Максим Галкин

МАКСИМ ГАЛКИН признается, что хочет как можно чаще бывать со своими детьми - двойняшками Гарри и Лизой. Но сейчас он большую часть времени проводит вдали от дома, под Киевом: у Максима главная роль в сериале «Все могут короли», который будет показан в следующем году на канале «Россия». ОК! побывал на съемочной площадке проекта и пообщался с молодым отцом.

Максим, поздравляем вас с рождением детей!
Спасибо.

Скажите, вы заранее знали, что у вас появится двойня?
Нет, мы с Аллой об этом не знали, но были готовы.

А кого вы больше хотели — сына или дочку?
И сына, и дочку. Наверное, это мечта большинства родителей. Я вообще очень люблю детей, мне нравится проводить с ними время: — рисовать, играть, развлекать их, будь то отпрыски моих друзей или родственников. У нас в сериале снимается юный актер, который играет поваренка, мы с ним постоянно веселимся. (Улыбается.) Я представляю, как в будущем поведу своих детей в кино, в зоопарк… Я и сам люблю туда ходить, а теперь у меня будет оправдание: детей повел!

Вы уже задумывались над тем, с помощью каких методов будете воспитывать наследников?
Звучит как «метод кнута и пряника». (Смеется.) От родителей мне досталась большая библиотека, в которой есть труды товарищей типа Бенджамина Спока (известный американский педиатр. — Прим. ОК!). Хотя и говорят, что они устарели, мне всё же предстоит снять с полок какое-то количество книг и прочитать. А еще я видел, что Алла уже открывала в Интернете страницы, посвященные уходу за младенцами и воспитанию детей.

Вы, наверное, помните, как вас воспитывали ваши родители. Что бы вы у них позаимствовали?
Я вырос в атмосфере любви и относительной свободы. У меня в детстве не было никакой обязаловки, меня не принуждали посещать определенные кружки — ни музыкальные, ни спортивные. Разве что, помню, в Одессе плавал в открытом бассейне… весь синий от холода… (Смеется.) В школе у меня не было особых проблем, я учился легко, так что меня не надо было заставлять садиться за уроки. Безусловно, присутствовали какие-то режимные вещи, например, сон в определенное время. А в целом детство у меня было свободное. Сейчас я бы даже сказал — к сожалению.

Почему?
У любой монеты есть две стороны. С одной — хорошо, когда детей заставляют учиться музыке, потому что во взрослом возрасте уже нет ни времени, ни сил, ни способностей, — такие вещи лучше всего усваиваются именно в детстве. С другой стороны, в свободное от всяких занятий время можно мечтать, что-то придумывать. Я развивал фантазию, писал сказки — возможно, именно благодаря этому пришел к юмористическому жанру. Мои желания родители предугадывали. Помню, захотел рисовать — меня отправили в студию изобразительного искусства в Одессе. Мне это доставляло удовольствие. Я считаю, что главное все-таки — не навязывать детям свое собственное видение мира. Детство, свободное от жуткого режима и вечной занятости, — это большое счастье.

Ваши с Аллой Борисовной взгляды на это совпадают?
Разговоры на эту тему у нас впереди. Пока еще слишком рано.

Максим, пару лет назад в своем интервью Вадиму Вернику вы сказали, что в данный момент отцовство для вас не является целью…
Скорее всего, мой ответ Вадиму не был связан с моим реальным желанием. Кстати, как звучал тот вопрос?

Вадим тогда спросил: «У тебя хорошие отношения с племянниками. Ты бы хотел собственных детей?»
Если бы я сказал «да», то следующий вопрос звучал бы примерно так: «Каким образом?» И пошла дальше цепочка… Дело в том, что, как только Алла сообщила о существовании генетического материала, я сразу загорелся. Но в нашей ситуации я не мог абсолютно искренне ответить на вопросы об отцовстве до того, как дети родились. Это послужило бы поводом для кривотолков. Тут и на ровной почве иногда придумывают: то у меня развод, то любовницы какие-то…

Вам очень долго удавалось скрывать появление наследников.
Я никогда особенно не стремился рассказывать о своей личной жизни. Вопреки злым языкам, говорившим о том, что я люблю пиариться, ни у меня, ни у Аллы не было такой задачи. У меня даже нет страниц в социальных сетях. Естественно, если ты человек известный, журналисты будут стараться что-то выведать, это их хлеб. В этом случае они и выведали. Никто из тех, кто знал, что мы станем родителями — самые близкие родственники, врачи, задействованные в процессе, юристы, сотрудники загса, — не проронил ни слова, от них не могло быть утечки информации. Конечно, я понимал, что рано или поздно всё станет известно, но у меня не было времени и нужды задумываться о том, какого масштаба будет эта новость. Я благодарен журналистам, которые с большим тактом написали об этом, и большому количеству людей, которые выразили радость и поздравили нас.

Часто ли вам удается выкроить время, чтобы подержать Гарри и Лизу на руках, учитывая тот факт, что сейчас вы в основном заняты на съемках?
Когда дети родились, я уже был здесь, на съемочной площадке. Я приезжал в Москву, и мы вместе с Аллой навещали малышей в клинике. Потом их перевезли домой, и я, конечно, каждую свободную минуту брал их на руки. Сами съемки для меня не проблема, вот только дети далеко, а хочется, конечно, проводить с ними как можно больше времени.

Максим, однажды вы сказали, что в душе вы абсолютный пенсионер…
(Перебивает.) Скорее, что-то между пессимистом и пенсионером — пессионер. (Смеется.)

Ваше самоощущение изменилось с появлением детей?

Сейчас я меньше всего об этом думаю. Понимаете, есть биологический возраст, есть возраст жизненной энергии, которой у меня много, а еще есть возраст разума. Вот моему разуму, мне кажется, лет девяносто. Это такое внутреннее ощущение — «всё видел, всё знаю», излишняя рассудительность, знание человеческих характеров, умение ладить с людьми, не конфликтовать. В общем, всё то, что приходит с возрастом. Хотя, наверное, присутствует и юношеский максимализм. Я люблю сидеть на диване и читать книжку, но это реакция на усталость. Если бы я был клерком, работал в офисе, то мечтал бы путешествовать, покорять вершины. А тут, на съемках, пока спустишься к речке, поднимешься — всё! Все вершины покорил. (Улыбается.)

Максим, интересно, почему вы согласились на съемки в фильме «Всё могут короли»? Вы ведь не очень часто снимаетесь, последняя роль, если не ошибаюсь, была у вас лет десять назад.
Практически каждый год, начиная с 2000-го, мне присылают энное количество сценариев. Но обычно это всё не то, чего мне бы хотелось. «Всё могут короли» — жанровое кино. Это комедия, фантастика, приключения — всё в одном флаконе. (Улыбается.) Я поклонник таких фильмов. Я очень благодарен каналу «Россия» за то, что он дал мне возможность попробовать себя в новом деле.

Когда ты очень долго, пусть и успешно, работаешь в одном жанре — эстрадном или телевизионном, — очень хочется чего-то другого.

Я видела ваши концерты, вы потрясающе держите зал. Как вам кажется, поменялось ли со временем ваше чувство юмора? Может, вы стали о чем-то меньше шутить?

Спасибо. Во-первых, популярность любого юмора — политического, бытового — меняется по некой синусоиде, а интерес зрителя, как и мой собственный, то охладевает, то возрастает. Во-вторых, человек взрослеет, его начинают волновать другие темы.

Меняется и то, про что я шучу, и то, как шучу. Но я никогда не стараюсь подстроиться под публику. Я делюсь со зрителями тем, что волнует лично меня.

Скажите, а как бы вы оценили свою актерскую работу?

Как человек скромный, я не привык себя хвалить. (Улыбается.) Но внутренне считаю себя профессиональным актером. Профессиональный актер — не тот, кто окончил специальное заведение. Просто есть актер, есть неактер. И не особенно важно, в каком жанре ты работал до этого. Может быть, я не владею классической школой и применяю другие техники, но я интуитивно прихожу к тому, чему учат в «Щуке» или «Щепке». Мой почти двадцатилетний опыт работы на сцене в «веселом» жанре приблизил меня к термину «профессиональный актер».

Тем не менее от роли академика Ландау в крупном проекте «Дау» вы отказались.
Ну, «Всё могут короли» и «Дау» — разные проекты. Насколько я знаю, Илья Хржановский, молодой талантливый режиссер, еще продолжает снимать этот фильм. Не могу раскрывать подробности, потому что не имею к нему отношения, но уверен, что фильм будет хорошим. Сценарий довольно откровенный, поскольку фильм будет посвящен личной жизни, а не открытиям Ландау. Вполне возможно, я справился бы с этой ролью, но задача сходу «впрыгнуть» в кино, притом не просто в драматическую, но местами трагическую роль, мне показалась сложной. Совершил ли я ошибку, отказавшись, покажет время.