Монголия глазами певицы Нины Шацкой

Если спросить меня, когда я впервые захотела посетить Монголию, я не отвечу. Но точно помню, как совсем крошкой ждала уехавшего с оркестром на фестиваль в Монголию отца и как мы с мамой считали дни до его возвращения. Помню, вернулся он поздней ночью, с кучей гостинцев – глиняными пиалами и фарфоровыми фигурками в нарядных национальных костюмах. Но самым ярким подарком, хранившимся в доме долгие годы, был рыжий лисий треух с кочевничьим длинным хвостом на затылке. Мягчайшая мездра позволяла сворачивать шапку в маленький комок и волнующе пахла кожей.

Потом, повзрослев, я услышала о местах силы в Монголии и о том, что именно там, а не в Гималаях, находится загадочная Шамбала – не географическая точка, а состояние, просветление души. Многие мечтали найти Шамбалу, но открывалась она только буддийским Учителям, да редким ламам. А как говорится, «кто знает, тот не говорит, кто говорит, тот не знает».

Итак, что мне хочется рассказать о Монголии после двух проведённых там недель? То, что мы, россияне, гораздо ближе к монголам, чем к европейцам, хочется нам того или нет! Всё в Монголии, начиная с дорог, отелей, туалетов, обслуживания в кафешках и человеческого общения, напоминает глубинку нашей Родины. То, что эта суровая страна незаметно приучила меня к своим просторам со скачущими вдоль и поперёк табунами коз лошадей и баранов. Что за две недели я перестала удивляться солнечным батареям, «лексусам» и спутниковым тарелкам возле войлочных юрт. Я полюбила наблюдать за улыбчивой, доброжелательной малышней, вкалывающей на подхвате у родителей во время каникул, и за тем, как беспрекословно подчиняется детям живность — от собак и коз до лошадей и верблюдов. Я привыкла к резко-континентальному климату Гоби, с изнуряющей дневной жарой и студёными ночами, когда в юрте с потухшей буржуйкой к рассвету выдыхаешь облачко пара. Я полюбила завтракать домашним пресным хлебом и каймаком — пенкой от сливок, сваренных в огромных тазах. И попробовала самогон, приготовленный из молока. Узнала, что самый большой монгольский деликатес – это яйца, потому что курицы не выживают зимой в здешних морозах, да и нет зерна их кормить.

Я незаметно освоилась в седле сначала лошадки, а потом и верблюдицы. Узнала, что лошадок доят каждые два часа, а чтобы мама лошадка не нервничала, к ней во время дойки подводят жеребёнка. Я позавидовала любви монголов к своим традициям и праздникам, творчеству, истории и костюмам! Узнала, что классическую пятистенную юрту 4 человека собирают за полчаса и что обычно молодожёны получают такую юрту в подарок и стоит она около 2000$. Что маленькую трёхстенную юрту монгольские борцы-силачи в старые времена надевали сквозь отверстие в крыше на плечи, сажали поверх неё мать и так кочевали. И что до сих пор монгольские кочевники перемещаются до трех раз в году, проводя лето в долинах, откармливая многочисленный скот, а зиму — у подножия гор, скрываясь от пронизывающих ветров.

Для меня стало открытием, что до Чингисхана 700 лет, с 6-го по 13-й век, в Монголии был тюркский каганат, но от тюрков не осталось никаких следов: кочевники, они не строили ни сел, ни городов. Зато могильники их ханам возводили нанятые турками гастарбайтеры- китайцы, и поэтому, задолго до 16-го века (принятие Монголией буддизма), крыши построенных китайцами зданий выглядят как пагоды. Еще я узнала, что на июль 2013 года население Монголии составляло 2 900 000 человек. Что с конца 17-го по 20-й век почти все мужчины Монголии становилось монахами, вследствии чего рождаемость была настолько низкой, а смертность от болезней — настолько высокой, что население составляло всего 650 тысяч человек. И западные ученые предсказывали полное исчезновение монголов. Но в 20-х годах XX века, с появлением советской медицины, население стало расти. За это монголы щедро отплатили Советскому Союзу: порядка 30 тыс. лошадок они отправили в дар нашей армии во время Второй мировой войны.

Ну а теперь можно рассказать подробнее и о маршруте путешествия, и о произошедших событиях. Мы приехали в Улан-Батор накануне самого важного в Монголии национального фестиваля «Наадам», проходящего с 11 по 13 июля. Начинается он грандиозным открытием на главном стадионе страны. К стадиону стекаются тысячи людей, среди которых участники шоу и зрители — иностранные туристы, и съехавшиеся со всей страны жители Монголии. Участники одеты в национальные костюмы – «дели». Дели, подобно халатам, одинаково кроятся для мужчин и женщин, неискушенному взгляду они кажутся громоздкими, но в кочевой жизни так практичны, что используются монголами по сей день. Праздничные дели шьют из узорчатого шёлка и атласа, будничные — из плотного хлопка «далемба», зимние подбивают мехом. Застегивающиеся сбоку, дели защищают наездников от холодного ветра, их верхняя часть, до пояса, служит вместительным карманом, в котором даже при быстрой скачке ноша остаётся в сохранности. Во времена Чингисхана одежда по цвету и деталям была ранжирована, но сейчас различия стёрлись.

Сотни статистов в воинских доспехах времён орды уже на подступах к стадиону будят в туристах генетический страх, становится не по себе от возбужденных раскосых глаз в узких прорезях шлемов. После театрализованного действа, с национальными танцами, песнями и конными разъездами, воспроизводящими важнейшие исторические вехи Монголии, наступает кульминация. Пятнадцатитысячный стадион стоя приветствует всенародных любимцев, участников состязаний в национальной борьбе БЕХ, распространённой не только в Монголии, но и в Бурятии и Туве. Внешне борцы БЕХ напоминают японских сумоистов, крупных и приземистых, но, в отличие от многих спортивных дисциплин, в монгольской борьбе нет разграничений по весовым категориям. В схватке могут сойтись могучий великан и субтильный юноша, тогда длится она секунды и шансов на победу у начинающего спортсмена нет. Изначально поединок не ограничивался по времени, но с недавних пор правила изменили, установив его максимальную длительность. Также, во избежание коррупции, ликвидировали возможность именитым чемпионам выбирать партнёров для первой схватки.

Дело в том, что начиная с «начин» — «сокола» (победителя в пяти турах) борец становится не просто национальным героем, а ещё и очень богатым человеком. Правительство премирует его дорогой машиной, квартирой, крупной суммой денег, но и это не всё! Главные материальные бонусы победители получают от благоговеющих земляков. Итак, борцы сходятся на открытом пространстве, используя приемы с захватами и без, они пытаются уронить друг друга. Проигрывает тот, кто первым коснётся земли любой частью тела, кроме подошв и кистей рук. Окончание поединка фиксирует эффектный ритуал, когда проигравший, признавая поражение, проходит под поднятой правой рукой победителя, а тот, в свою очередь, исполняет традиционный танец орла. Как правило, в фестивале участвуют от 512 до 1024 борцов, попарно, они встречаются в 9 или 10 раундах — «даваа».

Следующее утро подарило зрелище, впечатляющее не меньше монгольской национальной борьбы. Правда, пришлось проснуться пораньше, чтобы вовремя добраться к месту ежегодных, приуроченных к фестивалю «Наадам», скачек, на которые съезжается вся Монголия! На близлежащих к финишу холмам расположились тысячи зрителей и сотни автомобилей. У самой цели мы застряли так глухо, что пришлось, из страха опоздать к финалу, бежать рысцой на своих двоих! За три праздничных дня проходят шесть заездов –10,12,14, 18, 20 километров и самый престижный — 28. Но престиж заезда определяется еще и возрастом скакуна, самые престижные — пятилетки, вот на них-то мы и ехали смотреть! Существует примета, что присутствие именно на этом забеге сулит большую удачу в текущем году, а уж если на зрителя попала пыль из-под копыт скакунов, то эта удача кратно множится, а если пробраться к победившей лошади и прикоснуться к ней, что практически невозможно человеку со стороны, везению нет предела. Поражает возраст всадников: мальчикам и девочкам от пяти до тринадцати лет, и скачут они без седел.

К моменту, когда фавориты появились на финишной прямой, прохлаждавшаяся публика — а монголы, несмотря на жуткую жару, приезжают на скачки всей семьей, даже с грудничками, — загомонив, подтянулась к заграждению. А мы, понимая, что до заветных победителей добраться шанса нет, поехали смотреть состязания лучников. И не пожалели! Монгольский лук — один из самых мощных в мире. Он сделан из рогов и сухожилий оленя. На соревнованиях мужчины стреляют с 70 метров, женщины — с 60, а в реальном бою потомки Чингисхана поражали противника с расстояния до 200 метров, выпуская по 10 стрел в минуту.

Итак, побывав за два дня на открытии фестиваля «Наадам», чемпионате борцов, состязании лучников и одном из самых престижных туров скачек, мы выехали вглубь страны. Шестичасовой переезд по сочно-зелёным просторам степей, окаймленных грядой перетекающих друг в друга холмов, привёл нас в среднюю полосу Монголии. Мы оказались в глуши, полной информационной изоляции, и если телефонная связь изредка оживала очередями смс, то Интернет пропал намертво. У подножия скалы дрожащее марево воздуха тревожили лишь птичьи голоса, да пара изумительных лошадей носилась по горячей земле и горькой полыни. И если б не белые пуговицы юрт посреди цветущего поля, пейзаж вполне сошёл бы за российский.

Перемещаясь по Монголии, мы часто встречали на возвышенностях рукотворные, сложенные из камней холмы — «ово». К этим холмам монголы, поклоняющиеся Духу природы, приходят попросить о счастье и благополучии, поблагодарить за дарованную жизнь. Существует легенда о зарождении этой традиции: однажды Чингисхан, отправляясь в поход, повелел каждому бойцу бросить камень, и вырос из этих камней холм. По возвращении выжившие разбирали холм, забирая по камню, но так много из ушедших не вернулось с поля брани, что холм лишь уменьшился в размерах, но не исчез.

Следующим пунктом нашего маршрута был древний город Хархорин, воздвигнутый Чингисханом в XIII веке и впоследствии разрушенный китайцами. В 1565 году на месте разрушенного города монголы построили буддийский монастырь. Еще при Чингисхане у каждого из четырех углов городской стены Хархорина стояли огромные каменные черепахи, одна из них сохранилась до сих пор. Черепаху эту монголы по сей день считают символом долголетия, счастья и удачи и верят, что если рассказать ей о своих желаниях, то они обязательно сбудутся! Рассказала и я.

ШАМБАЛА

По легенде, существует три входа в мифическую страну Шамбалу. Рерих искал их в Тибете и на Алтае, возле Белухи. Монголы же уверены, что третий находится в пустыне Гоби, сильнейшем энергетическом центре мира, рядом с одним из самых старых буддийских храмов Хамарын-хийд. Хамарын-хийд был основан в 1821–1823 годах монгольским просветителем и великим ламой Данзанравжаа для необразованных бедняков. В монастыре их обучали монгольской азбуке «Уйгаржин» (или «божьему языку») и тому, как правильно молиться. До сих пор паломники со всей страны приезжают сюда каяться в грехах. Говорят, что, войдя в Хамарын-хийд, человек чувствует святой дух в теле и душе. Почему «говорят»? Потому что я его не ощутила.

От монастыря Хамарын-хийд начинается ритуальная дорога в Шамбалу. Вдоль неё, посреди безлюдной пустыни, стоят буддийские ступы, вместе со ступами из комплекса их 126. Буддисты всего мира приезжают сюда, чтобы обрести энергию Вселенной и попросить Вселенную об исполнении желаний. Но, прежде чем обращаться с просьбой, нужно раскаяться в содеянных грехах – записать их на бумажке и сжечь в специальной каменной топке... У меня набрался приличный список! Даже загораться сразу не хотел!

На эту высоченную гору, гору Желаний, вскарабкиваются, чтобы попросить о сокровенном. Женщинам не позволительно подниматься на самый верх, для нас построена беседка пониже. Но и эта высота внушает благоговение, когда ее преодолеваешь! Вверх ведет удобная лестница, но некоторые смельчаки поднимаются рядом, по целине — осыпающимся камням. Ближе к вершине повсюду появляются сложенные из камней пирамидки — маленькие Ово. И очень впечатляют расстилающиеся внизу бескрайние, безлюдные песчаные просторы.

На пути к Хамарын-хийду мы остановились около Моом-Ово. Если обычно Ово — это холм, возникший вследствие того, что обращающиеся с просьбой паломники кидают свои камушки в общую кучу, то Моом-Ово был создан почти 100 лет назад, специально для женщин, как аллегория женской груди – два рядом стоящих холма. Считается, что Моом-Ово исполняет желания женщин, которые не могут иметь детей, или тех, кто не может найти настоящую любовь. Для того чтобы просьба была услышана и сбылась, нужно трижды обойти Ово, орошая его молоком и мысленно повторяя свое заветное желание. Разумеется, я не упустила возможности попросить о сокровенном! Запах, конечно, вокруг тяжеловат. Молоко скисает, потом начинает загнивать – дышать, одним словом, тяжело!

ГОБИ

Утомленные долгой дорогой, посетив в течение дня несколько местных памятников и музеев, мы вышли из автомобиля размяться. Забравшись на высокий холм, обнаружили под ногами сверкающее блюдце – озеро Оги, а возле него лагерь, в котором и провели пару ночей!

Перед самым заходом солнца я обнаружила возле юрты армию вытянувшихся по струнке не то кротов, не то сурков. Малыши вышли попрощаться с солнышком, подставляя мягкому сумеречному теплу подслеповатые глаза, они тихонько попискивали от удовольствия. Следующие два дня мы провели в полном отсутствии цивилизации, любуясь просторами, удивительно синими рассветами и рукотворным каньоном, при раскопках которого археологи нашли яйца динозавра.

ЗАСТАВЬ ДУРАКА БОГУ МОЛИТЬСЯ... Монгольские юрты оказались гораздо комфортнее, чем мы могли предположить. Сложены они из пяти частей, тонкий каркас из планок обтянут плотным войлоком, в крыше дырка: если жарко — ее открывают, если холодно – задергивают пологом. Посреди юрты – печь. Летом в юрте прохладно, зимой тепло!

В первую ночевку в юрте я немного замерзла, несмотря на то, что хозяева кемпинга позаботились о нас и разожгли печки, – дрова прогорели быстро. Озябнув, я таки выбралась из-под одеяла подбросить в печку дров, но при наличии дров не оказалось спичек и ни единого уголька, способного возродить огонь. На следующий день, вернувшись после ужина в протопленную юрту, я решила подстраховаться. Впервые в жизни я сумела разжечь огонь и с гордостью за себя, плотно забив крошечную печку дровами, легла спать… Но не прошло и десяти минут, как печка моя, раскрасневшись, начала жужжать, а потом тихонько завыла, подрагивая. При этом воздух так раскалился, что даже пластиковая бутылка с водой подозрительно размякла… Я сдрейфила и запаниковала, дверь раскрыла, села на порог и думаю: «Вот взлетит сейчас на воздух моя юрта вместе со мной и всем нашим кемпингом»… Но повезло на этот раз, выдержала печка мою глупость, а мне дала урок на будущее!