Иван Макаревич
«Я не люблю слово «связи»
Владимир Васильчиков
На конец осени намечена премьера фильма «Бригада: Наследник» — продолжение культового сериала. Скажи, ты сам в начале 2000-х смотрел «Бригаду»?
Я смотрел по частям. Если честно, на весь сериал меня не хватило. Дело не в том, что мне он не понравился, просто тогда были другие интересы. Я считаю, что это замечательный проект, не зря он тогда прошел с огромным успехом, его до сих пор помнят. Мне кажется, его вообще можно считать эталоном русского сериала.
А как ты получил главную роль в «Наследнике»?
Однажды мне просто позвонили и предложили сыграть главную роль в фильме «Бригада: Наследник». Я согласился. Потом очень долго шли пробы — наверное, месяца полтора. Мне кажется, мы полфильма успели разобрать на пробах.
Ты в кино не новичок, но роль Вани Белого, сына Саши Белого, стала первой главной в твоем арсенале.
Было несколько картин, где я играл ведущие роли, а вот главная роль — да, первая. Так что на меня легла очень большая ответственность. Страшно было поначалу.
А как тебе работалось с твоей киномамой, Екатериной Гусевой?
Чудесно. Катя замечательный человек и очень талантливая актриса. К счастью, мы очень быстро нашли общий язык. Мне даже кажется, что мои самые удачные сцены получились именно с ней.
Ваня, ты наследник не только в фильме, но и в жизни…
Понимаю, о чем ты хочешь поговорить. Но есть темы, на которые в интервью я вообще не разговариваю. Я никогда не говорю про отца и личную жизнь.
Но ты же понимаешь, у публичной профессии есть свои издержки. Например, приходится общаться с журналистами...
(Смеется.) Но мне же никто не запретит не отвечать на их вопросы. Понимаешь, журналисты всё это сами придумали. Если бы много лет назад люди не стали писать о том, какого цвета трусы они носят, вместо того, какое кино они снимают, сейчас бы и разговоров таких не возникало.
Ну а ты сам как считаешь, что людям интереснее?
Людям всегда интереснее всякая грязюка.
Но я же тебя не про грязь спрашиваю.
Ты — нет. Но я не люблю делиться с прессой своими мыслями о том, что не имеет никакого отношения к творчеству. У меня есть свои кумиры, есть люди, которыми я восхищаюсь, но мне почему-то никогда не было интересно, кто их родители, что они едят, с кем спят. Для меня имеет значение только то, что они делают для искусства. Всё остальное их личное дело.
Ты увлекаешься музыкой — играешь на барабанах, пишешь. Чем тебя привлекли именно барабаны?
Меня сажали за многие инструменты, но как-то ни с чем особо не складывалось. Зато я всего по чуть-чуть умею. Например, могу запросто что-то подобрать на гитаре. Но когда я впервые сел за барабаны, понял, что это мое. Именно ритм основа музыки. Мне кажется, барабаны самый прекрасный инструмент.
Не увлечься музыкой ты просто не имел права, а как в твоей жизни появился театр?
В начальной школе у нас был предмет «английская драма». Учительница ставила с нами небольшие отрывки из английских пьес, чтобы мы лучше язык усваивали. Мне жутко понравилось. А потом одна моя одноклассница решила поступать в Школу-студию МХАТ и предложила мне пойти с ней. С тех пор я и завяз во всем этом. Сначала учился во МХАТе, потом перевелся в ГИТИС.
Почему ушел из Школы-студии?
Я не уходил, меня отчислили. Не сошлись характерами с Константином Аркадьевичем Райкиным. У нас не было каких-то конкретных ситуаций, о которых стоило бы рассказывать. Просто бывает такое — люди не срабатываются. Никто от этого не пострадал, у нас сохранились прекрасные отношения.
А когда возникла эта ситуация, не было желания обратиться к отцу за помощью?
Ни в коем случае. Я всегда свои проблемы решаю сам. Так интереснее. Какой смысл просить у кого-то помощи, когда ты чувствуешь в самом себе силы справиться с неприятностями. У папы я могу попросить разве что совета. Вот мне присылают сценарий, а мне кажется, что, с одной стороны, ерунда полная, а с другой — почему бы и нет. Я даю отцу его просмотреть — интересно, что он скажет. У него потрясающий вкус, он хорошо понимает, как отличить хорошее от плохого.
Судя по всему, ты очень рано стал самостоятельным. А жил ты на что?
Как и все — я работал. Полтора года мы с товарищем подрабатывали на «Горбушке» грузчиками. Я никогда к работе не относился с брезгливостью. Нужны деньги, так пойди и заработай.
Как ты решил перевестись в ГИТИС?
Я выбирал, у какого мастера мне бы больше хотелось учиться. Мне очень нравился Сергей Анатольевич Голомазов, я пришел к нему в ГИТИС, поступил и отучился до конца. До сих пор помню наш первый спектакль, «Дни Турбиных», мы его периодически играем в Доме Булгакова. Я в роли Лариосика.
Где еще играешь?
В двух театрах: в «Практике» и в Театре на Малой Бронной. К сожалению, Театр на Малой Бронной скоро закроют на ремонт. Останется «Практика». Когда есть возможность, снимаюсь.
А когда съемок нет, чем занимаешься?
Пишу музыку и наслаждаюсь жизнью.
И в чем заключается наслаждение жизнью в твоем понимании — во встречах с друзьями, в спорте?
Я был спортивным мальчиком, может, класса до девятого, сноубордом занимался, но потом мне это как-то наскучило. Я скорее за умственные наслаждения — читаю, кино смотрю, нахожу для себя очень много музыки, недавно стал увлекаться винилом, коллекционирую его. У меня есть варианты, мне скучно не бывает.
Ваня, как представитель творческой молодежи как ты относишься к нашему российскому кино?
Честно говоря, я считаю, что у нас сейчас очень мало хороших фильмов. Бывает, раз в четыре года что-то и выстрелит, конечно. Но я до сих пор по пальцам могу пересчитать картины, которые мне понравились. «Кукушка», «Возвращение», «Елена», «Шапито-шоу»… Сколько о них еще помнить будут? Обо всем остальном и вспоминать страшно. А наш комедийный мейнстрим я вообще перестал понимать.
Ну а в Штатах, к примеру, не так?
Там по-другому. У нас цели все-таки разные. Там люди не боятся, что ли. Я понимаю, это глупый пример, но в тех же американских комедиях юмор гораздо прямее и жестче. Старые комедии со Стивом Мартином — прекрасны, из новых — тот же «Мальчишник в Вегасе». Где-то жестоко, возможно, глупо, но прямо. А у нас до сих пор пытаются какую-то политкорректность сохранить… Я сейчас даже не всегда понимаю, а где юмор-то. Просто какое-то отмывание денег с помощью медийных лиц. Это лично мое мнение, я никому его не навязываю.
Неужели у нас нет достойных актеров?
Есть, но их чертовски мало. Таких как Никулин, Вицин — точно нет. Вспомни, в каком бы фильме Евгений Леонов ни появился, тот сразу становился шедевром. Тогда и понятия-то такого, как шоу-бизнес, не было. Актер был частью культуры. А сейчас что? Я не знаю большинство лиц, которые вижу по телевизору. Понятия не имею, что они из себя представляют. Вот выходит абсолютно бездарное кино, не имеющее никакого отношения к искусству, а потом актер, сыгравший какую-то второсортную роль, два года повсюду мелькает и ведет себя так, будто он Де Ниро. У нас в кино сместились приоритеты. Как следствие, они сместились и у актеров. Теперь главное — пробиться и засветиться.
А желания уехать из России никогда не было?
Оно есть. И однажды я это сделаю. Просто тут я уже почти не вижу для себя перспектив. Как-то я имел смелость высказаться, и меня уже много куда не зовут. А выходить на площадь и кричать мне тоже не хочется. Надо уезжать.
В Америку?
Ну да. Сначала хочу там отучиться. А если приживусь и пойму, что смогу там жить, останусь. Буду работать. Там до сих пор главная цель — это все-таки искусство.
А за державу-то не обидно?
А что поделаешь? Мы в «Практике» играем спектакль «Жара». Там несколько молодых ребят на многое готовы пойти, чтобы люди их услышали, чтобы в стране что-то изменилось. А их никто не слышит. Я просто понимаю, что у нас многим нравится мысль, что конкретно от них ничего не зависит.
А в Америке у тебя уже есть какие-то связи?
Я не люблю слово «связи». Я никогда ради них не общался с людьми, и надеюсь, со мной — тоже.Прежде всего я стараюсь находить с людьми контакт на почве общих интересов. В Америке у меня много товарищей, они тоже занимаются музыкой. Есть человек, который хочет в кино со мной поработать. Смысл есть как минимум попробовать. А там посмотрим.
Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №31