Сати Казанова: «В нашей семье есть одна религия — это любовь»
После кардинальных перемен в своей жизни Сати Казанова рассказала ОК! о творчестве, собственном выборе и о том, кто ее вдохновляет.
Встречу с нами Сати назначила в вегетарианском кафе, потому что уже семь лет она является адептом йоги и здорового питания. Артистка немного задержалась и, садясь за стол, со вздохом сказала: «Мой тренер сегодня меня просто замучил!»
Я думала, в вашей жизни присутствует только йога.
(Смеется.) Недавно я сознательно занялась силовыми тренировками, которые игнорировала много лет. Я ведь и сама всегда считала, что в моей жизни будет только йога. Однако силовые тренировки, помимо рельефа тела, помогают развить определенные качества характера.
Какие, например?
Дисциплину и выносливость как минимум. Посмотрим, насколько меня хватит, с этим тренером я начинала много лет назад, но забросила, а сейчас решила вернуться. Наверное, это уже не просто мое страстное увлечение, а спокойная, глубокая любовь. Когда я занимаюсь дома, мой муж, проходя мимо, может хлопнуть меня по плечу: «Какая сильная женщина, я верю в тебя». Это о его участии в силовых тренировках. (Смеется.) Но думаю, что он еще придет к этому.
Вообще очень важно, когда двое друг друга вдохновляют. Всякий пример заразителен — и дурной, и хороший. И моя ответственность в том, чтобы я подавала только хороший пример. (Улыбается.)
А какой пример подает вам Стефано?
Он учит меня пунктуальности и организованности. Стефано же северный итальянец, если сказал, что придет в пять, — будет без пяти.
Вы вместе с мужем часто посещаете духовного мастера в Германии, вы оба вегетарианцы и практикуете йогу. Как вы выбрали этот путь?
Вообще это ведь известный факт, что чем больше у пары общих увлечений, тем она крепче. Вот и у нас их огромное количество, мы в том числе любим и следуем учению нашего Мастера — Парамахамса Шри Свами Вишвананды. Он говорит о любви, терпении и единстве, его главный месседж: Just love («Просто люби» или «Просто любовь»). Обычно я с осторожностью касаюсь темы религии, а вот тема веры в Бога меня по-настоящему интересует. Ведь религия — это некая система, а вера — это состояние, определенное духовное достижение. Когда я семь лет назад встретила своего Учителя, я уже была готова к знакомству с духовным наставником. Хорошо, что сейчас это не является чем-то диким, всё чаще можно услышать «мой ментор», «мой коучер», недавно вот Садгуру приезжал в Москву, и собралось более семи тысяч человек, чтобы послушать, о чем вещает индийский мудрец. Сейчас особое время. Люди более открыты к самопознанию, и это здорово. Мой супруг, например, неожиданно пришел к вегетарианству.
Дело в том, что он фотограф, видеограф и путешественник, и когда он оказался в Намибии, то каждый день снимал на камеру природу и животных. Он любовался зебрами и фламинго, а когда вечером в ресторане перед ним поставили блюдо со стейком из той же зебры, он понял, что не может его есть… Примечательно то, что муж сейчас и выглядит, и чувствует себя здоровее, чем до вегетарианства.
Сати, а в какой жизненный момент вы испытали необходимость в духовном наставнике?
Дело в том, что я с самого детства чувствую какую-то особенную тягу к духовному. Помню, в детстве бабушки частенько водили меня на религиозные праздники, где исполнялись зикры (исламские песнопения). Мне всегда нравилось слушать истории о святых, о пророках, и я с удовольствием впитывала в себя все молитвы и песни, которые слышала.
Но потом мы переехали из села в город, а когда из Нальчика я перебралась в Москву, это всё забылось — жизнь закружила. И только когда в двадцать семь лет я практически разочаровалась во внешнем мире, я стала искать новый смысл в жизни и источник силы.
А в чем конкретно вы разочаровались? Вас не устраивала ваша жизнь?
Понимаете, я добилась того, чего хотела. Но сцена, популярность, поклонники и даже материальный доход не делали меня счастливой. Я вставала утром абсолютно несчастной, пустой, с тоскующим сердцем, и эту пустоту невозможно было заполнить. К тому же наслоилось несколько тяжелых событий в жизни: мой уход из группы «Фабрика», сложное расставание с мужчиной плюс тогда я потеряла голос. Наверное, не зря говорится, что человеку нужно потерять всё, что у него есть, чтобы он наконец обратился к Богу. Так у меня появилась возможность познать себя, понять, для чего я живу. И я пыталась найти ответы на свои вопросы: слушала лекции, читала книги. И вдруг наткнулась на фразу: «Когда готов ученик — готов ему и Учитель». Я поняла, что мне точно нужен наставник. Прошло более полутора лет, и я его встретила. Первые несколько лет я была очень активной в изучении разных духовных и философских учений. Я стала практиковать очень мощную практику под названием атма-крия-йога. Спустя несколько лет я стала преподавать эту практику, и сейчас у меня уже более семидесяти студентов.
А проект Sati Ethnica появился как раз в период ваших поисков?
Да, в то время я много слушала мантры и старинные песни адыгского и других народов, напевала их для себя — они успокаивали и наполняли меня. И я поняла, что вышла из мрачного состояния «зачем жить» и наконец увидела простую мирскую красоту. Потом я стала петь для друзей в маленьких йога-клубах и вдруг подумала: а почему бы не начать такую музыку исполнять на сцене.
Вас не смущало, что поклонники знают вас как поп-артистку? Что могут не принять новую Сати?
Однажды я приехала к своему Мастеру на открытие его духовного центра, где он меня попросил спеть с его друзьями-суфиями, зная, что я мусульманка. Вначале я страшно переживала, а когда вышла на сцену, призналась музыкантам, что не знаю, что петь. Они успокоили меня, сказав, что будут следовать за мной. И тут началось что-то волшебное: минут сорок пять мы пели на одном дыхании, я была в каком-то космическом полете. Помню только шквал аплодисментов после и то, что ко мне подошли русские зрители со словами, что я должна сделать новую программу. Пожалуй, этот эпизод и стал для меня знаковым: я начала развивать проект Sati Ethnica. Как раз в начале года вышел первый альбом, в котором я соединила священные мантры и старинные песни. Альбом можно скачать в iTunes. Здесь уникальный симбиоз звучаний этно и электро — глубина древности в современной обработке. По большей части концерты с этой программой проходят на фестивалях Европы. Здесь, в России, мне мешает клише поп-певицы, в этом вы правы.
Конечно, я понимаю, что придется приложить определенные усилия, чтобы поменять мнение о себе многомиллионной аудитории. Но меня это не пугает, а только вдохновляет. Всё же я еще активно занимаюсь популярной музыкой и буквально на днях у меня выходит новый сингл «Ладони Парижа».
А ваша семья вас поддержала в этом решении?
В этом направлении меня, безусловно, поддерживают мой духовный Мастер и супруг. Моя семья радуется за меня, но и волнуется, родители спрашивают: «Может, ты не будешь так кардинально меняться? Мы тебя не видим по телевизору». (Смеется.)
Что вы им отвечаете?
Я говорю, что не собираюсь делать резких движений, что всё произойдет постепенно. Хотя признаюсь, что были дни, когда я вообще хотела бросить поп-музыку. Помню, я рассказала об этом своему Учителю и он сказал мне: «Важно не то, что ты поешь, а как ты поешь, главное, чтобы твое сердце было наполнено любовью». И как говорила Эдит Пиаф, «даже телефонный справочник можно спеть так, чтобы публика плакала». Откровенно говоря, я сама себя всё еще открываю и узнаю. Моя музыка и моя публика только вступают в свою силу. Я чувствую, что всё только начинается.
Вы столько времени занимаетесь йогой. Сейчас вы наслаждаетесь жизнью?
О да! Пару лет назад у меня еще были затворнические настроения, когда я не хотела ходить на светские мероприятия, несмотря на то, что у меня продолжали выходить песни, как, например, хит «До рассвета». Главное, что я поняла после всех своих паломнических поездок и поездок на йога-ретриты: жизнь прекрасна везде, а не только в определенных местах, где все ходят такие просветленные. И главное место силы, главный храм — это мое сердце!
Скажите, а вы с мужем продолжаете жить на две страны?
Не совсем, всё то время, когда Стефано не путешествует и я не на гастролях, мы проводим в Москве. Сейчас, к слову, он едет в Петербург по работе, а уже через несколько дней мы вместе окажемся на Кавказе, погостим у моих родителей, потом вернемся в Москву и улетим на Бали. Стефано будет путешествовать по всей Индонезии, а я буду вести йога-ретрит с группой девушек. Мы много путешествуем, но живем в основном в Москве, и это благодаря мудрости, гибкости моего мужа и его пониманию того, что моя работа связана с Москвой и пока это не поменяется, я не смогу покинуть Россию. Но ему проще: он может заниматься фотографией или видеографией в любой точке мира. Конечно, иногда муж чувствует себя здесь одиноко, и я понимаю, что он, по сути, в чужой стране, в чужой культуре и я не могу уделить ему должное внимание. Вот недавно я его спросила: «Милый, тебе скучно?» А он ответил: «Да, у меня здесь нет друзей, все мои друзья — в Италии, а ты много работаешь, и я тебя не вижу». Мне стало грустно... Я понимаю, что это жертва, на которую он сознательно идет, чтобы быть со мной. И я безмерно благодарна ему за это. Знаю, что настанет и мое время пожертвовать чем-то.
Вы и Стефано дали обещание родителям выучить итальянский и русский языки. Как ваши успехи?
Пока я оттягиваю этот момент, потому что у меня действительно нет времени, но я обещала маме Стефано выучить итальянский, поэтому я сделаю это для его родителей. Любимая шутка моего мужа: «Пока я ваш переводчик, в нашем доме будет мир и любовь, но когда ты выучишь итальянский, я умываю руки». (Смеется.) Но это, конечно, всё только юмор, потому что мама Стефано добрейшая женщина, она увидела меня еще на свадьбе старшего брата Стефано и моей подруги и полюбила задолго до того, как мы начали встречаться и поженились. А что касается русского языка, то Стефано уже довольно хорошо говорит, читает и многое понимает.
Помимо различия в культурах, у вас и религии разные: вы мусульманка, а ваш муж — католик. Этот вопрос требовал решения?
Никто просто не стал отказываться от своей религии. Ни он, ни я не стали этого требовать, потому что мы слишком уважаем друг друга. В нашей семье есть одна религия — это любовь. А вот в культурах кабардинцев и итальянцев есть схожие черты, например семейственность и уважение к старшим. И я бы точно хотела передать нашим будущим детям определенную долю сдержанности, которая заложена в черкесском менталитете, и при этом привить им абсолютную сердечность и искренность итальянцев. Конечно, вначале Стефано было сложно понять, что значит уметь владеть собой и не показывать на публике своих чувств. (Улыбается.) На нашей кавказской свадьбе я перед выходом предупредила его: «Не вздумай улыбаться! Держи серьезное, суровое лицо. Как джигит.Никому в глаза не смотри и не улыбайся». Он спрашивает: «Ну как же, это ведь свадьба?!» А я говорю: «Не принято, ты что! У нас чем радостнее событие, тем серьезнее лицо!» Потом, смотрю, идет серьезный, ни на кого не глядит, грудь колесом, лишь держится за рукоятку своего кинжала. (Улыбается.) А брат его, Кристиано, спрашивает: «Что с тобой, улыбнись, это же твоя свадьба!» И с тех пор мы любим посмеяться, что на нашей свадьбе все ходили исключительно с суровыми лицами. Но это ведь Северный Кавказ… Воинская честь, суровость так и остались в крови адыгского народа. Потом, уже в Италии, когда мы праздновали свадьбу в очередной раз, все улыбались.
Сати, я знаю, у вас были предубеждения по поводу брака.
Да, я действительно боялась этого, мне снились кошмары, но сейчас я однозначно стала более расслабленной и спокойной. Я бы сказала, что стала терпеливее, но это качество развивается не за один день. (Улыбается.) Когда ты чувствуешь влияние судьбы, то будто все знаки вселенной указывают тебе, что это твой человек.