Мария Кириленко: «Если у тебя есть цель, ты идешь к ней, и всё»

Ей 25 лет, она любит и умеет красиво выглядеть, у нее есть молодой человек — она встречается с хоккеистом Александром Овечкиным. При этом когда Маша говорит, от нее веет таким спокойствием, что кажется, твердость духа — это так просто, а самодисциплина вообще семечки. Но потом понимаешь, что у нее, как и у всех настоящих спортсменов, абсолютно другое мышление, и эта привычка иначе расставлять приоритеты и относиться к себе с нечеловеческой строгостью ведет их через поражения, огорчения и травмы к успеху. Маша — пятнадцатая в мире в одиночном разряде и третья в парном. Она уже была в шаге от победы в турнирах «Большого шлема», и, вне всякого сомнения, эта победа лишь вопрос времени и терпения.

Маша, как теннис появился в твоей жизни?

Мама хотела видеть меня подвижным ребенком, потому что я была полненькая, осторожная такая — полная противоположность мне нынешней. Она решила отдать меня в балет, и, как ни странно, меня приняли туда, такую вот пухленькую. Потом балетная школа закрылась, и меня записали на бальные танцы. Мне было лет шесть, у меня был партнер, мы с ним вполне успешно танцевали. Мама шила мне платья, мы занимали первые места. А параллельно папа отдал меня в теннис, это было удобно: рядом с нашим домом была школа, да и сам папа играл в теннис. Я начала заниматься, и вскоре тренер сказал, что у меня есть талант и перспектива, и предложил показать меня специалистам «Динамо». Родители сначала были против: мы жили в Подмосковье, и в Москву ездить было далеко, но тренер все-таки настоял. К моменту, когда мы приехали, отбор был закончен, но меня взяли сверх плана. Мне было тогда 7 лет, и вот до 13 я занималась в той школе. Первое время бальные танцы еще оставались на втором плане, но потом я окончательно выбрала теннис — он вытеснил всё.

Для спорта важны лидерские качества. Они у тебя были всегда?

Да, наверное. За что бы я ни бралась, во что бы ни играла, для меня всегда было важно выиграть, пусть даже это были детские кубики. Если я проигрывала, я просто не понимала, как это так.

Назови свою первую большую победу.

Победы на юниорских турнирах Canadian Open и US Open. Мне было 15 лет, я выиграла два турнира подряд и стала второй в списке юниоров до 18 лет. Это был большой скачок. Моя жизнь после этого немножко поменялась. Появились контракты с моими любимыми марками спортивной одежды, и я перешла на взрослый уровень, на турниры WTA. Это была безумная радость — я понимала, что выросла и достигла серьезного уровня. Помню свои ощущения, когда впервые оказалась на взрослом турнире: там были все эти теннисисты, которых я раньше видела только по телевизору, и я смотрела на них с открытым ртом. Сейчас, наверное, на меня так юниоры смотрят. (Улыбается.)

Ты упомянула контракты с марками одежды. Тебе важно, в чем ты выходишь на корт?

Ну естественно. Когда я была маленькая, мне очень хотелось играть в юбочках и платьицах, но тогда не было возможности пойти в магазин и купить то, что хочется. Со временем всё пришло. Я и тогда знала, что всё это будет. У меня всегда так: если мне чего-то хочется, рано или поздно это осуществится.

Теннис — игра психологическая. Как ты набираешь форму перед игрой?

Просто сама себя настраиваю — я себя уже хорошо знаю и научилась собой управлять.

Но тебе важно, чтобы на трибунах была поддержка?

Конечно. К счастью, рядом со мной часто бывают мои родители. Когда я была маленькая, мной занималась мама. Они с папой решили, что ей нужно бросить работу и посвятить свое время мне, возить меня в Москву. Папа тренировал меня с детства, а когда у него появилась возможность, он тоже стал уделять мне много времени. Вообще, если бы не мои родители, я бы не сидела здесь и не давала тебе интервью. Папа сейчас всё время ездит со мной на турниры, и я уже не представляю, как без него играть. У нас с ним сформировалась команда, мы всегда знаем, что и как делать.

А Саша Овечкин, твой молодой человек, приходит тебя поддержать?

Да, когда у него закончился сезон, он приходил практически на каждую мою игру, и они с папой очень болели за меня. Это мне невероятно помогло — это был мой лучший сезон.

А ты смотришь на Сашу во время игры? Это не отвлекает?

Конечно, смотрю! Я иногда даже говорю ему куда сесть, чтобы мне было удобнее смотреть. (Смеется.)

Вы довольно давно встречаетесь с Овечкиным. Уже думаете о семье?

Я считаю, что всему свое время. Всё будет как должно быть.

Маша, ты, наверное, ведешь идеально правильный образ жизни.

Наверное, но я не знаю другого. Каждый день я живу по плану. Знаю на много месяцев вперед, когда и что у меня будет. Обязательно соблюдаю режим, который предусматривает индивидуальное время для восстановления. Вообще мы, спортсмены, живем не по общему календарю, а по собственному — турнирному.

И когда у вас Новый год по такому календарю — когда победы случаются?

Ну конечно! Победы над сильными игроками.

Значит, если выиграть четыре турнира «Большого шлема», можно отмечать Новый год четыре раза в году.

Сейчас такое уже невозможно. Это раньше могло быть, во времена Штеффи Граф. Сейчас больше конкуренции, сложнее удерживать первенство.

А с чем это связано?

Всё в мире совершенствуется, и теннис не исключение. Опыт игры накапливается, плюс сейчас делается больший акцент на физическую подготовку. Спортсменки стали мощные, выносливые.

Ты относишься к той категории успешных молодых людей, которые свои детские годы принесли в жертву успеху. Не жалко потерянного детства?

С одной стороны, оно потеряно, с другой — оно было прекрасным. Я была счастлива, занимаясь и балетом, и танцами, и теннисом. А что такое счастливое детство? Пойти во двор и поболтаться? Я не считаю это счастьем. Ребенок с детства должен быть чем-то занят. Правда, сейчас многие родители слишком уж нагружают своих детей, записывая их во всякие кружки и секции, я считаю, всё должно быть разумно и дозированно.

Маша, вот объясни, ты такая спокойная в жизни, но при этом ты известна своей бурной реакцией на победу на корте. Что с тобой происходит в этот момент?

Я бываю разной. В целом я скорее спокойная. Но у меня бывают периоды, когда меня прямо распирает энергия, тогда могу быть очень заведенной.

Когда смотришь на себя в записи, не удивляешься?

Да, иногда смотрю повторы и думаю: «Боже мой, неужели я так сделала?!» Но это происходит непроизвольно.

Как ты считаешь, спортсменов любовь отвлекает или помогает им? Как у тебя с этим?

Если человек юный, незрелый — ну, лет в 17, например, — то ему лучше сконцентрироваться на игре и не отвлекаться. В таком возрасте любовь может мешать. Она может сбить с правильного пути. А когда тебе уже 25-26 лет и у тебя нет любимого человека, это уже невесело, стоит задуматься. (Смеется.) Я считаю, что отношения с любимым человеком поддерживают, помогают. Любовь ведь не ограничивается только чувством к любимому, она делает тебя добрее, ты начинаешь любить мир.

Маша, скажи честно, есть ли в обычном мире, лишенном спортивного режима и волевых установок, что-то, чего тебе не хватает?

Если у человека есть цель — неважно, спортсмен он или нет, — он уже не думает о средствах, не считает, что ему чего-то не хватает. Он идет к ней, и всё. Ну а если у тебя нет цели, значит, ты просто болтаешься в мире без толку.

Маша, вот начинается игра, ты выходишь на корт, и что ты говоришь себе в этот момент?

Говорю: «Боже, спаси и сохрани». Чтобы не было травм, чтобы всё было хорошо.