Авраам Руссо

Авраам, это была ваша идея — создать филиал Версаля в предместьях Нью-Йорка?
Да, это была моя идея. Каждый сантиметр в этом доме сделан под моим чутким руководством. Я долго выбирал архитектора. Архитектор предлагал работать с дизайнером, но я отказался — хотел всем заниматься сам. Я показывал ему фотографии, говорил, что хочу вот так. Поэтому получилось, что это дизайн по-всякому мой. А то, что вы называете Версалем в Нью-Джерси, так это вечный стиль, он никогда не устареет. Сделаешь модный хай-тек, а он через несколько лет выйдет из моды. У меня получился такой микс: есть и современные детали в отделке, и барокко. Я тщательно продумал декор каждого угла в своем доме. Это всё равно что правильно одеться: я перед зеркалом могу иногда стоять часами, чтобы сделать точный выбор, чтобы грамотно сочетались разные стили. 

Если вы продумали каждый угол, то что же в это время делала ваша супруга? Неужели Морелла никак не вмешивалась в процесс?
Верите, жена не вмешивалась вообще. И результатом в итоге довольна. Она сказала мне: «Я тебе доверяю». У нее была единственная просьба: чтобы гардеробная была большая.

Настоящая женщина.
Да.

Вообще в жизни она абсолютно доверяет вам?
Вы не представляете как. Она мне тоже что-то советует, и я выслушиваю ее советы. Но почти всегда она уверена, что я всё сделаю правильно. Когда она чувствует, что у меня есть сомнения, то говорит мне об этом. Главное, что Морелла мне доверяет. Это, конечно, не за один день сложилось, такое случается, если между людьми есть духовная близость.
Авраам, почему после нападения на вас в 2006 году, вы уехали именно в Америку?

Выбор был не особенно велик. У меня была грин-карта. Были бы другие гражданства, тогда, может быть, я бы поехал в другую страну.
Штаты, конечно, страна победившей демократии, но там тоже есть свои моменты — стреляют в школах, например.
Я-то в школе не учусь уже. 

У вас есть ребенок, который ходит в школу.
Я понял: сбежали от дождя и попали под снег… Не волнуйтесь, моя дочь учится в религиозной католической школе в нашем городе. В таких школах практически не бывает проблем. 

Эмануэлла, я слышала, тоже поет.
Поет, мы с ней не так давно выступали вместе: в январе на творческом вечере Виктора Дробыша в Америке спели песню «Бомба». Очень удачный был концерт — шесть тысяч зрителей, среди артистов в том числе была Кристина Орбакайте. У нас с ней давно не было дуэтного выступления, а тут сложилось. 

Согласно вашей биографии вы родились в Сирии, жили во Франции, до России жили на Кипре, поэтому знаете какое-то бесчисленное количество языков и можете адаптироваться в любой стране. Вы человек мира в силу характера или потому, что на самом деле границ не существует ни для кого?
У меня всегда была такая установка: если я живу в неродной стране, то я должен понять ее законы, культуру и жить так, как живут все. Нельзя быть чужим. Когда я приехал в Россию, то не знал ни одного слова по-русски, но я выучил, и выучил не только язык, я проникся культурой страны, ведь без культуры не поймешь языка. Я могу неправильно произносить склонения, употреблять некоторые слова, но это допустимо для людей, которые не родились в России. Зато посадите меня за один стол с русскими, я пойму шутки, сленг, анекдоты... Я смог стать здесь своим. А например, эмигрируют некоторые в Америку и живут там по двадцать-тридцать лет, не говоря по-английски. В результате они никогда не смогут вырасти, будут всегда нуждаться. Поэтому я не пропагандирую глобализацию, я против перемещений. В Европе должны жить европейцы, в Африке африканцы, а в России — русские. Каждый народ должен сохранить ценность и святость своей страны.

Вы же сами не сидите на одном месте, как вы можете так рассуждать?
Вы не понимаете глубокий смысл моих слов. Я не националист, я люблю людей — русских, американцев, французов... Но не надо равняться на меня — я знаю огромное количество языков, со всеми общий язык найду, но не все найдут общий язык со всеми. 

А Америка в таком случае для кого? Американец — это же понятие интернациональное?
Есть американцы, предки которых своей кровью защищали страну. Сейчас в стране много национальностей, которые на готовое приехали, как и я. Я появился там, когда уже всё было: законы, права, демократия, дороги... Мы живем и всем этим успешно пользуемся.

Авраам, после нападения вы, как человек, фактически родившийся во второй раз, что-то переоценили, открыли для себя что-то новое?
Знаете, один мой близкий друг, когда пришел ко мне в больницу, сказал такую фразу: «Ты был ко всему готов, тебе от этого ни холодно ни жарко». Ко всему надо быть готовым. Между жизнью и смертью очень тонкая штора. Я часто рассказываю историю, как однажды в три часа утра, проезжая Пироговку, я увидел такую картину: скорая, люди, лежит человек, которого убило деревом… Судя по всему, он просто шел своей дорогой, и вдруг сильный порыв ветра — и его не стало в один миг. Как вы можете это объяснить? В меня стреляли, я потерял три с половиной литра крови, но остался жив. Может быть, они и хотели, чтобы я жил, но всю оставшуюся жизнь передвигался на коляске, потому что стреляли по ногам. Но на всё воля Господа. Зачем-то я ему был нужен. Поэтому верьте моим словам — мы все получаем компенсацию, основанную на наших поступках. В России много людей, которые заказывают самое дорогое блюдо в меню, покупают самый большой дом во Франции, к ним женщин самолетами на острова возят, и они совершенно не думают о том, что последний костюм кармана не имеет. Поэтому всё, что ты делаешь, нужно делать для души и от души. 

В христианстве есть такая заповедь — не сотвори себе кумира. Я сегодня внимательно читала вашу биографию на сайте, а вы сами ее читали?
На каком сайте?

На официальном.
Наверное читал, если на официальном.

Там есть информация о том, что в 2006 году вы достигли такой популярности в России, как Майкл Джексон и Элвис Пресли в Соединенных Штатах Америки.
Правда, очень большая была популярность.

То есть вы не считаете такое сравнение нескромным?
Я до 2006 года был одним из трех лучших гастролеров в этой стране. Здесь ни при чем сотворение кумира, я учился в монастыре — заповеди знаю. Я просто объяснил, что моя популярность была действительно огромной: двести пятьдесят концертов я сделал в течение одного года. Но за секунду в моей жизни всё изменилось. И может измениться у любого артиста, политика или врача... Нельзя надеяться ни на какую силу, ни на возможности, ни на популярность, ни на деньги. В тот момент все отвернулись от меня, все испугались. Влиятельные люди, с которыми я дружил, их и духа не было рядом со мной. Тогда от кого ждать помощи, скажите мне, пожалуйста? Надеяться можно только на Бога и через него на себя. Вы спрашивали о том, что нового я открыл после того, как выжил. Приведу такой пример: если сейчас мне говорят «Вот это такой-то олигарх, с ним надо бы познакомиться», я не спешу протягивать руку. Может быть, до 2006 года подошел бы и познакомился. Сегодня я буду умирать от голода, но не подойду и не скажу, что мне нужно помочь. 

Теперь вы уже не даете по двести концертов в год?
Моя жадность была не к деньгам. Моя жадность была к работе. Лень — это смертный грех, поэтому чем больше работаешь, тем большее благословение получаешь. Дайте мне сегодня пятьсот концертов, я выйду и спою пятьсот. Завтра, если я выиграю в лотерею сто миллионов долларов, я даю вам слово, буду проклят, если девяносто девять я не раздам.

Это шальные деньги, с ними вообще опасно иметь дело.
Так они мне и не нужны. Я сейчас открываю международный фонд в Америке — Russo Foundation, потому что очень много людей ко мне обращается за помощью через мой сайт — пишут постоянно.

Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №16