Юко Кавагути

Юко прекрасно говорит по-русски. Правда, акцент и грамматические ошибки еще присутствуют. Японская фигуристка стала россиянкой за неделю до наступления 2009 года. Представляя Российскую Федерацию, она в паре с Александром Смирновым уже завоевала золото чемпионата Европы и две бронзовые медали мирового первенства. На прошлых Олимпийских играх, в Ванкувере, фигуристы остановились всего лишь в шаге от пьедестала почета, но в Сочи у российской пары, которую тренирует легендарная Тамара Москвина, есть все шансы взять реванш. 

Юко, вы живете в России уже более десяти лет. Помните свою первую встречу с Санкт-Петербургом?
Я ехала по городу и думала: всё такое черное! В Японии города намного чище, чем в России. Но со временем я ко всему привыкла, и сейчас мне очень нравится жить здесь.

К чему сложнее всего было привыкнуть?
Для меня главное — чтобы был каток, ведь там проходит большая часть моей жизни, а всё остальное — на втором плане. 

Спорт — это для вас любовь с первого взгляда?
Я пришла на каток в пять лет. Сначала мне совсем не понравилось, и так как я занималась еще множеством вещей, то всё было несерьезно — на каток я выходила всего раз в неделю. Тогда в Японии фигурное катание было вообще непопулярным, занятия стоили дорого, не то что в России. Лед, тренер — это могли себе позволить только очень немногие. Сейчас появились хорошие фигуристы, поэтому пришла популярность.

И когда ваше отношение к фигурному катанию изменилось?
В десять лет. До этого меня мама заставляла! (Смеется.) У меня она такая, что нельзя было не послушаться.

Наверное, вы благодарны маме за то, что тогда она была так настойчива?
Не знаю. Обиды у меня точно нет. Если так сложилось, значит, так было суждено. Сейчас я люблю фигурное катание — за возможность показывать красоту своим телом. Через танец я могу выражать себя, быть собой. Хотя я бы не сказала, что люблю смотреть со стороны, мне нравится то, что я сама этим занимаюсь. Вообще к спорту в целом я равнодушна, вот искусство — это мое. Балет… Когда есть возможность, всегда стараюсь ходить в театр.

Расскажите, как проходит день профессионального фигуриста.
Думаю, у всех по-разному. Я катаюсь в паре, и мы с партнером должны подстраиваться друг под друга. Каждый день две тренировки на льду. Есть еще занятия по хореографии, ОФП (общая физическая подготовка — Прим. ОК!). И еще куча мелких дел: примерки, врачи и так далее. Обычно я встаю в семь-восемь, ложусь в полночь. 

Режим сложно соблюдать?
Когда как. У меня сейчас пока только тренировки, и всё. Никакой особой личной жизни нет. Просто не хватает времени. Мне важно сейчас сконцентрироваться на одном, я стараюсь как можно меньше заниматься посторонними вещами, чтобы не распылять внимание. До Олимпиады осталось совсем немного, поэтому можно и подождать. (Улыбается.)

Но это же очень непросто — в течение такого долгого периода времени быть сконцентрированным только на работе…
Почему тяжело? Совсем нет! Вообще сейчас самое прекрасное время. Я живу одна, поэтому всё надо делать самой. И если честно, я люблю заниматься хозяйством — готовить, убираться. Еще мне нравится читать — читаю и на японском, и на русском, и на английском.

А сны на каком языке снятся?
На всех трех!

Вы переехали из Японии в США, когда вам было 17 лет. Не было страшно?
Нет. Я такой человек, что в принципе могу ко многому приспособиться. Я стараюсь ко всему относиться спокойно. Тем более что Америка — цивилизованное государство. Если бы я уезжала в Африку или Эмираты, не знаю, какое бы тогда у меня было настроение. 

Ваш переезд состоялся благодаря Тамаре Николаевне Москвиной. Почему вы решили обратиться именно к ней?
Я хотела тренироваться именно у нее, ведь она была тренером Елены Бережной. Я видела катание Лены по телевизору и была в восторге. Через японских судей я узнала, куда писать, и отправила факс. Тамара Николаевна откликнулась. Я, конечно, была очень счастлива. Без нее всё было бы совсем по-другому. Она мне очень сильно помогла.

Вы кажетесь очень разными по темпераменту: Тамара Николаевна — сгусток энергии, а вы — воплощение спокойствия.
Я бы так не сказала. Да, Тамара Николаевна энергичная, но при этом тоже спокойная. И я бываю разной, в зависимости от того, с кем общаюсь. Если у моего собеседника много энергии, то я свою сдерживаю. Если, наоборот, человек, с которым я общаюсь, пассивен, то я становлюсь намного активнее.

Кто тот человек, с которым вам проще всего общаться?
Как раз Тамара Николаевна. Я ей сразу начала доверять. Она для меня как вторая мама. Я знаю, что она великий тренер, но прежде всего я ее очень люблю как человека.

А по своей родной маме скучаете?
Нет. Есть основная цель — Олимпиада, поэтому скучать просто некогда.

Что самое сложное в профессиональном спорте?
Наверное, травмы. Постоянные переезды мне иногда даже нравятся. А когда ты травмирован, то нет возможности тренироваться и совершенствовать свои программы. Физическая боль меня не слишком волнует. Мне кажется, моральная боль намного хуже. Ты хочешь двигаться дальше, работать, но — никак. Это обидно.

Большинство спортсменов очень тяжело переживают неудачи, особенно при воспоминании о той долгой подготовке, которая предшествовала соревнованиям.
Нет, у меня такого нет. Зачем переживать? Надо идти дальше. Негатив точно не нужен.

Такому вашему отношению позавидовали бы многие, не только спортсмены…
Всё просто: я не знаю, как можно жить и относиться к этому по-другому.

Никогда не хотели вернуться обратно в Японию?
Раньше хотела, а сейчас не знаю. 

Вам удалось пожить в трех странах. Вы никогда не задумывались о том, какой менталитет вам ближе всего — российский, японский или американский?
Думаю, все-таки японский. Русские намного более откровенны. Японцы же закрыты, переживают всё внутри. У нас просто не принято многие вещи говорить вслух. Я выросла в таком обществе, поэтому мне тяжело рассказывать о себе, о своих чувствах. 

Видимо, поэтому я и не очень люблю давать интервью.

Юко, наверное, отказаться от японского гражданства было сложно, учитывая, что вернуть его — задача не самая простая?
Я хотела кататься с Сашей, а другого пути просто не было. Дело даже не в желании выступить на Олимпийских играх, мне важно было продолжать выступать. Долгое время у меня не было партнера, но было много свободного времени. Я даже подумала: а почему бы не получить высшее образование? И окончила факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. Но фигурное катание по-прежнему было для меня на первом месте, а учеба — как хобби. 

Но вне фигурного катания вы себя всё равно не видите?
(Долгая пауза.) Еще я очень люблю танцевать. Раньше у меня даже была мечта стать балериной. Возможно, я бы как-то связала свою жизнь с танцами… Но вот за столом в офисе я себя точно не вижу. Также я сомневаюсь, что смогла бы быть тренером. Мне вряд ли хватит терпения, хотя попробовать можно. Сейчас я не задумываюсь о том, что будет после спорта. А надо бы... Этот вопрос должен уже начать меня волновать. (Улыбается.) Я думаю, что после Олимпиады в Сочи будет последний любительский сезон. Я бы продолжила кататься, еще года четыре можно было бы выдержать. Но вот, как мне кажется, Саша уже не выдержит такого срока. А начинать всё сначала с другим партнером не хочется.

Вы к Саше быстро привыкли?
Нет. Быстрее всего я привыкла к своему первому партнеру — наверное, потому, что тогда я не пробовала парного катания и опыта у меня почти не было. Когда мы с Сашей начинали, у нас у обоих уже были свои привычки, видение, поэтому привыкали друг к другу дольше. И еще мне надо было преодолевать языковой барьер.

Как быстро вам это удалось?
Раньше я занималась русским языком с преподавателем. Работала над произношением, грамматикой. Когда нет постоянной практики и тебя особо никто не поправляет, конечно, что-то забывается. Сейчас я занимаюсь только летом, когда нет соревнований. После этих занятий язык и произношение становятся лучше.

Если бы что-то можно было изменить в вашей жизни, что бы это было?
(Пауза.) Ничего.

Но бывают же моменты, когда просто руки опускаются? Как вы с этим справляетесь?
Отвлекаюсь. Начинаю заниматься другими делами, не думаю о фигурном катании. И снова появляется какая-то ясность.
Вам никогда не хотелось себя пожалеть — за то, что у вас нет возможности проводить больше времени с родными и друзьями?
Нет, никогда. Далеко не у каждого такая же насыщенная жизнь, как у меня. Если бы у меня была семья, дети, то не было бы возможности заниматься тем, что я делаю сейчас. У меня всё есть: диплом, родные, друзья, хоть мы и не так часто видимся.

А любимый мужчина есть?
Любимый? Не знаю… В России — нет.

А в Японии?
Я не знаю, любимый ли. Пока у меня всё непонятно. 

О детях вы еще не думаете?
Пока желания нет. 

Какое главное отличие российских мужчин от японских?
Всё, конечно, зависит от конкретных людей. У русских особый юмор. Раньше я его не понимала, только года два назад начала постепенно понимать. До этого я знала, о чем люди говорят, понимала, что это шутка. Но мне было совсем не смешно — для японцев это несмешные шутки. Американский юмор, когда я жила в США, я даже не пыталась понять. 

Юко, а вы часто бываете на родине?
Раз в год. Чаще — нет времени. Моя жизнь здесь, а не в Японии. Мне кажется, я и про Японию знаю меньше, чем должна. Наверное, мне должно быть стыдно, но так сложилось...

Интервью с Юко закончилось, мы уже попрощались, но потом столкнулись с ней снова — у турникета, ведущего к выходу из ледового дворца. «Я вспомнила, что бы хотела изменить! Я хочу получить права, — расплылась в улыбке фигуристка. — Я, конечно, люблю ездить на метро, но говорят, что вождение — это тоже очень здорово».