Аглая Шиловская

Как родители тебя воспитывали — в строгости и спартанских условиях или всё позволяли?
Папа и мама у меня строгие, и отношения у нас всегда были взрослые. Я знала, что, если хочу что-то получить, для этого мне нужно что-то сделать.

Чья ты дочка — папина или мамина? Кто принимал большее участие в твоем становлении?
Оба. Мои родители неразделимы вообще. Мама всегда заодно с папой, потому что папа говорит правильные, умные вещи. Они меня всегда поддерживали. Благодаря им я имею, наверное, 80 процентов того, что имею. Они вложили в меня много сил, времени, эмоций. Они мои лучшие друзья, я могу им всё рассказать.

В твоем поведении, голосе, рассуждениях чувствуется зрелость, которой обычно не бывает у молодых девушек. Откуда это?
Я закончила школу раньше сверстников — в пятнадцать лет, экстерном. Тогда же поступила в «Щуку». К тому же всегда общалась с людьми старше себя. Не знаю, мне кажется, что я не старше тринадцати. (Смеется.) Все говорят, что я выгляжу взрослой, но лично для меня понятие «взрослый человек» довольно абстрактно. Можно быть рассудительным в десять лет, а можно быть совершенно неадекватным и в сорок.

В шестнадцать лет ты получила свою первую и сразу главную роль в фильме Станислава Говорухина «В стиле jazz». Это стало для тебя неожиданностью?
Знаешь, я даже не думала, что буду играть у Станислава Сергеевича. Я пришла на кастинг, а там было столько всяких девочек… Побороться пришлось, и я сделала всё, что могла. Потом мне позвонили, сказали, что меня утвердили, я, конечно, удивилась. Но вопросом, почему же выбрали именно меня, я не задавалась, поскольку в принципе причины понимала. Я же знала, куда давить, — на музыку, джаз, сыграть, спеть… Станислав Сергеевич это любит. 

Можно сказать, что классического детства с игрой в куклы у тебя не было. Не жалеешь?
Не жалею. В принципе свободное время я проводила так же, как и другие дети. Я ездила к бабушке в Монино, гуляла, отдыхала. Просто для меня это не было нормой жизни. В течение учебного года я работала с девяти утра до девяти вечера: училась в школе Сергея Казарновского, занималась музыкой, вокалом. Во время каникул папа с мамой отправляли меня на море. Так что не могу сказать, что у меня совсем не было детства, что меня били или заставляли работать. (Улыбается.) Был период, когда у меня что-то не получалось и я хотела бросить музыку, вот тогда родителям пришлось немного надавить на меня. 

В мюзикле «Монте Кристо» ты играешь Мерседес, которая намного старше тебя. Трудно вживаться в подобные роли?
Я никуда не вживаюсь, просто стараюсь прожить жизнь героини. На самом деле никогда не задумывалась об этом. Я как чувствую, так и играю. Но Мерседес мне не очень близка. А вот княжна Тараканова из мюзикла «Граф Орлов» — это вообще моя роль. Тараканова, в отличие от Мерседес, ненамного старше меня. 

Чем же она тебе так близка?
Тараканова — девушка с характером. Она сексуальная и авантюрная особа с потрясающей энергетикой. В общем, люблю ее.

А бывает так, что ты не любишь роль, которую приходится играть?
Нет, если я понимаю, что не полюблю роль, не смогу ее сыграть, то я от нее отказываюсь.

Тебе наверняка предлагают сниматься в сериалах. Как ты относишься к такому варианту?
Пока я не вижу себя в длинных сериалах. Вот снялась в четырехсерийке «Лекарство для бабушки» и еще в одном очень хорошем сериале — «Апофигей» — с Даней Страховым и Машей Мироновой. Он снят по произведению замечательного советского писателя Юрия Полякова. Мне кажется, сериалы у нас в стране бывают получше, чем полнометражные фильмы. 

И кого ты играешь в «Апофигее»?
У меня там еще одна возрастная роль. Я играю сначала 20-летнюю девушку, потом 30-летнюю женщину, потом 50-летнюю… У героини необычная судьба, которую мне было интересно прожить. 

Мне кажется, тебя, молодую и симпатичную, невозможно загримировать под пятидесятилетнюю…
(Смеется.) Загримировали же! Я была действительно очень похожа на зрелую женщину. 

Есть какая-то роль, идеальная для тебя, которую ты бы хотела сыграть?
У меня нет роли мечты, просто хотелось бы сыграть в таком фильме, где много интересных поворотов, где можно разгуляться, и чтобы моя героиня к концу повествования изменилась, повзрослела… «Апофигей» в этом плане был идеален. Я выступила в нужном мне амплуа. А так я хотела бы сыграть у своего папы. Он для меня самый гениальный драматург. Он знает мою природу, знает, на что я способна, в отличие от других людей. Мое внутреннее «я» не сочетается с внешним, и многие режиссеры приглашают меня на роли, на которые я подхожу чисто внешне. Что это в основном? Девочки-нимфетки. А я хочу играть другие, глубокие роли! Так что я была бы рада сняться у папы, и мне всё равно, что кто-то может сказать: «Она получила эту роль потому, что она дочка Шиловского». Пусть.

Ты хочешь получить конкретную роль?
Вообще у папы много сценариев, которые мне нравятся. Это не Грушенька Достоевского и не Джульетта какая-нибудь… Это просто яркие девушки, женщины, которые находятся на перепутье, в сложных обстоятельствах.

Такое ощущение, что тебе всё равно, популярна ты или нет. Это так?
В нашей стране быть популярным — значит постоянно мелькать на телевидении, в сериалах, в шоу… Я знаю, что если захочу популярности, то мне надо идти в долгоиграющий сериал, тогда будут узнавать. Но мне это не нужно. 

А вообще тебе что больше по вкусу — театр или кино?
Понимаешь, театр интереснее тем, что, когда ты на сцене проживаешь жизнь, тебя никто не останавливает возгласом «Стоп!». А кино… это более муторное занятие. Ты постоянно ждешь команд, снимаешь один кадр в день, творческий процесс медленный, да и со многими российскими режиссерами работать не очень комфортно: стань сюда, иди туда, там заплачь… За рубежом, наверное, это интереснее. Но мне пока везло, я работала с хорошими режиссерами. 

Ты поешь в мюзикле. Не было мысли начать эстрадную карьеру?
Выходить и петь песни на нашей эстраде? Нет, я от этого очень далека. Я пою джаз, а в нашей стране джаз особо никому не нужен, так что перспектив тут нет. Я актриса, которая поет, а не певица, которая играет. 

Тебе, наверное, часто напоминают о том, что ты выросла в творческой семье и что у тебя знаменитый дедушка. Ты стараешься от этого уйти или смирилась?

У меня нет сверхзадачи кому-то доказать, что дедушка меня никуда не проталкивал, и я не хожу с транспарантом. Это глупо. Я знаю, что так будет всегда. Только мои работы докажут, что я работаю над собой сама. 

Читайте полную версию интервью в журнале ОК №40