Виктор Дробыш

Музыкант, композитор и продюсер ВИКТОР ДРОБЫШ поистине счастливый человек: у него есть любимая работа и БОЛЬШАЯ ДРУЖНАЯ СЕМЬЯ. Сейчас Виктор с женой Татьяной и детьми отдыхает в Италии, где к ним присоединился сын Татьяны от первого брака — Антон. Журнал ОК! отправился к ним в гости, чтобы провести солнечную фотосессию и узнать у Виктора и Татьяны, каково это — быть многодетными родителями. Пять лет назад, накануне собственного дня рождения Виктор Дробыш сделал себе роскошный подарок — женился на любимой женщине Татьяне. Теперь у супругов есть дочь Лида (в мае ей исполнилось три года) и сын Даниил (в декабре ему будет два). Сейчас Виктор Дробыш с семьей отдыхает в Италии, в Тоскане. Супруги пригласили журнал ОК! к себе в гости — в особняк, который они арендуют.

Виктор, как насчет покупки собственного дома в Италии?
Виктор: Для того чтобы иметь здесь собственный дом, надо всей душой полюбить это место и проживать в нем большую часть своей жизни. Пока нам тут просто нравится — Тоскана идеально подходит для того, чтобы растить детей.
Татьяна: Не совсем так — детей мы растим в Москве. Но они всегда с нами, работаем ли мы в Москве или отдыхаем в Италии.

Как же малыши переносят постоянные переезды?
Т.: Мы же летаем не каждую неделю. И по гостиницам не катаемся. Этот дом, например, мы сняли на всё лето.

Вы встретились и поженились в зрелом возрасте. Решиться на такой шаг было сложнее, чем в юности?
В.: Я долго ждал момента, когда Татьяна скажет «да», и дождался. Не хочу вспоминать, как это было раньше, могу сказать лишь одно: жениться надо по любви, и неважно, в каком возрасте. Я считаю, что всё сделал правильно, и теперь пожинаю плоды: это время — самое счастливое в моей жизни. Наде­юсь, и следующие пятьдесят лет будут такие же. Пять лет — полет нормальный! Видите, Таня даже плачет от счастья! (Смеется.)

Виктор, Татьяна принимает участие в ваших делах? Или же она занята исключительно воспитанием детей?
Воспитание детей — это одно из главных наших общих дел. Мы поставили перед собой задачу — жить так, чтобы работа не мешала уделять достаточно времени детям. Они растут очень быстро — Данька уже начинает разговаривать… Потом всю жизнь будешь вспоминать о таких моментах. Может, мы где-то недорабатываем, недозарабатываем, но зато получаем колоссальное удовольствие от того, как проходит наша жизнь.

Татьяна, скажите, каково быть мамой детей-погодков?
Сложно, конечно. Два маленьких ребенка — это уже почти детский сад, двойные хлопоты. Но и двойное удовольствие! 

Виктор, у вас есть еще двое детей от первого брака. Слышала, что старший, Валерий, работает вместе с вами.
Было дело, но сейчас он работает в отрасли, которая не имеет отношения к музыке, — в налоговой инспекции. В юношестве он играл на гитаре, и я позволил ему чуть-чуть поработать со мной. Но то, что он выбрал другой род деятельности, не означает, что нужно забросить гитару. Я считаю так: каждому человеку не помешает умение играть на каком-либо музыкальном инструменте.

А ваш сын Иван стремится попасть в шоу-бизнес?

Да, внутренне он на это настроен. Сейчас Иван учится в школе, играет на барабанах, а во что это выльется — не знаю, время покажет. Я лично не пытаюсь сделать из кого-либо музыканта. Вообще, творческие династии — не по мне. Пусть будет так, как будет. А заставлять детей заниматься тем, что ты сам умеешь и любишь… Это не всегда приносит плоды. 

Виктор, у вас трое сыновей и только одна дочка. Балуете ее?
Лида — моя слабость, мое солнышко! Это самый драгоценный подарок, который сделала мне Татьяна. У Даньки, как у самого маленького, на руках все козыри, но Лида — девочка, к тому же все говорят, что она безумно похожа на меня. 

Не боитесь, что подросшая Лида начнет вить из папы веревки?
А из кого ей еще веревки вить? Пускай начинает тренироваться на мне. (Смеется.)

Сын Татьяны Антон, судя по всему, прекрасно ладит с младшими братом и сестрой. Вам с ним легко удалось найти общий язык?
Мне кажется, у нас это получилось в день знакомства. Антон тогда был еще совсем маленький. Помню, пошли мы с ним и Таней на концерт, потом играли в бильярд... Теперь он вырос, учится в Англии, мы проводим вместе несколько недель в году.

Виктор, то, что происходит в личной жизни, сильно отражается на творчестве?
В.: Я знаю, многие пишут песни, которые связаны с cобытиями в их жизни. Но творчество и жизнь — не одно и то же. Бывают грустные люди вроде Чарли Чаплина, которые всех смешат, но это не значит, что они должны быть смешными всё время. И чтобы написать песню о растерзанной и потерянной любви, не надо иметь неприятности в собственной жизни. Мне кажется, каждая песня как разыгранная сценка, но не в жизни, а в голове.
Т.: Вдохновение можно черпать в фильмах, книгах, пейзажах, рассказах других людей. Виктор очень внимательный и чувствительный человек, он тонко реагирует на всё, что происходит вокруг.
В.: Посмотрел кино с Ди Каприо, в котором все ругались и разводились, а потом взял и написал для певицы Славы песню «Одиночество — сволочь».
Интересно, что увлекает вас помимо работы и воспитания детей?
Т.: Мы любим настольные игры. Можем сидеть в ресторане и составлять слова в «Скрабл». Играем в шахматы, «Активити», «Монополию»… Может быть, это несколько детское времяпрепровождение, но нам нравится.
В.: Летели как-то в Дубай пять часов. Самолет приземлился, все уже выходят, а мы сидим доигрываем. (Смеются.) Еще я люблю хоккей. Это второе мое любимое занятие после музыки. Мне кажется, мужчине должны нравиться мужские виды спорта. Слава богу, в этом Татьяна меня поддерживает, хотя не всегда. Когда случается перебор — у меня тренировки по нескольку раз в неделю, так я еще хожу поболеть за московское «Динамо», — она меня, конечно, ставит на место и напоминает, что я музыкант, а не хоккеист. 

А Лиду уже приучаете к каким-нибудь занятиям — танцам, пению?
В.: Я не сторонник того, чтобы очень сильно загружать детей с ранних лет. В первую очередь им нужно дать детство — с машинками, куколками и так далее. Потихоньку научим Лиду играть в теннис, зимой поставим ее на коньки. Но это всё должно быть аккуратно, логично, само собой. Не хочу делать из ребенка обезьянку, которая и песенки поет, и танцует, и прыгает, и ходит по канату…
Т.: Лида всё время что-то поет, причем неплохо, читает стихи, и ей это нравится. А если ребенку нравится, то и мы рады.
В.: Если она что-то услышит, это откладывается в ее памяти. Дочка потом лежит и поет: «Расскажи мне, мама, что я сделала не так, я любила, мама…»
Т.: Она сказки любит еще. Вообще Лида очень внимательная, любопытная, усидчивая.
В.: А Даня подвижный и неусидчивый, так что, думаю, года в три нужно будет его отдать в хоккей. Придется, конечно, поспорить с нашей мамой, но попробую ее убедить… (Смеется.)

Татьяна, а вы петь не хотите?
Т.: Нет, я не «обременена» таким талантом и отдаю себе в этом отчет в отличие от многих. (Смеется.) Бывают люди музыкальные, бывают немузыкальные. Я всегда была равнодушна к этой стороне жизни.
В.: А представьте, если бы она запела! Мне пришлось бы, как Пригожину, стать менеджером жены-певицы. Она бы мне не позволила больше никем заниматься. Татьяна дружит с Валерией, и если бы они работали в похожем формате, то стали бы серьезными конкурент­ками. А так, видите, всё хорошо: они дружат, у меня много артистов, и Танька мне помогает.
Т.: Да ладно, не выдумывай — конкурентки… 

Татьяна, Виктор с вами советуется по поводу своего творчества?
Т.: Я могу дать совет на уровне «нравится — не нравится».
В.: Когда спрашиваешь мнения людей, имеющих отношение к шоу-бизнесу, они начинают слушать звуки, голос, тональности, разбирают материал на кусочки. И ты становишься заложником их профессионализма. А вот оценка простых людей, таких как Татьяна, гораздо важнее. 

Виктор, далеко не всех композиторов знают в лицо, вы исключение. Возможно, в этом «виноваты» телешоу, в которых вы принимаете участие. Вы изначально стремились к известности?
Сам не понимаю, как это вышло. Может, это всё из-за моей широкой улыбки и каких-то высказываний? Но я, на самом деле, вообще ничего не делаю, чтобы быть узнаваемым. Наверное, такова сила телевидения: я выполняю свою обычную работу как композитор или продюсер, а камера следит за этим. 

Скажите, какая деятельность вам ближе — продюсерская или композиторская?
Обе хороши, они красиво пересекаются. (Улыбается.) Меня преследует еще одна деятельность — менеджерская. Все эти встречи, переговоры, постановки песен на радио и телевидении, решение вопросов по концертам, финансам и рекламе… Когда я начинаю понимать, что это отнимает больше половины моего рабочего времени, то умышленно забиваю в себе бизнесмена Дробыша и становлюсь простым музыкантом Витей Дробышем. Это очень важно для меня — не потерять баланс, потому что хочется оставаться творческим человеком. Но в то же время многие артисты ждут от меня менеджерских действий. 

Вы ведь и начинали как музыкант, а не как продюсер.
Да. Я работал в разных группах. Одно время жил в Германии — мы с ребятами тогда даже продали свои машины, чтобы вложиться в дело. Но мы сделали несколько ошибок и прогорели, а возвращаться на родину было не с руки, так как все ниточки в России мы уже потеряли. И я уехал в Финляндию, там записал альбом. Потом взял песню с этого альбома — Da Di Dam, адаптировал для российского слушателя, и ее спела Кристина Орбакайте. После этого Алла Пугачёва взяла у меня сразу пять песен. Так и началось мое возвращение. Если говорить о продюсировании... Я считаю, что продюсер — это звание. Чтобы называться продюсером и не потеть от стыда, я получил образование, поиграл в ансамбле как клавишник, побыл директором мюзикла, и всё время сочинял. То есть я прошел, как мне кажется, все ступени, чтобы получить право брать на себя ответственность за других артистов. Ведь их жизнь невольно оказывается в твоих руках. Если ты делаешь свою работу плохо, чего-то в ней не понимаешь, то можешь жизнь эту загубить. Потому что все ждут от тебя удачи и славы. 

Главное, чтобы артисты и сами готовы были выкладываться ради удачи и славы.
Встречаются такие персонажи, которые приходят и говорят: «Вот, есть девушка, хочу, чтобы она пела. Только на гастроли она не поедет, нужно устроить пару ее концертов — в Кремле там, где-то еще…» Они как боксеры, которые тренируются, но не выходят на ринг. Мне же нужны люди, которые не только берут, но и отдают. 

Когда к вам попадает новый артист, вы делаете ставку на его талант или стремление?
Что такое талант? На 99% это работа. Конечно, если человек не умеет «ни свистеть, ни кукарекать» — это не ко мне. Но если он обладает некоторыми данными, то надо помочь ему их развить. А знаете, сколько людей со своим талантом потихоньку загибаются? Тут в газете одной про Ваенгу написали: «Непрофессионализм может убить любой талант». К сожалению, это так. Но люди усердные тоже могут многого добиться. Слух можно развить абсолютно у любого человека. Чувство ритма — нельзя, а слух — можно. Вопрос только в том, как к этому идти. Знаете, если ко мне приходят люди и говорят, что у них диапазон голоса в четыре октавы, на меня это не производит ни малейшего впечатления. Я не считаю такой диапазон плюсом. Это лишь одна составляющая, фрагмент конструктора, который необходим, но не гарантирует, что ты станешь звездой. Вот, взять, к примеру, «Голос» — один из самых сильных и красивых проектов, которые делал Первый канал. Людей, которые приняли в нем участие, после завершения проекта мы не слушаем. А ведь они очень громко и высоко пели! Вот скажите мне, почему от Зары, Славы, Ани Лорак слушателей по всей стране по-прежнему пробирают мурашки, а от участников «Голоса» — нет? Этот секрет я пытаюсь раскрыть каждый день. 

Виктор, а за своих подопечных вы чувствуете гордость?
Да, ощущение выполненного долга многого стоит. Мне очень приятно, когда поют мои песни. Когда Стас Пьеха с Григорием Лепсом пели в «Олимпийском» написанную мной песню «Она не твоя», было как-то не по себе: надо же, как круто, я что-то создал… 

Татьяна ранее сказала, что вы человек чувствительный. Можете в такие моменты всплакнуть?
Могу, но стараюсь сдержаться. (Улыбается.) Вообще, для мужчины всплакнуть не зазорно. Если мужчина проронил слезу, это не говорит о его слабости. Не надо становиться Терминатором.