На острове Velvet

15 лет назад Алена Михайлова и Лиана Меладзе основали продюсерскую компанию, созданную по принципу союза единомышленников. Ёлка, Burito, Владимир Пресняков, Мари Краймбрери, Анна Плетнёва, Звонкий — уникальные, самодостаточные и мегаталантливые артисты, совершенно непохожие друг на друга, усилиями этих двух ярких женщин объединены в одну команду. Команду мечты.

Наша история — одно из редких появлений в прессе Алёны и Лианы. И если Алёна Михайлова иногда, но дает интервью прессе, то у Лианы Меладзе, по ее признанию, это была вторая фотосессия в жизни. Почему вы скрываетесь?

Алена: Пусть за нас говорят наши дела. А самопиаром заниматься нам неинтересно. Мы ходим куда-то только по делу и только когда выступают наши артисты. Мы практически не ездим на фестивали, кроме своего собственного Livefest в Сочи. Лучше мы посидим с кем-нибудь из артистов на студии — это будет гораздо эффективнее.

Лиана: Мы держимся особняком, потому что нам очень хорошо и комфортно в своей семье (мы так называем нашу команду и никак иначе). Безусловно, нам нужны коммуникации, мы дружим с прессой, с медиаструктурами, но мы не любим большие скопления других артистов, нам комфортно у себя, здесь, в нашем офисе, на острове Velvet.

Это все-таки необычно для нашего шоу-бизнеса. В вашем случае вся слава достается вашим артистам.

А: Вот и прекрасно. Так и должно быть. Мне, например, достаточно понимать, что я немножечко вершитель судеб. Когда в машине я слышу песню нашего артиста, от которой уже, по идее, должно укачивать из-за количества разных версий, я испытываю невероятное удовольствие, потому что с этими песнями люди встречаются, они под эти песни женятся, у них переворачиваются судьбы... То есть мы с помощью наших артистов впускаем невероятную энергию любви в мир, и люди ее ловят. Это не один человек, не два, а миллионы, и мы к этому причастны. Вот это самый удивительный кайф.

История Velvet Music началась 15 лет назад, но вас на рынке знают с 90-х. Расскажите, как вы познакомились, с чего всё начиналось.

А.: Начнем с меня, потому что я начала чуть раньше. При моем тяготении к гуманитарным наукам и к музыке я училась кибернетике в авиационном институте в Казани, потому что мои родители работали на авиационном заводе. Отец всегда говорил: «Держись за заводскую трубу — не пропадешь». Параллельно у меня был рок-клуб, где я занималась музыкальным воспитанием подростков. Это был конец 80-х. После окончания вуза я начала заниматься организацией фестивалей, пока в один прекрасный момент мой друг, который уехал в Москву, не позвал меня в столицу, чтобы помочь ему создать первую в истории России музыкальную компанию — «Студию «Союз». Ему нужны были люди, а в Москве он толком никого не знал. Надо понимать, что это было начало 90-х — время, когда всё кипело и бурлило: у людей появились невероятные возможности, и хотя делать всё приходилось на коленке, но можно было пробовать создать всё что угодно, потому что ничего, по сути, в тот момент еще не было. Нам всем было чуть больше 20 лет. Всё, что мы делали, было захватывающе, интересно, ново. Это поглотило, мы работали круглосуточно...

Чтобы читатели немного понимали, о каких временах речь, добавлю, что это момент, когда только появилось интерактивное вещание — радио «Европа Плюс», канал «ТВ-6»... Чем вы занимались на «Студии «Союз»?

А: Всем на свете. (Улыбается.) Нас сначала было три человека, и нам каждый день были нужны новые люди, потому что мы, к примеру, первыми стали подписывать контракты с артистами — до этого никто ничего не подписывал, музыканты просто приносили свои альбомы и как-то их выпускали. Слово «промо» альбомов появилось тоже впервые... А с Лианой мы познакомились благодаря нашей дружбе с Валерой Меладзе. Хочу сказать, что однажды, попав в ресторан «Арлекино» на концерт Валерия, я услышала его — и обомлела. Меня привел друг, который сказал: «У нас тут выступает уникальный человек с уникальным голосом». Буквально через несколько месяцев у Валеры случился продюсер Евгений Фридлянд, который принес нам первую демокассету Меладзе — его первый альбом, который они создали.

На Алёне: пиджак Paul & Joe; На Лиане: пиджак Guess, Marciano

Альбом назывался «Сэра», где первой песней была «Не тревожь мне душу, скрипка...».

А: Именно. В общем, через короткое время мы так подружились с Валерой, что он как-то зашел ко мне и сказал: «Знаешь, Алёночка, дело такое — у меня есть сестра, она окончила политехнический институт, а в Грузии совсем плохи дела, война, электричество отключают, я ее оттуда забрал, но она не может ничего не делать. Представляешь, втихую от меня пошла продавать бананы...» Короче говоря, Валера предложил мне взять Лиану на любую работу, за что он будет приносить 300 долларов в месяц, чтобы я ей зарплату платила. На первой же встрече Лианочка сказала, что артистами заниматься она бы не хотела, стеснялась, а вот производством — без проблем. Когда Валера через месяц принес мне эти 300 долларов, я развернула его со словами: «Я вообще не понимаю, как мы обходились без нее». Так мы стали работать вместе, постепенно начали дружить... Это случилось...

Л.: ...в апреле 95-го года.

А.: Дальше пусть Лианочка расскажет.

Лиана, как произошло ваше погружение в мир шоу-бизнеса?

Л.: Я, надо сказать, окунулась в музыку гораздо позже, чем Алёнка, потому что долго сопротивлялась. В нашей семье и так были большие проблемы из-за того, что мои братья решили вместо инженеров стать музыкантами. Я с удовольствием окончила политехнический институт, после два года работала дежурным инженером на нефтеперерабатывающем заводе, потом в министерстве, затем устроилась осветителем в драмтеатр имени Руставели... Но реально ситуация в стране была очень сложная — военное положение, было просто страшно... Как только родители уехали на два дня к нашим родственникам, я села на автобус из Тбилиси и с двумя рублями в кармане трое суток ехала в Москву. Валера уже потихоньку начал зарабатывать нормальные деньги, я жила у них на съемной квартире на «Войковской». Это было прекрасное время. Бананы, да, действительно продавала по секрету от семьи, тяжелая была работа, но мне нравилось, что я сама зарабатывала деньги. Когда Валера привел меня в «Союз», для меня это было страшное испытание, потому что легенда про Алёну уже доходила даже до меня, человека, в то время далекого от музыки, погруженного в свой банановый мир. Когда я увидела Алёну, сразу поняла, что она очень крутая, потому что она уже тогда была наполнена таким количеством знаний, которые мне были неведомы.

А почему вы не захотели работать с артистами, а выбрали производство?

Л.: Во-первых, мне не хватало словарного запаса, и у меня тогда был акцент, который я сама слышала. Плюс артисты — для меня такие небожители, я не могу с ними общаться так свободно, как, например, Алёна. И даже сейчас, хотя они все близкие мне люди, друзья, — я не могу, как она, спокойно сказать, что мне вот в песне не нравится какая-то строчка или вообще «плохая песня, иди переписывай». Я не могу так сказать, возможно, в силу своего семейного воспитания. Родители нас всех одинаково любили, но Костя всегда был на особом положении. Видимо, родители как-то чувствовали, какое его ждет будущее... Он всегда был такой необычный. Для меня писать стихи, сочинять музыку — это вообще абсолютный космос. Поэтому с артистами я сразу отказалась работать. Меня назвали менеджером по производству, но на самом деле я выполняла функции курьера. Это было очень интересно, тогда же не было интернета, телефон один на весь офис, один компьютер у нашего бухгалтера и факс. Когда я пришла в «Союз», там работало восемь человек. Через месяц нас уже было 17, а потом мы счет потеряли... А те 17 человек сидели в одном кабинете. Алёнка, конечно, была большим боссом — у нее был отдельный стол и стул. А у нас на троих был один стол и два стула. И нам не надо было больше, потому что мы не сидели никогда в жизни: были настолько полны эмоциями, постоянно в движухе — нам и не хотелось присесть.

«Студия «Союз» в 90-е была компанией-монополистом. Союзовские сборники пользовались бешеной популярностью...

А.: «Союз» была компанией номер один. Были сборники, другие крутые проекты... Мы постоянно придумывали невероятные схемы: договаривались с пиратами, делали вкладыши, развивали дистрибьюторскую сеть, устраивали автограф-сессии, презентации... В свои 20 лет, находясь в бесконечном развитии, мы шли семимильными шагами, опережая всех конкурентов. Мы работали круглосуточно. Моя первая зарплата была 50 долларов, я жила у подруги в общаге института культуры. Когда мне повысили зарплату до 100 долларов, я смогла себе снять комнату с четырьмя соседями, с крысами, которые бегали по коридору. Но было всё равно, потому что я приходила на три часа поспать и убегала опять на работу. Когда я стала получать 150 долларов, то сняла свою первую отдельную квартиру, где регулярно ночевали все, праздновали, спали на полу. У меня и артисты останавливались. Ребята из «А-Студио» плов готовили, блины пекли. Все в этой квартире парковались.

Почему вы решили уйти из компании №1?

А.: Мы очень выросли, стали такими масштабными топ-менеджерами. Выпуская сборники «Союз», мы начали делать концерты и туры по всей стране... Мы стали приносить компании огромные прибыли, но по-прежнему сидели на очень небольших зарплатах, жили на съемных квартирах. Видимо, учредители немножко не поняли, что мы поднялись до такого уровня, что с нами надо передоговариваться. Но мы вспоминаем этот период только с любовью, только с благодарностью. Мы здесь и сейчас благодаря «Союзу» в первую очередь. Это была колоссальная школа, где мы научились всему — от бухгалтерии до дизайна.

Из «Союза» вы тоже уходили вдвоем?

А.: Нет, я ушла первой. У меня забрезжило очень серьезное предложение. Строился огромный холдинг Logovaz News Corporation. Меня порекомендовали на место директора будущей рекордс-компании REAL Records. А Лианочка за это время окончила MBA, лучшей кандидатуры на должность финансового директора было невозможно себе представить.

И вы снова начинали с нуля?

А.: Вот сейчас без ложной скромности надо сказать, что мы тогда участвовали в революции вместе с нашим президентом Константином Львовичем Эрнстом, с Михаилом Козыревым и еще с MTV. Это, безусловно, была революция в музыке, потому что кризис (это был 99-й год) — идеальная почва для того, чтобы потеснить старое — то, что уже немножко заплесневело. REAL Records сначала занималась только продвинутой рок-музыкой — первый контракт мы подписали с Михеем и Джуманджи, взяли из ниоткуда Юлю Чичерину. Собственно, дальше вместе с «Нашим радио» мы начали создавать новый пул артистов в этой стране. Мы сделали вместе саундтрек к фильму «Брат 2». Выпустили 1-й, 2-й и 3-й альбомы Земфиры. Первый концерт Земфиры 1 апреля 2000 года — и сразу «Олимпийский», и сразу аншлаг. Дальше уже был «Олимпийский» с проектом «Кинопробы», «Олимпийский» с «Братом 2», когда у нас Бодров был ведущим. Потом группа «Танцы минус», мы сделали группу Hi-Fi на нашем подлейбле «Айсберг», где выпускали топовую поп-музыку. Мы брали артистов, которые ничего собой не представляли, и делали из них звезд.

Л.: Я добавлю, что именно такое отношение к людям, какое было у нас в первые четыре года работы в REAL Records, приводит к лучшему результату. Всем работалось в кайф, плюс мы приносили бешеный финансовый результат, которого никогда ни у кого не было в истории российского шоу-бизнеса легально. У нас был совершенно потрясающий тандем с Константином Эрнстом и Мишей Козыревым. Но, к сожалению, под конец этого периода изменились учредители. Это крайне губительно повлияло на нашу жизнь — мы не смогли развиваться дальше. То есть, грубо говоря, у нас забирали всю прибыль и не давали денег на развитие. Это обычная история. К чему это всегда приводит? К краху компании.

А.: Всё держалось на самом деле на нашей бесконечной вере и на нашей любви. В тот момент, когда у нас начали отбирать нашу свободу, веру и независимость, всё рухнуло, потому что мы точно не относимся к категории роботов. Наверное, в тот момент, когда мы получили по носу за свой фантастический круглосуточный труд во имя этой компании, мы поняли, что не хотим больше учредителей — следующая компания, которая у нас будет, будет своя.

Итак. Компания Velvet Music. Новейшая история.

А.: Мы ушли без всего, на нулевые позиции. Надо сказать, что это было очень тяжело морально, мы уже не имели возможностей Первого канала, доступа к топовым учредителям, к радиостанциям... Ситуация патовая: у тебя раз — и перестает звонить телефон. Но. Если бы этого не случилось, мы бы не заработали себе ни нашего сегодняшнего статуса, ни наших семей, потому что, воспитанные в советской системе, мы всегда были готовы работать за идею почти бесплатно...

Держались за трубу.

А.: Да, так бы и держались за трубу. Слава Богу, спасибо большое всем, кто дал нам этот волшебный пинок.

Л.: Честно говоря, к этому моменту всё сложилось — мы созрели ко внутренней и к внешней свободе, и мы были друг у друга — это самое главное. Конечно, огромное счастье, что, став подругами в первый год знакомства, за те 10 лет между нами только укрепилось абсолютное доверие. И это единственное, что у нас было в тот момент, больше не было ничего, ни копейки.

А.: Помнишь, наш первый офис — комната, в которую бесплатно нас пустили друзья. Это было на Большой Грузинской, друзья занимались вообще другим бизнесом, но приютили нас — дали два места за столом.

У вас остались друзья!

А.: И очень здорово. Потому что такие вещи как раз — отличная проверка на вшивость.

Л.: Мне кажется, что тогда был некий передел, когда Миша Козырев ушел с «Нашего радио», когда на Первом канале многое изменилось. Очень многие, кто до этого часто звонил, больше не появились в нашей жизни.

Через какое время телефонные звонки стали такими же частыми, как и раньше?

А.: Надо сказать, что нам еще немножко вредили по дороге. Это тоже очень здорово, потому что благодаря этому мы начали придумывать такие схематозы... Первая группа, которая у нас возникла, — это Uma2rman. Нам с ними вместе пришлось начинать новую историю. Они пачку замороженных пельменей два дня ели, и мы жили примерно так же.

Парни, насколько я помню, не успели появиться — и уже звучали из каждого утюга...

А.: А был момент, когда группу Uma2rman (потому что мы ею занимаемся) не пускали в эфиры. Уже была «Девушка Прасковья», которая разорвала всех, и пошел новый клип, который мы сняли на занятые деньги... И невероятная история, когда никому не известные парни спели на открытии Московского международного кинофестиваля. Тарантино сидит в третьем ряду — и выходят наши парни из Нижнего Новгорода и поют «Ума Турман».

Идеальный план!

А: Казалось бы, но это была череда случайностей. Мы фартовые. Просто Никите Михалкову наш друг показал эту песню. До этого на открытии кинофестиваля никогда не выступали музыканты... Это была та самая точка отсчета, дальше всё пошло-поехало — их сразу полюбила фестивальная тусовка, ребят стали приглашать с выступлениями. Группа выстрелила, а ее запретили к показу на телеканале MTV, например. Мы не могли отрекламировать альбом. Но мы договорились напрямую со всеми городами-миллионниками, нашли прямые выходы на местные радиостанции и телеканалы. Чего бы нам ни запрещали, мы находили собственные рычаги управления. У нас эта региональная база есть до сих пор. Много чего пришлось изобретать прогрессивного только потому, что были такие условия — условия выживания.

То есть вам «чем хуже, тем лучше».

А.: Да. Так потихонечку началась история «Вельвета». Сначала с группы Uma2rman... Лианочка меня отговаривала брать вторую группу.

Л.: Я боялась, что эта тонкая материя разрушится. Мы были абсолютно поглощены делами ребят, они уже приехали сюда со своими семьями. Мы им помогали устроиться, потому что у них никого не было в Москве. Помогали с женами, с детьми, то есть мы полностью были заняты их жизнью. Когда появилась группа «Чи-Ли», я очень сомневалась. Это все Алёна. Потом уже был «Винтаж», и уже Лизонька появилась (певица Ёлка. — Прим. ОK!).

А.: Лизу мы услышали на радио с песней «Город обмана» и откопали, кто ею занимается. Оказалось, что занимается наш Влад Валов, который на «Студии «Союз» возглавлял один из подлейблов, выпускающий рэп. У нас первое время был тройственный контракт. Лиза тогда была наполовину выбритая, прыгала по сцене в кедах... Потихонечку наш тройственный контракт изжил себя, история новой Лизы началась с песни «Прованс».

Вы услышали певицу Ёлку, и этого было достаточно, чтобы взять ее в семью?

Л.: Конечно. Надо сказать, что входной билет в Velvet — это всегда музыка. Она должна нас восхитить, наполнить и свести с ума в какой-то степени. У меня, например, так было с «Городом обмана». Я помню, как ехала за рулем, услышала эту песню, позвонила срочно Алёне...

А.: Нам, конечно, важны человеческие качества. Это, наверное, даже соизмеримо. Нельзя работать, если тебе не нравится человек, если он тебе не близок.

Л.: Изначально всё строится на любви. То есть для того, чтобы что-то получилось, нам надо по-настоящему влюбиться, влюбиться в музыку, в человека. Мы на энергетическом уровне чувствуем, наш человек или нет. Мы очень долго ведем переговоры для того, чтобы понять, берем мы артиста в нашу семью или нет. Зато когда всё совпадает, мы точно сотворим чудо — доведем до самого высокого результата, это будет филигранная работа, потому что по-другому нам неинтересно.

Как понять, что артист, даже если выстрелил вначале, будет популярен не год и не два, а, что называется, вы берете его на длинную дистанцию?

А.: Здесь срабатывает только один рецепт: наша бесконечная вера. Конечно, у каждого артиста бывают моменты, когда хоп — и просели. В какой-то момент не пишется... Они же все, с одной стороны, обычные люди, а с другой — немного инопланетяне. Надо понимать, что у музыкантов бывают периоды простоя. А мы им для чего? Именно в этот момент нам надо ориентироваться — мы что-то придумаем, замутим какой-нибудь дуэт, спецпроект, что-то еще, выведем в какую-то историю.

Чтобы развивать, надо вкладывать?

Л.: Конечно. Вкладывать сердце, любовь по-настоящему. Было сотни случаев, когда к нам заходили известные артисты с предложениями, когда мы понимали, что с этим человеком нам гарантированы деньги, но мы отказывались только потому, что нам нельзя разрушить нашу философию. Если мы не любим артиста по-настоящему, мы не сможем ничего сделать. Это волшебство.

А разлюбить можете?

А.: Безусловно, были в нашей практике случаи, когда ты идешь нога в ногу, а потом у артиста сносит крышу... Тогда мы отпускаем. То есть мы ни с кем не судимся, никого не держим, мы отпускаем сразу без разговоров. Дальше жизнь показывает, кто прав, а кто нет. Любить, наверное, всё равно не перестаем, у нас даже с теми, с кем мы расстались, добрые отношения. Но мы никого не держим.

Л.: Потому что разрушается та самая материя любви. Смысла никакого удерживать, махать контрактами, которые у нас есть...

А.: Есть артисты, с которыми у нас до сих пор не расторгнуты контракты. Но вся наша история доказывает, что артист не может быть сам себе и менеджером, и продюсером, и всем остальным. Он не заменит работу компании. Он может уйти в самостоятельное плавание и как-то дрейфовать. Чтобы ни у кого не создалось ложного впечатления, что мы такие Карабасы-Барабасы, надо сказать, что в работе мы не приняли ни одного авторитарного решения. Какой мы снимаем клип, какую выбираем песню — это общая работа с артистами. Конечно, у меня есть авторитет и право голоса. Но у нас только партнерские отношения во всем.

Команда — это же не только вы и артисты, остальные участники процесса — тоже семья?

А.: Конечно! Когда мне звонят с просьбой «нам нужен пиар-менеджер, не посоветуешь лучшего», я всегда говорю: «Лучшие пиар-менеджеры работают у нас. Если он работает не у нас, значит, он не лучший». (Смеется.) Наши все самые лучшие, самые преданные, с горящими глазами. В компании практически не меняется основной состав за всю историю «Вельвета». Это дорогого стоит. Наверное, самый главный наш секрет — в людях, которые у нас работают.

Л.: Мы близки со своей командой. Мы с ними общаемся, пытаемся наполнить их уверенностью, креативом, дать им свободу для того, чтобы они нам показали, что сейчас модно и почему, особенно в новых технологиях, которыми, честно говоря, нам овладевать сложнее.

А.: Мы всегда за то, чтобы у нас тут двадцатилетние ходили-бродили, чтобы в воздухе витали новые идеи и новые мысли.

Между вашими артистами нет конкуренции? Всегда в семье есть любимчики и те, кто, условно, доставляет больше хлопот.

А.: В компании нет ни одного артиста, который был бы похож на другого, — это очень важно. Нам неинтересно заниматься похожей музыкой. А между нашими артистами любовь и человеческая, и творческая. Например, в альбоме Звонкого три песни поет Ёлка, потому что она влюблена в его творчество. Готовим дуэт Владимира Преснякова и Мари Краймбрери. Это будет бомбический трек.

Л.: Вообще Мелкая очень много дала всем нашим артистам, она абсолютный огонь, который заводит всех, который помогает всем. (Мари Краймбрери в компании нежно называют Мелкой. — Прим. ОK!). Через призму ее возраста, ее аудитории меняется сознание у всех нас. То есть она привнесла такой глоток свежего воздуха. У нее уникальная работоспособность. Она может 24 часа не спать.

Если попробовать определить формулу вашего успеха, какой она будет?

А.: В первую очередь творчество, во вторую — любовь, любовь глобальная, масштабная. Только тогда будет результат, тогда вся эта матрица построится: от курьера, который работает в офисе, менеджеров и нас самих до артистов, которые выдают в мир эту самую любовь через музыку, потому что музыка вечна.

Л.: А мы делаем честную музыку.

Елка

«Работать с Алёной и Лианой мы начали почти с са- мого начала моего творческого пути... Как понять, что это твои люди, твоя семья? Это как любовь с первого взгляда. Точнее, это она и есть. Тебя либо торкает, либо нет. Тебе или хочется туда вкладывать, или не хочется. Ты в это веришь или не веришь. Так со всеми отношениями: и рабочими, и личными, и дружескими. Одна формула. Так сложилось, что в Velvet всегда отношения были и рабочие, и личные, и дружеские. У нас очень условная субординации внутри — все всё понимают, но мы очень легко переключаемся с рабочих моментов на дружеские и наоборот, потому что, оказывается, существуют в мире люди, которым можно сказать как есть. У нас бывают острые обсуждения рабочих ситуаций, и как же кайфово, что не надо юлить, подбирать слова... Мы говорим друг другу правду, потому что мы очень любим друг друга. Мы просто не можем позволить себе кокетства. У нас нет темы про последнее слово: пока мы не найдем то решение, которое устраивает всех, мы не найдем решения. Они хотят, чтобы мне было хорошо, а я хочу, чтобы им было хорошо. И я точно знаю, что одна и другая, как волчицы, если надо, бьются за каждого из нас. А самое главное, что они никогда не пытались никого поломать, перестроить или переделать. Поэто- му и все артисты у нас самобытные, не похожие ни на кого другого. И внутри компании нет ни ревности, ни конкуренции. Это дорогого стоит!»

Анна Плетнева

На Анне: комбинезон Elisabetta Franchi

«Velvet — это семья, это родня. Как бы тебя ни накрыло в этой жизни, это плечо... Мужское, несмотря на то что компанию возглавляют две хрупкие барышни. На них можно положиться в любых сложных ситуациях — и в финансовых, и в личных. Можно позвонить хоть днем, хоть ночью и поговорить. Иногда нужно, чтобы тебя выслушали... А если еще и совет дадут, это вообще бесценно. Артисты — народ такой, нам иногда нужно, чтобы нас окружили заботой, любовью. Вот это про Velvet, про Алёну и Лиану. Лучшая команда в мире. Сто процентов, таких больше нет».

Андрей Звонкий

На Звонком: водолазка CK Jeans

«В Velvet меня привел Гарик (Burito). Я знал, что есть такая Алёна Михайлова, и мне до встречи с ней казалось, что она очень деловая и суровая. Но когда мы познакомились, всё оказалось совсем иначе: Алёна не строгая, а справедливая и четкая. А когда мы начали работать с Алёной и Лианой, стало еще по- нятнее, что мне повезло попасть не в рабочую атмосферу, а в се- мью. Всё очень лайтово, по-твор- чески. И даже если возникают рабочие моменты, решаются они в ключе дружеского общения. Артистам иногда нужны советы, нужно авторитетное мнение.

У профессионалов типа Алёны и Лианы есть так называемая чуйка, когда человек понимает, пойдет трек или нет. Такой вот личной фокус-группе всегда по- лезно сначала показывать новый материал. И компания Velvet не из тех, кто анализирует внутрен- ний рынок, Velvet из тех, кто задает тон. И это очень круто».

Владимир Пресняков

«Фишка Velvet в том, что это семья. Все праздники мы проводим вместе. Нет разделения «ты — артист, а я — продюсер». Я такого в других продюсерских компаниях никогда не встречал. Все здесь творческие люди и все этим живут. Всем движет любовь, которая каким-то фантастическим образом аккумулируется в компании и греет абсолютно всех. Алёнка — моя давняя подруга, мы делали с ней альбом «Слюньки» в 96-м году в Амери- ке... Потом разошлись, но продолжали дружить. А тут я пришел к ней за советом — спросил, не стать ли мне продюсером. Она разложила мне всё по полочкам, и я понял, что пока мне это не нужно. Зато Алёна показала мне песню, которая давно у нее лежала. Это был трек «Если нет рядом тебя». Я послушал, подумал, что не моя песня, но Алёна меня уговорила, и я покрутил и сделал с песней всё, что в итоге получилось... Это был мой первый шаг в сторону компании Velvet. Человек, который пишет музыку, часто закапывается в себе (я имею в виду себя), он может и делает что-то такое космическое, что понятно только ему и еще двум друзьям-музыкантам, но это больше похоже на парение в облаках. Поэтому здорово, когда находятся люди, которые говорят: «Спой «Слушая тишину» — это твоя песня». А ты даже не представлял, что она твоя и сможет так пройти сквозь тебя, ты бы никогда и не подумал, что такое возможно... Благодаря Алёне и Лиане я возродился. И я очень им благодарен за это и очень их люблю».

На Мари: жилет, брюки — всё Boohoo Man

Мари Краймбрери

«Я недавно написала песню, которая называется «Спасибо за всё, мам». Первый куплет там про мою родную маму, а второй — про Алёну. И так сложились обстоятельства, что три года назад я считала себя взрослой, самостоятельной женщиной — жила одна, за меня никто никогда не заступался, меня никто никогда не защищал, а когда я попала в лейбл, то вдруг ощутила себя ребенком. Здесь мне дали ту заботу и окружили тем вниманием, которые я всю жизнь получала от родителей до переезда в Москву. Поэтому «мама». Каким еще словом ее назвать? Так сложилось, что, когда я рассказываю про Velvet, некоторые думают, что я вру. Словно меня запрограммировали говорить, как круто быть частью этого лейбла. А как иначе, если ни разу ни за одну песню не приходилось бороться, ни за одну строчку не приходилось спорить. Я слушала, как Ёлка говорила, что у них бывают дискуссии, у меня пока такого не было. Творческие люди заносчивы, я в компании два года, может быть, впереди этап, когда я начну делать какую-то не ту музыку... Уверена, Алёна скажет мне об этом прямо. У нее и у Лианы потрясающая чуйка. Я сама считала трек «На тату» проходной песней, и только они сказали, что это хит. И это реально хит. Они пока ни разу не ошиблись. Поэтому я настолько расслабилась, что уже доверяю им слепо — просто пишу и скидываю демки, а они уже решают, что из этого пойдет. Это стопроцентная вера. Это любовь».

Burito

На Burito: футболка, брюки — всё Cos

«Алёна с Лианой слушают сердцем и только после этого включают мозг, как любые женщины. В моем случае это сработало. Мы познакомились, когда записали с Ёлочкой трек «Ты знаешь». И с этого началось наше сотрудничество, которое сложно назвать сотрудничеством, потому что скорее напоминает дружбу, что немаловажно. У нас партнерские отношения, которые возведены в ранг доверия и любви. В компании Velvet всё по любви — по-другому никак. И что удивительно, только так можно легко прийти к консенсусу в любом деловом вопросе. Я всегда могу позвонить Алёне или Лиане и выразить как свои опасения по поводу чего-либо, так и свои предложения. Самые первые демки присылаются им, любые вопросы обсуждаются с ними первыми — вот что важно. Им невозможно что-то навязать, но они всегда слушают твое мнение и, это главное, прислушиваются к нему».