Диана Гурцкая
«Последнее слово всегда за мужем»
Ирина Кайдалина
Диана, вам часто приходилось доказывать окружающим, что вы абсолютно такая же, как и они?
Я росла как обычный ребенок. Мне по жизни вообще очень помогает то, что меня не приучили к жалости в свой адрес. Родители всегда вели себя со мной как с другими детьми, а нас в семье четверо: два брата, Роберт и Джамбул, и сестра Элисо. Я вместе со всеми играла в прятки, бегала, прыгала, падала и вставала. Помню, мама рассказывала про такой случай: как-то она вышла на улицу и увидела меня стоящей на крыше соседнего дома, всего в нескольких сантиметрах от края. Стараясь не закричать от ужаса, мама залезла на крышу, взяла меня за руку и помогла осторожно спуститься. Конечно, были и моменты, когда я совершенно четко осознавала, что отличаюсь от других детей. Впервые это ощутила, когда все мои друзья пошли в школу, а я нет. Я не понимала, почему всё так. Мама объяснила мне, что я обязательно пойду учиться, просто надо немного подождать. Дело в том, что единственная специализированная школа для незрячих детей находилась в
500 километрах от нашего дома.
Решение о том, что надо ехать в школу-интернат, далось тяжело?
Вы не представляете, какая это была трагедия! Особенно для мамы. Мне было всего семь лет. Маленькая, худенькая, я всегда вилась вокруг мамы... Но родители понимали, что я должна учиться. Они мечтали, чтобы все их дети получили хорошее образование, а я тем более — ведь нельзя быть слепым дважды. Когда мне сказали, что я еду учиться в школу, я была счастлива, а мама плакала. Я даже не думала, насколько мне будет тяжело без родных. Родители пожили там со мной две недели и уехали. Я осталась совсем одна. Жила от каникул до каникул, от встречи к встрече. Конечно, раз в неделю они старались ко мне приезжать, но всё равно это было не то: мама не целовала меня на ночь каждый день, не желала спокойной ночи... Мне этого так не хватало! Я постоянно думала о том, что хочу домой. И это так прочно засело в моей голове, что до сих пор, где бы я ни находилась, я хочу поскорее вернуться домой.
Неужели вы никогда не просили родителей забрать вас?
Есть такое слово «надо». Я всегда понимала: если родители решили, что я должна учиться, значит, так надо и я не имею права им перечить. Но я всегда знала, что есть человек, который думает обо мне 24 часа в сутки, — моя мама. Я не хотела огорчать ее своими депрессиями. Конечно, по ночам я часто плакала, потому что скучала по маме, папе, братьям, по запаху своего дома. Но это вовсе не означало, что я имела право опускать руки. Как-то я поднялась в спальную комнату, чтобы переодеться, открыла чемоданчик, а оттуда повеяло чем-то родным — это был запах моего дома, родных людей. Я быстро захлопнула чемодан, чтобы запах не улетучился.
Диана, несмотря на внешнюю хрупкость, вы производите впечатление человека очень сильного. Эта твердость духа от природы?
Меня многому научила жизнь. В одной из моих песен есть такие слова: «Я научилась жить во власти грез, я научилась засыпать без слез…» «Волшебное стекло» — так называется эта композиция — не просто песня, это и есть моя жизнь. Мне никогда не было легко. Серьезным испытанием была и учеба в музыкальной школе: ноты для незрячих существуют, но педагоги в обычных музыкальных школах их просто не знают, поэтому всё приходилось разучивать на слух. Конечно, у меня не всё получалось сразу. Было сложно. Несколько раз посещала мысль о том, что надо всё бросить. А однажды я вообще сбежала прямо с урока. Но музыка всегда была для меня чем-то необъяснимым и загадочным, я просто не могла без нее жить.
И вот ваш долгожданный дебют на сцене. Каким он был?
Я помню его, будто это было вчера. В тот день в моей жизни всё перевернулось. Мне было 10 лет, я принимала участие в музыкальной олимпиаде, исполняла песню Ирмы Сохадзе (певица, народная артистка Грузии. — Прим. OK!). Я стояла на сцене главного концертного зала Тбилиси, волновалась жутко, руки-ноги были ледяными, колени дрожали, но когда я начала петь, почувствовала невероятную поддержку зала. А после концерта ко мне подошла сама Ирма, обняла и предложила спеть дуэтом. Я не могла поверить в свое счастье — это была мечта! После концерта я твердо сказала себе, что буду заниматься этим всю жизнь. Меня начали узнавать на улице. Это было очень приятно.
Прошло немало лет, прежде чем вы дали большой концерт.
Да, но я не переставала петь, записывала разные песни. Следующий глобальный шаг был сделан в 1995 году, когда я попала на конкурс «Ялта — Москва транзит». В жюри были Лариса Долина и Игорь Николаев. Я вошла всего лишь в двадцатку финалистов. Сейчас даже вспоминать смешно, но тогда мне было очень обидно: я была уверена в том, что очень хорошо пою. Но все-таки мне повезло: в этот вечер ко мне подошел Игорь Николаев, оставил номер своего телефона и пообещал помочь. С этой встречи и началась моя музыкальная карьера.
Диана, вы так улыбаетесь, словно испытания обошли вас стороной...
Но это не так. Самым большим ударом стала смерть мамы. Боль до сих пор не утихает, несмотря на то что прошло уже много лет. Люди говорят, что время лечит. Я знаю: это не так.
Мама застала ваш успех?
Мы с Игорем Николаевым только начали работу над песней «Ты здесь», когда маме поставили диагноз «рак головного мозга». С каждым днем ей становилось всё хуже. Помню, я ходила по дому, напевала эту песню, а мама расплакалась: «Боже, как же я хочу насладиться этой минутой. Как же я хочу еще хотя бы немного побыть рядом с тобой». Я до последнего надеялась, что у мамы всё будет хорошо. В 2000 году накануне концерта «Песня года» брат Роберт вместе с Игорем Николаевым увезли меня на гастроли в Ташкент, а оттуда сразу на концерт в Кремль, где я должна была петь песню «Ты здесь». На протяжении всего пути я просила Роберта позвонить маме, но он меня успокаивал, говорил, что дома всё в порядке. Я спела в 23.50, а через 10 минут мамы не стало. Я узнала об этом, когда мы вернулись домой после концерта. «Песня года» продолжалась, мне надо было и на второй день исполнить эту же песню. Игорь позвонил мне и сказал, чтобы я поступала так, как понравилось бы моей маме. Мне было невероятно тяжело, но я вышла на сцену и спела песню «Ты здесь». В тот момент я поняла, что пою эту песню только для нее...
Терять близких людей всегда тяжело, особенно маму...
Да, мама была для меня и мамой, и подругой. Но получалось так, что нас часто судьба разлучала. Сначала была школа, потом я уехала в Москву, а мама осталась в Грузии. Только последние годы ее жизни мы были вместе. Мама всегда мечтала о том, чтобы у меня была своя большая счастливая семья, дети. К сожалению, ей так и не довелось познакомиться с моим мужем Петром.
Диана, вы никогда не задавались вопросом: за что вам такие испытания?
Нет, никогда. Кто я такая, чтобы задавать такие вопросы Богу? Жизнь била меня неоднократно, но она и награждала —
у меня есть муж, есть сын! За них я каждый день благодарю Бога.
Вы певица, а Петр с шоу-бизнесом никак не связан. Расскажите, как вы с ним познакомились?
Крестная мама нашего романа — Ирина Хакамада, она нас познакомила. Ирина представила мне Петра как молодого политика. По их общей задумке, должен был получиться один PR-проект с моим участием. Но тот проект так и не сложился.
Во время первой встречи с Петром ваше сердце не екнуло? Ничего не подсказывало, что перед вами – тот самый человек?
Наоборот, сначала я даже немного побаивалась Петра. Первое время мне казалось, что он слишком серьезный. Я даже стеснялась его. Когда Пётр мне звонил, наш разговор ограничивался кратким: «Ой, это вы? Сейчас позову Роберта!» Кстати, на «вы» мы были достаточно долго. Потом я стала более раскованной. Мы могли часами обсуждать книги, фильмы, и время пролетало незаметно. Могли общаться ночи напролет. Но я всё равно продолжала обращаться к Пете на «вы». Он меня постоянно поправлял, но я не могла перешагнуть эту тонкую грань. На самом деле я и не думала, что между нами что-то может быть. А однажды мы пошли на концерт Кати Лель, а после него был банкет. Катя, увидев меня с молодым человеком, тут же подошла и спросила: «Дианочка, а это кто?» Я засмущалась и ответила что-то вроде: «Просто друг». И в этот момент Пётр решился со мной поговорить о нас. Он испугался, что наши отношения так и останутся всего лишь дружескими.
Петр прямо там и сделал вам предложение выйти за него замуж?
Он признался, что любит меня. Но я не могла ничего ему на это ответить. Я объяснила Петру, что видеть меня на сцене — это одно, а жить со мной, незрячей девушкой, — совсем другое. На что он сказал: «Я думаю, ты сделаешь меня счастливым». Конечно, мне, как и любой женщине, было приятно, что за мной ухаживает такой интересный мужчина, но с ответом я тянула очень долго. Мне хотелось, чтобы Петр всё хорошо обдумал. А потом я улетела на гастроли. Когда он мне позвонил, трубку взяла моя подруга. Пётр спросил ее: «Слушай, она выйдет за меня замуж или нет? Если да, то пусть тогда перезвонит». Подруга схитрила: она не рассказала о том, что именно сказал ей Петя, а просто попросила меня ему перезвонить. Я так и сделала, тем самым автоматически ответив «да». Мне кажется, не обязательно видеть человека, чтобы полюбить его. Мне всегда помогала женская интуиция. Хотя, конечно, я неоднократно разочаровывалась в людях, но могу с уверенностью сказать: Петр — мой человек. И у меня не было в этом никаких сомнений. Он очень порядочный и добрый.
Диана, а кто из вас первым идет на примирение, когда случаются ссоры?
Я грузинка, очень эмоциональная. Естественно, Петру постоянно приходится делать первые шаги. Но, несмотря на это, у нас дома патриархат, последнее слово всегда будет за мужем. Жизнь — не розовые облака, мы, как и все супруги, спорим и ссоримся. У нас обычная семья.
21 сентября вашей семье исполнится восемь лет. А месяц назад, 29 июня, ваш сын Костя отметил шестой день рождения. Кстати, когда Костя появился на свет, кто вам помогал ухаживать за ребенком?
Когда я была беременна, я и представить себе не могла, что воспитанием моего ребенка будет заниматься няня! А вдруг он полюбит ее больше, чем меня?! Поэтому, когда мы стали выбирать няню, я рыдала! Ситуация разрешилась сама собой: первые четыре месяца Костиной жизни нам помогала моя сестра Элисо, потом медицинский работник, затем педагог. Наконец Костик пошел в детский сад, и мы решили, что справимся своими силами. Помню, когда сын только родился, вокруг было много суеты: все чего-то боялись, постоянно пытались чем-то помочь. Но сейчас я знаю: бояться было нечего. Я мечтаю о втором ребенке и знаю, что справлюсь со всеми этими хлопотами сама. Главное — ничего не пугаться!
Я росла как обычный ребенок. Мне по жизни вообще очень помогает то, что меня не приучили к жалости в свой адрес. Родители всегда вели себя со мной как с другими детьми, а нас в семье четверо: два брата, Роберт и Джамбул, и сестра Элисо. Я вместе со всеми играла в прятки, бегала, прыгала, падала и вставала. Помню, мама рассказывала про такой случай: как-то она вышла на улицу и увидела меня стоящей на крыше соседнего дома, всего в нескольких сантиметрах от края. Стараясь не закричать от ужаса, мама залезла на крышу, взяла меня за руку и помогла осторожно спуститься. Конечно, были и моменты, когда я совершенно четко осознавала, что отличаюсь от других детей. Впервые это ощутила, когда все мои друзья пошли в школу, а я нет. Я не понимала, почему всё так. Мама объяснила мне, что я обязательно пойду учиться, просто надо немного подождать. Дело в том, что единственная специализированная школа для незрячих детей находилась в
500 километрах от нашего дома.
Решение о том, что надо ехать в школу-интернат, далось тяжело?
Вы не представляете, какая это была трагедия! Особенно для мамы. Мне было всего семь лет. Маленькая, худенькая, я всегда вилась вокруг мамы... Но родители понимали, что я должна учиться. Они мечтали, чтобы все их дети получили хорошее образование, а я тем более — ведь нельзя быть слепым дважды. Когда мне сказали, что я еду учиться в школу, я была счастлива, а мама плакала. Я даже не думала, насколько мне будет тяжело без родных. Родители пожили там со мной две недели и уехали. Я осталась совсем одна. Жила от каникул до каникул, от встречи к встрече. Конечно, раз в неделю они старались ко мне приезжать, но всё равно это было не то: мама не целовала меня на ночь каждый день, не желала спокойной ночи... Мне этого так не хватало! Я постоянно думала о том, что хочу домой. И это так прочно засело в моей голове, что до сих пор, где бы я ни находилась, я хочу поскорее вернуться домой.
Неужели вы никогда не просили родителей забрать вас?
Есть такое слово «надо». Я всегда понимала: если родители решили, что я должна учиться, значит, так надо и я не имею права им перечить. Но я всегда знала, что есть человек, который думает обо мне 24 часа в сутки, — моя мама. Я не хотела огорчать ее своими депрессиями. Конечно, по ночам я часто плакала, потому что скучала по маме, папе, братьям, по запаху своего дома. Но это вовсе не означало, что я имела право опускать руки. Как-то я поднялась в спальную комнату, чтобы переодеться, открыла чемоданчик, а оттуда повеяло чем-то родным — это был запах моего дома, родных людей. Я быстро захлопнула чемодан, чтобы запах не улетучился.
Диана, несмотря на внешнюю хрупкость, вы производите впечатление человека очень сильного. Эта твердость духа от природы?
Меня многому научила жизнь. В одной из моих песен есть такие слова: «Я научилась жить во власти грез, я научилась засыпать без слез…» «Волшебное стекло» — так называется эта композиция — не просто песня, это и есть моя жизнь. Мне никогда не было легко. Серьезным испытанием была и учеба в музыкальной школе: ноты для незрячих существуют, но педагоги в обычных музыкальных школах их просто не знают, поэтому всё приходилось разучивать на слух. Конечно, у меня не всё получалось сразу. Было сложно. Несколько раз посещала мысль о том, что надо всё бросить. А однажды я вообще сбежала прямо с урока. Но музыка всегда была для меня чем-то необъяснимым и загадочным, я просто не могла без нее жить.
И вот ваш долгожданный дебют на сцене. Каким он был?
Я помню его, будто это было вчера. В тот день в моей жизни всё перевернулось. Мне было 10 лет, я принимала участие в музыкальной олимпиаде, исполняла песню Ирмы Сохадзе (певица, народная артистка Грузии. — Прим. OK!). Я стояла на сцене главного концертного зала Тбилиси, волновалась жутко, руки-ноги были ледяными, колени дрожали, но когда я начала петь, почувствовала невероятную поддержку зала. А после концерта ко мне подошла сама Ирма, обняла и предложила спеть дуэтом. Я не могла поверить в свое счастье — это была мечта! После концерта я твердо сказала себе, что буду заниматься этим всю жизнь. Меня начали узнавать на улице. Это было очень приятно.
Прошло немало лет, прежде чем вы дали большой концерт.
Да, но я не переставала петь, записывала разные песни. Следующий глобальный шаг был сделан в 1995 году, когда я попала на конкурс «Ялта — Москва транзит». В жюри были Лариса Долина и Игорь Николаев. Я вошла всего лишь в двадцатку финалистов. Сейчас даже вспоминать смешно, но тогда мне было очень обидно: я была уверена в том, что очень хорошо пою. Но все-таки мне повезло: в этот вечер ко мне подошел Игорь Николаев, оставил номер своего телефона и пообещал помочь. С этой встречи и началась моя музыкальная карьера.
Диана, вы так улыбаетесь, словно испытания обошли вас стороной...
Но это не так. Самым большим ударом стала смерть мамы. Боль до сих пор не утихает, несмотря на то что прошло уже много лет. Люди говорят, что время лечит. Я знаю: это не так.
Мама застала ваш успех?
Мы с Игорем Николаевым только начали работу над песней «Ты здесь», когда маме поставили диагноз «рак головного мозга». С каждым днем ей становилось всё хуже. Помню, я ходила по дому, напевала эту песню, а мама расплакалась: «Боже, как же я хочу насладиться этой минутой. Как же я хочу еще хотя бы немного побыть рядом с тобой». Я до последнего надеялась, что у мамы всё будет хорошо. В 2000 году накануне концерта «Песня года» брат Роберт вместе с Игорем Николаевым увезли меня на гастроли в Ташкент, а оттуда сразу на концерт в Кремль, где я должна была петь песню «Ты здесь». На протяжении всего пути я просила Роберта позвонить маме, но он меня успокаивал, говорил, что дома всё в порядке. Я спела в 23.50, а через 10 минут мамы не стало. Я узнала об этом, когда мы вернулись домой после концерта. «Песня года» продолжалась, мне надо было и на второй день исполнить эту же песню. Игорь позвонил мне и сказал, чтобы я поступала так, как понравилось бы моей маме. Мне было невероятно тяжело, но я вышла на сцену и спела песню «Ты здесь». В тот момент я поняла, что пою эту песню только для нее...
Терять близких людей всегда тяжело, особенно маму...
Да, мама была для меня и мамой, и подругой. Но получалось так, что нас часто судьба разлучала. Сначала была школа, потом я уехала в Москву, а мама осталась в Грузии. Только последние годы ее жизни мы были вместе. Мама всегда мечтала о том, чтобы у меня была своя большая счастливая семья, дети. К сожалению, ей так и не довелось познакомиться с моим мужем Петром.
Диана, вы никогда не задавались вопросом: за что вам такие испытания?
Нет, никогда. Кто я такая, чтобы задавать такие вопросы Богу? Жизнь била меня неоднократно, но она и награждала —
у меня есть муж, есть сын! За них я каждый день благодарю Бога.
Вы певица, а Петр с шоу-бизнесом никак не связан. Расскажите, как вы с ним познакомились?
Крестная мама нашего романа — Ирина Хакамада, она нас познакомила. Ирина представила мне Петра как молодого политика. По их общей задумке, должен был получиться один PR-проект с моим участием. Но тот проект так и не сложился.
Во время первой встречи с Петром ваше сердце не екнуло? Ничего не подсказывало, что перед вами – тот самый человек?
Наоборот, сначала я даже немного побаивалась Петра. Первое время мне казалось, что он слишком серьезный. Я даже стеснялась его. Когда Пётр мне звонил, наш разговор ограничивался кратким: «Ой, это вы? Сейчас позову Роберта!» Кстати, на «вы» мы были достаточно долго. Потом я стала более раскованной. Мы могли часами обсуждать книги, фильмы, и время пролетало незаметно. Могли общаться ночи напролет. Но я всё равно продолжала обращаться к Пете на «вы». Он меня постоянно поправлял, но я не могла перешагнуть эту тонкую грань. На самом деле я и не думала, что между нами что-то может быть. А однажды мы пошли на концерт Кати Лель, а после него был банкет. Катя, увидев меня с молодым человеком, тут же подошла и спросила: «Дианочка, а это кто?» Я засмущалась и ответила что-то вроде: «Просто друг». И в этот момент Пётр решился со мной поговорить о нас. Он испугался, что наши отношения так и останутся всего лишь дружескими.
Петр прямо там и сделал вам предложение выйти за него замуж?
Он признался, что любит меня. Но я не могла ничего ему на это ответить. Я объяснила Петру, что видеть меня на сцене — это одно, а жить со мной, незрячей девушкой, — совсем другое. На что он сказал: «Я думаю, ты сделаешь меня счастливым». Конечно, мне, как и любой женщине, было приятно, что за мной ухаживает такой интересный мужчина, но с ответом я тянула очень долго. Мне хотелось, чтобы Петр всё хорошо обдумал. А потом я улетела на гастроли. Когда он мне позвонил, трубку взяла моя подруга. Пётр спросил ее: «Слушай, она выйдет за меня замуж или нет? Если да, то пусть тогда перезвонит». Подруга схитрила: она не рассказала о том, что именно сказал ей Петя, а просто попросила меня ему перезвонить. Я так и сделала, тем самым автоматически ответив «да». Мне кажется, не обязательно видеть человека, чтобы полюбить его. Мне всегда помогала женская интуиция. Хотя, конечно, я неоднократно разочаровывалась в людях, но могу с уверенностью сказать: Петр — мой человек. И у меня не было в этом никаких сомнений. Он очень порядочный и добрый.
Диана, а кто из вас первым идет на примирение, когда случаются ссоры?
Я грузинка, очень эмоциональная. Естественно, Петру постоянно приходится делать первые шаги. Но, несмотря на это, у нас дома патриархат, последнее слово всегда будет за мужем. Жизнь — не розовые облака, мы, как и все супруги, спорим и ссоримся. У нас обычная семья.
21 сентября вашей семье исполнится восемь лет. А месяц назад, 29 июня, ваш сын Костя отметил шестой день рождения. Кстати, когда Костя появился на свет, кто вам помогал ухаживать за ребенком?
Когда я была беременна, я и представить себе не могла, что воспитанием моего ребенка будет заниматься няня! А вдруг он полюбит ее больше, чем меня?! Поэтому, когда мы стали выбирать няню, я рыдала! Ситуация разрешилась сама собой: первые четыре месяца Костиной жизни нам помогала моя сестра Элисо, потом медицинский работник, затем педагог. Наконец Костик пошел в детский сад, и мы решили, что справимся своими силами. Помню, когда сын только родился, вокруг было много суеты: все чего-то боялись, постоянно пытались чем-то помочь. Но сейчас я знаю: бояться было нечего. Я мечтаю о втором ребенке и знаю, что справлюсь со всеми этими хлопотами сама. Главное — ничего не пугаться!