Тридцатилетние
«День рождения — веселый праздник» — считают Сати Казанова и Юлия Ковальчук
Ольга Тупоногова-Волкова
Сати, десять лет назад ты стала участницей первой «Фабрики звезд» и всё это время находишься под пристальным вниманием журналистов. У тебя уже наверняка появился рейтинг нелюбимых вопросов. О чем лучше не спрашивать Сати Казанову, чтобы не вывести из равновесия?
(Улыбается.) В этом рейтинге первое место занимают вопросы про личную жизнь — они банально неприятны. Я ненавижу вопросы из серии «что вам подарили», «сколько это стоило», «сколько вы зарабатываете»… Это меня просто из колеи выбивает. В самом начале меня мучили вопросом «А сложно быть звездой?». Вообще его всем «фабрикантам» задавали, все понимали, что мы каким-то чудесным образом попали на проект Первого канала. В последнее время мне всё чаще везет на собеседников, с которыми помимо простых вопросов-ответов просто интересно беседовать.
Я почему-то была уверена, что в рейтинге окажется вопрос о детстве, ведь до сих пор многих волнует история о том, как девочка, выросшая в селе в Кабардино-Балкарии, покоряла Москву…
Видимо, не настолько часто меня спрашивают про детство, и, видимо, не настолько эти вопросы мне надоели. Очень трудно объяснить, с чего вдруг девочка в четыре года стала мечтать о каких-то драматических ролях. Уже лет в шесть у меня было ощущение, что я играю главную роль в кино, что где-то там сидит кто-то и за мной наблюдает, — как в кинотеатре. Откуда это, я не знаю. Я мыла посуду и улыбалась в невидимую камеру. Как это? С чего? Дети мечтают о велосипедах, коньках, роликах. Конечно, этого мне тоже хотелось. Папа баловал нас как мог. Но особо разбежаться было негде: мы жили в селе, информация до нас доходила медленно, телевизоры были не у всех, электричество было не всегда, вода — из колодца. А я жила в своих фантазиях. В своих играх куталась в большие мамины шали, в какие-то занавески, надевала платья, красила губы, вставала на мамины каблуки…
А как реагировала мама на твое желание стать певицей?
Мамочка очень переживала. Ведь в мамином понимании желание быть в центре внимания не считается ценностью. У нее есть любимая история: она с гордостью рассказывает о том, что почтальон, который каждый день приносил в дом газеты, не знал о ее существовании в семье до ее пятнадцатилетия. Такая она была скромная, ее было не видать. Я маме говорю: «Ну ты нашла чем гордиться!» (Смеется.)
Ты другая?
В нашей семье я революционерка и бунтарка. Мне это нравится, и мне важно, что родители меня понимают, принимают. Конечно, не без конфликтов. Я достаточно долго играла роль хорошей девочки, маминой-папиной дочки, но в какой-то момент поняла, что мне важнее быть честной — как с собой, так и с родителями. Пусть иногда это не вписывается в общепринятые кодексы воспитания.
Сколько тебе было лет, когда возникла идея переехать в Москву?
Семнадцать с половиной.
В столице москвичам непросто выжить, а уж к тем, кто приезжает ее покорять, она редко бывает благосклонна. Как ты справлялась с трудностями?
Москвичам, конечно, не так трудно, они более расслабленны, им нечего терять, поэтому-то они зачастую меньшего и достигают. Это объяснимо. Первые несколько лет в Москве я очень «жестила», руководствовалась правилом «Кто первый встал, того и тапки».
Это была самозащита?
Своего рода — да. Сейчас тот период вспоминаю с улыбкой, как будто это было не со мной. Тогда это поведение для меня было «выживательным»: я порой обижала людей, потом страдала, стремилась исправиться. Первые годы после «Фабрики» были самыми безумными в моей жизни. Были мысли: «Всё, теперь я звезда…»
Началась звездная болезнь?
Да! Причем я откровенно страдала от того, как веду себя, я чувствовала, что это неправильно. Потом началась стадия работы над собой, я стала понимать, что нельзя отрываться на других, надо держать себя в руках. Я занялась духовным воспитанием, вокалом. Стала совершенно романтичной, воздушной, мечтательной. Это была другая крайность. «Ах, эти люди матерятся!», «Ах, эти люди курят и пьют»… Я потеряла всякое ощущение реальности.
А сейчас у тебя какой период?
Сейчас, мне кажется, я достигла гармонии, в моей жизни есть место нежности, духовности, эфемерности, силе и жесткости, а когда надо — даже настойчивости и агрессии.
Сати, скажи честно, не жалеешь, что пошла на «Фабрику звезд», что началась вся эта сумасшедшая гонка за успехом?
Ни в коем случае! Такой уникальный шанс выпадает один раз в жизни. Я уверена, что такие яркие события, как «Фабрика звезд», предначертаны заранее. Как иначе девочка с периферии, которая еле-еле оплачивает квартиру, может себя проявить?! Я еще умудрялась помогать родителям. Я ведь еще до переезда в Москву начала работать.
С появлением группы «Фабрика» у тебя началась новая жизнь. Ты легко приняла ее условия, ее ритм, или приходилось себя перебарывать?
Не было там никакой борьбы. Это был сплошной кайф. «Наконец-то я стала звездой, меня все узнают...» О большем удовольствии я и не мечтала, мне казалось, что этого, в общем-то, достаточно.
Как к тебе относятся на родине?
Кто-то с восторгом, с восхищением, с благоговением, кто-то осуждает, кто-то завидует. Я всё это фильтрую и ко всему спокойно отношусь. Мне некомфортно, когда ко мне относятся с таким, знаете, щенячьим восторгом: «Ах, вы звезда!» Больше всего я люблю общение на равных — глаза в глаза, от сердца к сердцу…
Не так давно тебе исполнилось тридцать лет. Пора подводить первые итоги или еще рановато?
Мне всегда казалось, что к тридцати годам у меня обязательно будет семья, дети. Но пока не случилось. В детстве я была уверена, что в двадцать у меня будет что-то очень хорошее, моя жизнь как-то круто изменится. И случилось же — я попала на «Фабрику звезд». Вот эти юбилеи — двадцать, двадцать пять лет — были у меня яркие, насыщенные. И вот сейчас мне тридцать… Меня ждет что-то хорошее.
У тебя хватает времени на себя? Как ты следишь за своей формой?
Если честно, я сейчас не очень довольна тем, как я за собой слежу, — у меня есть пара лишних килограммов. За последний год я их зачем-то набрала и немножко «обабела», как я это называю. С другой стороны, я вижу реакцию мужчин. Видимо, им моя фигура а-ля песочные часы очень нравится. Раньше у меня была какая-то мальчишеская сухость, а сейчас фигура стала более женственной. Но мне не хватает моих острых углов — торчащих ключиц и лопаток. (Улыбается.)
Ты по-прежнему придерживаешься вегетарианства?
Я целый год вообще не ела ничего животного, но уже несколько месяцев ем рыбу. Так что я уже не вегетарианка, я человек, который не ест мясо.
Я обратила внимание, что ты не раз упомянула о чтении какой-то особенной литературы…
О да. Я много чего читаю, в семье меня называют «сектанткой». (Смеется.) В этом тоже что-то есть, я правда та еще сектантка. Вообще я мусульманка и ни на йоту от этого не отступаю, но в то же время я вбираю в себя всё то, что дает мне психология, философия, агни-йога, буддизм, индуизм, сайентология, православие… Я продолжаю всё это с интересом изучать. Меня очень впечатлила книга психолога и философа Антонио Менегетти «Женщина третьего тысячелетия». Я во многом с ним согласна. Он пишет о том, что женщина изначально неправа по отношению к мужчине.
Конечно, он же сам мужчина!
На самом деле он с такой любовью пишет, с таким восхищением. Многие великие женщины остались в тени мужчин именно потому, что они сами не осознавали своей величайшей роли в истории. Я много чего черпаю из этих работ. Мне кажется, я всю жизнь буду изучать и учиться.
То есть ты такая вечная студентка?
Скажем так, я вечно ищущая. Чем больше я узнаю, тем лучше понимаю, что я ничего не знаю.
Почти как Сократ!
Смеется.
Вообще это удивительно, что у тебя хватает времени не только на работу и съемки, но и на учебу…
Мне кажется, смысл жизни заключается в изучении, в открытиях, в познании себя, людей, радостей и печалей. Восьмилетняя дочь моей подруги на днях выдала: «Мне кажется, человек должен познать в этой жизни всё, в этом и есть ее смысл…»
А ты многое познала в жизни? К тридцати годам сбылись какие-то глобальные мечты?
Всё только начинается. Я вот только-только ступила на свою новую дорожку. В детстве я умела мечтать безудержно и безгранично, потом в какой-то момент я разучилась это делать. Сейчас я снова начинаю мечтать.
У тебя появился новый проект — S.A.T.I. Acoustic Band. Это эксперимент или серьезно?
Конечно, серьезно! У меня новый проект, новая концертная программа, которая так и называется — «Новая я». Сопродюсер и руководитель моего проекта — знаменитый джазовый контрабасист, заслуженный артист России Андрей Иванов. В нашем бенде — труба, виолончель, саксофон… Мы исполняем известные джазовые композиции и кавер-версии советских и мировых шлягеров в наших аранжировках. Я спою и композиции из своего репертуара, и старинную кабардинскую песню. Да что рассказывать, это надо услышать! Приходите 18 ноября в Дом музыки на наше выступление — я обещаю много-много сюрпризов.
Юля, скажи, ты часто анализируешь свою жизнь, вспоминаешь, о чем мечтала в детстве, чего смогла достичь, чего не смогла?
Не могу сказать, что долгое время провожу в размышлениях над своей жизнью. Безусловно, такие мысли бывают, иначе бы я, наверное, не развивалась как личность, не делала бы выводов о своих поступках. День рождения, конечно, неплохой повод для подведения каких-то итогов. Но я уже давно свыклась с мыслью, что ничего в своей жизни мне планировать точно нельзя.
Это почему же?
Например, я не сразу поступила в институт. Точнее, поступила я с первого раза, но дважды приезжала в Москву, потому что в первый год оказалось, что в Университете культуры и искусств не набирали курс эстрадной хореографии. Я развернулась и уехала. Поступила в Саратове на экономический — с точными науками у меня никогда не было проблем. Этот институт я, правда, так и не окончила, потому что начала учиться в Москве, а совмещать два вуза было непросто. Но мне нравится непредсказуемость моей жизни. В итоге срастается всё, что мне нужно, хотя я никогда ничего не получала авансом. Не могу сказать, что меня это расстраивает, — испытания приносят мне удовольствие. Мне кажется, достичь цели через препятствия и есть настоящая победа.
Я видела клип на песню «Между нами». Ты в прекрасной форме. Это у тебя конституция такая или просто пьешь одну только воду?
По конституции я, наверное, обычная девушка. То есть если буду есть всё подряд: салаты с майонезом, фастфуд и прочее, то сто процентов поправлюсь. Я уверена: чтобы похудеть, нужно «зашить рот». А хорошая форма — это мое удовольствие. Я сама люблю заниматься в зале и люблю людей, которые поддерживают красивую форму. Всегда делаю им комплименты, потому что знаю, каких усилий это стоит. Конечно, мне и от природы повезло: у меня узкие бедра, невысокий рост, но всё, что касается мышц и мышечного тонуса, — это, безусловно, постоянные тренировки. А они у меня с пяти лет и без перерывов.
Ты можешь без макияжа выйти из дома?
Я всегда выхожу из дома без макияжа. Я не очень люблю краситься, моя кожа и я сама очень сильно устаем от косметики. У меня никогда не было комплексов по этому поводу. Может, потому, что мама мне не запрещала пользоваться косметикой, а может, потому, что я в детстве выступала в народном ансамбле и у нас там был серьезный боевой раскрас. Я люблю красивый макияж и по необходимости использую его в работе, но просто так лишний раз не накрашусь. Я вообще не пользуюсь косметикой на отдыхе и обожаю его в том числе за то, что можно пользоваться только блеском для губ, который защищает от солнца. Помню, на проекте «Последний герой» меня удивили многие девушки, которые перед съемками прошли серьезную подготовку — татуаж бровей, губ... Я к этому отношусь с улыбкой.
Ты уже решила, как будешь праздновать день рождения?
Сейчас думаю над этим. Буду праздновать шумно — это точно. Я вообще люблю праздновать день рождения — для меня это не грустный праздник, а очень веселый. Я, как обычная девушка, очень люблю, когда мне дарят подарки, люблю внимание. Даже когда просто эсэмэской поздравляют, приятно: человек сделал над собой усилие, не поленился. На тридцатилетие хочу подготовить какой-нибудь небольшой, но интересный концертик. И для меня очень многое будет сюрпризом, потому что организацией праздника занимается моя команда и все мои друзья. Они уже специально собирались, я знаю. Думаю, это будет что-нибудь прикольное.
Какой самый запоминающийся подарок тебе подарили?
Если не рассказывать о каких-то личных вещах, то самым запоминающимся подарком была моя первая собака. Мне девчонки из «Блестящих»подарили ее на 19-летие. Согласитесь, йоркширский терьер — неожиданный подарок. Мне некогда было за ней ухаживать, я жила тогда на съемной квартире и поэтому всё время носила ее с собой. Она у меня превратилась в гастрольную собаку. Ей сейчас уже больше десяти лет, мы до сих пор вместе. А так, безусловно, самые дорогие подарки получаешь от родителей и от любимого человека, вне зависимости от того, что они из себя представляют.
Всегда сложно подарить любимому человеку что-то такое, чего он не ожидает.
Это точно. Меня уже Леша (певец Алексей Чумаков, молодой человек Юлии. — Прим. ОК!) спросил, что мне подарить, я ответила, что не знаю. Я сама всегда ломаю голову, поэтому и ему я эту задачу не облегчила. (Смеется.)
Ну и получишь полет в аэротрубе.
У меня уже есть полет в аэротрубе! Целый год лежит, я туда не могу никак сходить — времени не хватает.
Сейчас модно общаться друг с другом в социальных сетях. Люди просто каждый свой шаг «чекинят», пишут всё что думают — интересно это кому-то, неинтересно. Тебя эта страсть не захватила?
Это бич, это на самом деле кошмар. Я тоже иногда этим страдаю, но я стараюсь делать это дозированно, когда сижу в пробке или где-нибудь в ожидании. Я считаю, что нас потихоньку превращают в роботов, подчиняют виртуальному пространству. И как иногда просто написать в соцсети что-то невозможно умное или что-то очень открытое, обдумав это тысячу раз и перепечатав, и как тяжело то же самое сказать в глаза. Поэтому у меня в гостях мои друзья складывают свои телефоны на середину стола. Приехали ко мне в гости общаться — сидим, общаемся.
Юля, вы с Лешей вместе уже...
В феврале будет пять лет.
Это срок! Вы фактически семья.
Да, и хотя мы не состоим в официальном браке, но считаем друг друга мужем и женой. Все мои коллеги, когда говорят про Лешу, называют его не иначе как «твой муж». Я всегда шучу: какой он мне муж? Он мне не муж пока. (Смеется.) Но, конечно, учитывая, что мы пять лет вместе, Леша, как и родители, самый родной мне человек. Нет таких вещей, которые бы мы с ним не обсуждали и которые были бы скрыты от него.
Леша родом из Самарканда. Уверена на сто процентов: он восточный мужчина. Это неважно, какой человек национальности, важно, где он родился. Ты же девушка-батарейка, на покорную жену не похожа. Как вы уживаетесь?
Мне кажется, это испытание послано нам свыше. (Смеется.) Каждый год у меня были разные ответы на вопрос, как нам удается уживаться. Но ответ на самом деле один: чувства — они либо есть, либо их нет. Чувства и понимание того, что любимому человеку ты в итоге простишь многое, и он тоже тебя простит, если что. Конечно, наше общение сейчас совершенно не похоже на то, которое было вначале или даже три года назад. Мы стали терпимее и мудрее по отношению друг к другу. Мы уже принимаем те вещи, которые, раньше казалось, никогда не примем. Например, Леша свыкся с моей энергичностью, а я с его восточной нерасторопностью. Противоположности не просто так притягиваются: один человек уравновешивает другого. Безусловно, есть вещи, которые нас сближают: мы оба не представляем свою жизнь без музыки, у нас одинаковое воспитание, совпадают взгляды на жизнь, но по характеру мы кардинально разные. В этом, наверное, и есть наш взаимный интерес.
тГде у тебя собственность?
Мы с Алексеем купили апартаменты в Испании. Но в силу того, что я уже двенадцать лет живу в Москве, могу сказать, что я хорошо знаю этот город, даже лучше, чем мой водитель, москвич. Родители мои по-прежнему живут в Волжском, где я родилась. Сейчас мы обсуждаем, что, может, пора все-таки им переехать поближе ко мне. Но они оба работают, и вся их жизнь, друзья, увлечения — всё связано с Волжским. Глубоко эгоистично было бы с моей стороны от всего этого их отрывать. Решение переехать ко мне должно исходить от них: это их жизнь, и им должно быть комфортно, а не мне.
Скажи, а как дела с записью твоего сольного альбома?
Альбом сейчас на завершающей стадии. Я давно уже над ним работаю, и в процессе пришлось многое изменить. Какие-то песни мне уже кажутся неуместными, часть песен я заменила. Аранжировки и голос мы записываем здесь, а сведение я делаю в Америке. Я боюсь говорить какие-то точные даты его выхода, потому что скажу — и опять что-нибудь слетит, а сглазить не хочется. И пусть на выпуск первого сольного альбома у меня уйдет много времени, мне кажется, что лучше сделать его качественно, нежели быстро.
Ты работаешь на Первом канале, у тебя всё хорошо в личной жизни. Чего еще желать?
Если схематично представлять жизнь как пирамиду, то лично у меня нет конечной цели — нет вершинки. Потому что если бы она была, моя жизнь стала бы бессмысленной, я бы всё равно ее когда-нибудь достигла. И что дальше? То есть моя жизнь — гора, уходящая в небо, у которой нет пика. С каждым годом помимо моих основных интересов — занятия музыкой и работы на телевидении — у меня возникает масса других увлечений. У меня много планов, я собираюсь еще много чему поучиться. Я максималистка — не могу останавливаться на достигнутом, мне всего мало. А еще я ужасная перфекционистка: если что-то делаю, то это должно быть идеально.
Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №44