толпа людей выйдет с премьеры твоего фильма и каждый скажет: «Фу, Ревенко…»

Пусть скажут. А что поделать? Проехали. Идем дальше. Это не отбросит меня назад. Для меня вообще нет такого — «назад/вперед». Другое дело, что я могу обидеться. Я же человек, и у меня есть эмоции, к которым я бережно отношусь. Но я не то чтобы обидчивая. Просто в какой-то момент могу поменять отношение к человеку. Это скорее уже не об обиде, а о завышенных ожиданиях относительно других людей. Все мы разные — об этом нужно помнить. Но ты всё равно всегда смотришь на ситуацию со своей стороны, что в корне неверно. Фраза, которую я слышу с детства от мамы, — «Никто не родился для того, чтобы оправдывать твои ожидания». И мои ожидания, увы, часто расходятся с действительностью. (Улыбается.)

Какая мудрая мама.

Кандидат наук.

А как ты оказалась моделью?

Это моя подружка захотела, чтобы я прошлась по подиуму на показе в Историческом музее. И это всё. А что касается фотосъемок, это был такой образ жизни на заре хипстерства. У меня была классная компания, друзья-фотографы в «Афише» и «Афише Мир». Но когда я поступила в Школу-студию МХАТ, к Серебренникову, у меня просто не осталось свободного времени.

И как, актерство помогло тебе с социализацией?

Как говорит мама, жизнь мне это не упростило, зато я стала хорошей актрисой. (Смеется.)

Но ведь годы студенчества — это не только освоение профессии, но и любовь, вечеринки, алкоголь, свобода…

Очень относительная свобода — в четырех стенах аудитории. Хоть и с выходами в театр, всё равно это было очень законсервированное общение.

Курс Серебренникова отличался от курсов других педагогов?

В самом начале, на сборе курса, Кирилл Семенович сказал нам, что мы будущее русского театра и будем двигать его вперед.
У нас было много пластики, музыки, ритма. Были приглашенные педагоги, поездки на фестивали.

Вы чувствовали себя элитой?

Мы чувствовали себя изгоями. На нас все смотрели как на странных. Странный курс, который всё время что-то странное репетирует. Но для меня это всё не имело никакого значения. Мы были очень дружны. Осталось ощущение родства. Мы как дальние родственники, которые встречаются раз в год — в день курса. (Смеется.) И еще есть спектакль, в котором мы все вместе играем, — «Сон в летнюю ночь» в «Гоголь-центре».

На Александре: блузка, брюки, ремень — всё Chanel

«Гоголь-центр» — твой родной театр? Ты занята во многих спектаклях?

Да, у меня всё хорошо с работой и в кино, и в театре. Появляются еще параллельные проекты. Вот в карантин начали репетировать антрепризный проект с Владом Наставшевым. Кроме меня в нем заняты Игорь Гордин и Паша Табаков, а в главной роли — Ксения Раппопорт.

Кстати, что в карантин оказалось для тебя самым сложным?

Встать с кровати и вообще заставить себя двигаться. А потом — выйти из дома. Я поняла, если у меня нет работы, я могу в принципе не выходить из дома. (Смеется.)

Некоторые пары не пережили это лето. Как вы с Антоном справились?

Первый раз за четыре года отношений мы были так долго вместе. И было так странно, когда всё уже закончилось и друзья нам стали говорить: «Как здорово, что вы не расстались». Были знакомые, которые не справились. Но у нас всё отлично.

На Александре: костюм Ruban, туфли Fratelli Rossetti

Каким образом? Придумали себе какие-то общие занятия?

Нет, у нас общее — только наши отношения. И один спектакль. (Смеется.)

Так в чем секрет?

Просто мы осознанная пара. И оба очень спокойные.

А как ты представляешь Антона людям — мой муж, мой друг, мой парень?

По-разному. Но таксистам всегда говорю, что я замужем. (Смеется.)

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова. Стиль: Ксения Доркина. Макияж: Эрнест Мунтаниоль/CHANEL. Прически: Любовь Литошко