Вера Звонарева: «Я не готова посвятить теннису всю жизнь»
Как спортивный режим влияет на фигуру? Почему с богатым мужчиной может быть скучно? Об этом и многом другом мы спросили известную теннисистку Веру Звонареву, бронзового призера Олимпийских игр в Пекине и без пяти минут выпускницу Дипломатической академии <br />
Илона Антон
Вера, как вам кажется, почему вокруг тенниса такой ажиотаж? Почему такое внимание к нему? Почему такие огромные призовые на турнирах?
Ну, огромные призовые, положим, получают только те, кто в первой десятке-двадцатке. Реально зарабатывают в теннисе только топовые игроки. Остальным приходится тратить всё на свои поездки на турниры, на оплату тренеров. Теннис интересен потому, что большие турниры идут постоянно: Уимблдон, Roland Garros, US Open, Australian Open — это уже четыре раза в год, в то время как в других видах спорта чемпионаты мира или Европы проходят только по одному разу. Кроме того, играется много турниров поменьше, на разных континентах, по всему миру. В каждой стране есть 2–3 спортсмена высокого уровня, значит, всегда есть за кого поболеть. Теннисистам-любителям интересно посмотреть, как играют профессионалы, — а сейчас многие занимаются теннисом просто для удовольствия. Это не скучно, в отличие от пробежек, и просто — достаточно арендовать корт и купить ракетку, в отличие от футбола, где нужно собрать команду, чтобы поиграть.
Теннис — дорогой вид спорта. Почему родители выбирают его для детей, вкладывают столько денег, ведь результата может и не быть?
Заниматься приводят детей 5–6 лет. В начале в основном проводятся групповые занятия, это небольшие деньги. И только когда ребенку исполняется 11 лет, решается вопрос об индивидуальном обучении, тогда да, теннис становится затратным. Зато, играя на приличном уровне, ваш ребенок может получить стипендию в американских университетах и бесплатно учиться за границей.
Вы у кого начинали тренироваться? Кажется, тенниса-то и не было в советские времена.
Наоборот, в Советском Союзе была хорошая теннисная школа. У нас были и Анна Дмитриева, и Александр Метревели, и Ольга Морозова, которая даже выиграла Уимблдон в паре. Но в СССР только победителю чемпионата страны разрешали поехать за рубеж. Остальных не выпускали. Поэтому так мало наших имен в международном теннисе тех лет.
А как сейчас? Сохранилась ли школа, которая была, сохранилась ли федерация, работает ли она?
Сейчас, к сожалению, все разваливается. После того как в 90-е годы благодаря Ельцину теннис стал очень популярен, в этот спорт пришло много детей. И теннис стал коммерческим. Появился спрос, появилось много неквалифицированных тренеров, которые с нуля учат детей неправильно и на самом деле портят их. А у нас были настоящие тренеры, и они еще есть — те, кто действительно знает, как работать с детьми. Нужно у них учиться, пока есть возможность.
А почему вы не пошли учиться в американский колледж, просто хорошо играя в теннис, почему выбрали профессиональный спорт?
У меня удачно произошел переход из юниорского тенниса во взрослый. Я в 16 лет выиграла профессиональный турнир, что-то заработала, чтобы принять участие в следующем, у меня сразу поднялся рейтинг и получилось, что я попадаю на турнир Большого шлема. Попасть туда — мечта многих теннисистов, многие этого никогда не добиваются. Я сразу поехала на квалификацию, прошла ее на Roland Garros, и с тех пор я сама на себя зарабатываю, оплачиваю все свои поездки.
Что делает из простого спортсмена большого спортсмена?
Нужно ставить цели и идти к этим целям. Плюс необходим талант. И правильные люди рядом, которые этот талант разглядели. В каждом спортсмене есть уникальный потенциал, главное, уметь его раскрыть, подсказать нужный путь, помочь найти свою технику. Здесь особенно важен первый тренер.
Легко ли выполнять спортивный режим?
Для профессионального спортсмена спорт — это образ жизни, режим — привычка. Например, я знаю, что мне нужно 9 часов для сна. Если я столько не посплю, то чувствую себя плохо. Даже в свободные дни я соблюдаю режим.
И как здоровье?
В целом профессиональный спорт — это не для здоровья. Большие нагрузки вредны. Но мы стараемся, насколько это возможно, высыпаться, не травмироваться, правильно питаться.
Вы едите, как все, или соблюдаете какую-то специальную диету?
У нас есть диетологи, которые нам дают советы: сладкого поменьше, соленая рыба, копчености, колбаса — все это не очень хорошо для спортсмена.
Приходится принимать анаболики между соревнованиями?
У нас круглогодичный допинг-контроль. Мы должны всегда сообщать в Международный допинговый комитет о том, где мы находимся, и выделять обязательный час для них. Чтобы к нам могли прийти и нас протестировать. Если придут в то время, которое я дала, а я не буду находиться в заявленном месте, мне поставят пропуск. Три пропуска — дисквалификация.
Реально приходят и тестируют?
Да. Я всегда даю время в Москве с 6 до 7 утра, потому что знаю, что вряд ли так рано уеду из дома. Иногда после перелета, допустим, из Австралии, спишь и вдруг звонок. Кажется, будто тебе звонят посреди ночи… И тут ты понимаешь — допинг-контроль! И так часто бывает. Только наметишь себе выспаться, обязательно они придут. В прошлом году меня тестировали 17 раз!
Кажется, что спорт заменяет вам всё — и театры, и книги, и личную жизнь…
Внеспортивные эмоции, конечно, нужны. Нужно уметь отвлекаться. Я, например, учусь в Дипакадемии. Кто-то ноет от учебы, а для меня это возможность переключиться. Мне остался последний год, он очень ответственный: дипломная работа, защита, госэкзамены.
А любовь?
Любовь требует много времени. Непросто его выделить.
Но ведь какие-то вещи возможны только в молодости. И то, чего с вами не произошло, уже не произойдет, когда вам будет ближе к сорока.
Тут уж приходится выбирать. Есть спортсменки, которые готовы играть долго, а я не готова. Мне в будущем хочется иметь семью, детей, я не готова посвятить теннису всю жизнь.
Вы видите своим мужем теннисиста?
Я вижу в первую очередь сильного человека, который сможет совладать с моим спортивным характером, — я могу быть достаточно упрямой. Может быть, человека со сходными интересами, с кем я могу поговорить, в том числе и про спорт.
А материальный уровень важен? Вы ведь очень обеспеченная девушка. Как вы отнесетесь к тому, что мужчина будет зарабатывать меньше?
К сожалению, мир сейчас таков, что зачастую талантливые, интересные люди, которые действительно хотят и могли бы чего-то достичь, не могут зарабатывать нормально. Зато те, кто имеют нужные связи, занимают должности с большой зарплатой, не хотят внутренне расти, ездят на курорты, сидят в ресторанах и ничего не делают. С таким человеком мне будет скучно, сколько бы денег у него ни было.
Что будет после тенниса? Вот заработаете достаточно, чтобы начать бизнес, например. Чем будете заниматься? Вернетесь в Москву?
Мне интересны международные отношения…
Но ведь вы не пойдете экономистом работать, даже если закончите Дипакадемию. Как вы будете без этого гипноза, без зрителей, без огромных стадионов?
Я, честно говоря, не представляю. Чувствую, что мне все равно захочется куда-то перемещаться. Сидеть на одном месте, мне кажется, я уже не смогу. Я понимаю, что мне будет очень непросто, поэтому-то и пытаюсь найти какие-то другие занятия, чтобы понять, что мне интересно.
Что более важно — выиграть Уимблдон или просто хорошо заработать? Престиж или деньги?
А призовой фонд напрямую зависит от престижа турнира. Поэтому здесь выбор очевиден. Смотрите: чтобы купить дорогой автомобиль, нужно или выиграть Уимблдон, семь матчей, или 20 каких-то более мелких турниров, скажем, по шесть матчей в каждом, 200 матчей. Что выберем?
А когда психологически легче играть — когда проигрываешь или когда выигрываешь?
Победа мотивирует, окрыляет, помогает. Но сейчас я уже научилась жить на корте в том моменте, в котором нахожусь, я научилась отделяться от переживаний. Иногда даже не знаю, какой счет, просто играю. И думаю, как мне выиграть следующий розыгрыш. Я знаю, что буду биться за каждый розыгрыш, буду умирать, и не важно, сколько времени это займет. Чтобы, уйдя с корта, сказать: сделала все, что могла.
А мастерство уверенности не дает? Победа — это что, случайность?
Когда я смогу выйти на нужный уровень концентрации, то я смогу победить любого. У меня есть эта уверенность.
Есть стабильные спортсмены, которые стабильно выигрывают? Всегда или почти всегда?
Единицы. Федерер, Надаль. Они и физически очень хорошо готовы, и психологически — все это вместе дает такой результат. Это характер. У каждого игрока из десятки-двадцатки лучших есть что-то свое, что помогает им выигрывать большинство матчей. Со стороны вроде бы все одинаково, а вот в решающий момент кто-то выигрывает, а кто-то нет. Победитель тот, кто умеет в нужный момент использовать свою сильную сторону. Правильно определить этот нужный момент — тоже талант.
А поддержка трибун нужна или она мешает?
Раньше мне было это непривычно и, может быть, мешало. Сейчас я, наоборот, очень люблю полные стадионы, эмоции. Тяжело играть турниры, если тебя поставят на какой-нибудь дальний корт, где нет ни одного зрителя. Нет адреналина, а без него нет азарта, который помогает показывать свою лучшую игру.
Почему вы так кричите, когда играете? Вас ведь ругают за это.
Кричат не все.
Значит, все-таки можно без этого? Значит, санкции помогли?
За криком не слышишь удар по мячу, то есть твой крик мешает сопернику. Но игроки не виноваты, что кричат, это ошибка тех, кто их в детстве не отучил от этой привычки. Несколько лет назад стали считать, что выполнять удар нужно на выдохе. В теннисе ты играешь на высоком пульсе, и на выдохе получается звук. Всех поголовно тогда учили, особенно в Америке, играть на выдохе. Поколение так наученных сейчас активно играет, вот все и кричат. А переучиться очень тяжело. Сейчас можно уже в юниорском возрасте начать учить по-другому или учить контролировать себя, если играешь на выдохе. Тогда через несколько лет это само по себе уйдет.
Все знаменитые спортсмены занимаются благотворительностью, причем публичной. Вы тоже. Это важно для имиджа?
Раз я стала заниматься благотворительностью — значит, я действительно хочу помочь. У меня очень много спортивной формы, я отдаю ее в детские спортивные школы, это важно, но об этом нет смысла говорить. А вот если я своим именем смогу привлечь дополнительные спонсорские средства, то, конечно, я готова его использовать. Если сказать, что в Москве пройдет благотворительный турнир по баскетболу, кто придет? А вот турнир при поддержке Майкла Джордана — то сразу уже внимание, сразу интерес: о, мы увидим Майкла! Пусть он даже не будет играть, просто раздаст автографы, сфотографируется со всеми желающими. Сколько людей придет и заплатит за это деньги! У меня есть много знакомых спортсменов, которые готовы дать майки, ракетки, футбольные мячи, хоккейные клюшки с автографами... Это коллекционируют, за это готовы платить. Я собираю эти вещи, и мы на сайте championat.com проводим аукцион, где их распродаем, а деньги переводим благотворительному фонду. Немножко перенимаем американский опыт.
Какое ваше личное самое большое достижение?
Наверное, это все-таки олимпийская медаль. Когда я завоевала бронзу, я этого не понимала — было обидно, что проиграла в полуфинале. Но прошло время, и я вспоминаю, как стояла на пьедестале, и понимаю, что это было и что этого уже никому у меня не отнять.
А своих детей, когда они будут, отдадите в теннис?
Абсолютно точно отдам в спорт. Спорт очень многому учит — преодолевать себя, находить выход из безвыходной ситуации, раскрывать в себе очень много способностей, воспитывать характер.
Полную версию интервью читайте в журнале ОК! №21
Ну, огромные призовые, положим, получают только те, кто в первой десятке-двадцатке. Реально зарабатывают в теннисе только топовые игроки. Остальным приходится тратить всё на свои поездки на турниры, на оплату тренеров. Теннис интересен потому, что большие турниры идут постоянно: Уимблдон, Roland Garros, US Open, Australian Open — это уже четыре раза в год, в то время как в других видах спорта чемпионаты мира или Европы проходят только по одному разу. Кроме того, играется много турниров поменьше, на разных континентах, по всему миру. В каждой стране есть 2–3 спортсмена высокого уровня, значит, всегда есть за кого поболеть. Теннисистам-любителям интересно посмотреть, как играют профессионалы, — а сейчас многие занимаются теннисом просто для удовольствия. Это не скучно, в отличие от пробежек, и просто — достаточно арендовать корт и купить ракетку, в отличие от футбола, где нужно собрать команду, чтобы поиграть.
Теннис — дорогой вид спорта. Почему родители выбирают его для детей, вкладывают столько денег, ведь результата может и не быть?
Заниматься приводят детей 5–6 лет. В начале в основном проводятся групповые занятия, это небольшие деньги. И только когда ребенку исполняется 11 лет, решается вопрос об индивидуальном обучении, тогда да, теннис становится затратным. Зато, играя на приличном уровне, ваш ребенок может получить стипендию в американских университетах и бесплатно учиться за границей.
Вы у кого начинали тренироваться? Кажется, тенниса-то и не было в советские времена.
Наоборот, в Советском Союзе была хорошая теннисная школа. У нас были и Анна Дмитриева, и Александр Метревели, и Ольга Морозова, которая даже выиграла Уимблдон в паре. Но в СССР только победителю чемпионата страны разрешали поехать за рубеж. Остальных не выпускали. Поэтому так мало наших имен в международном теннисе тех лет.
А как сейчас? Сохранилась ли школа, которая была, сохранилась ли федерация, работает ли она?
Сейчас, к сожалению, все разваливается. После того как в 90-е годы благодаря Ельцину теннис стал очень популярен, в этот спорт пришло много детей. И теннис стал коммерческим. Появился спрос, появилось много неквалифицированных тренеров, которые с нуля учат детей неправильно и на самом деле портят их. А у нас были настоящие тренеры, и они еще есть — те, кто действительно знает, как работать с детьми. Нужно у них учиться, пока есть возможность.
А почему вы не пошли учиться в американский колледж, просто хорошо играя в теннис, почему выбрали профессиональный спорт?
У меня удачно произошел переход из юниорского тенниса во взрослый. Я в 16 лет выиграла профессиональный турнир, что-то заработала, чтобы принять участие в следующем, у меня сразу поднялся рейтинг и получилось, что я попадаю на турнир Большого шлема. Попасть туда — мечта многих теннисистов, многие этого никогда не добиваются. Я сразу поехала на квалификацию, прошла ее на Roland Garros, и с тех пор я сама на себя зарабатываю, оплачиваю все свои поездки.
Что делает из простого спортсмена большого спортсмена?
Нужно ставить цели и идти к этим целям. Плюс необходим талант. И правильные люди рядом, которые этот талант разглядели. В каждом спортсмене есть уникальный потенциал, главное, уметь его раскрыть, подсказать нужный путь, помочь найти свою технику. Здесь особенно важен первый тренер.
Легко ли выполнять спортивный режим?
Для профессионального спортсмена спорт — это образ жизни, режим — привычка. Например, я знаю, что мне нужно 9 часов для сна. Если я столько не посплю, то чувствую себя плохо. Даже в свободные дни я соблюдаю режим.
И как здоровье?
В целом профессиональный спорт — это не для здоровья. Большие нагрузки вредны. Но мы стараемся, насколько это возможно, высыпаться, не травмироваться, правильно питаться.
Вы едите, как все, или соблюдаете какую-то специальную диету?
У нас есть диетологи, которые нам дают советы: сладкого поменьше, соленая рыба, копчености, колбаса — все это не очень хорошо для спортсмена.
Приходится принимать анаболики между соревнованиями?
У нас круглогодичный допинг-контроль. Мы должны всегда сообщать в Международный допинговый комитет о том, где мы находимся, и выделять обязательный час для них. Чтобы к нам могли прийти и нас протестировать. Если придут в то время, которое я дала, а я не буду находиться в заявленном месте, мне поставят пропуск. Три пропуска — дисквалификация.
Реально приходят и тестируют?
Да. Я всегда даю время в Москве с 6 до 7 утра, потому что знаю, что вряд ли так рано уеду из дома. Иногда после перелета, допустим, из Австралии, спишь и вдруг звонок. Кажется, будто тебе звонят посреди ночи… И тут ты понимаешь — допинг-контроль! И так часто бывает. Только наметишь себе выспаться, обязательно они придут. В прошлом году меня тестировали 17 раз!
Кажется, что спорт заменяет вам всё — и театры, и книги, и личную жизнь…
Внеспортивные эмоции, конечно, нужны. Нужно уметь отвлекаться. Я, например, учусь в Дипакадемии. Кто-то ноет от учебы, а для меня это возможность переключиться. Мне остался последний год, он очень ответственный: дипломная работа, защита, госэкзамены.
А любовь?
Любовь требует много времени. Непросто его выделить.
Но ведь какие-то вещи возможны только в молодости. И то, чего с вами не произошло, уже не произойдет, когда вам будет ближе к сорока.
Тут уж приходится выбирать. Есть спортсменки, которые готовы играть долго, а я не готова. Мне в будущем хочется иметь семью, детей, я не готова посвятить теннису всю жизнь.
Вы видите своим мужем теннисиста?
Я вижу в первую очередь сильного человека, который сможет совладать с моим спортивным характером, — я могу быть достаточно упрямой. Может быть, человека со сходными интересами, с кем я могу поговорить, в том числе и про спорт.
А материальный уровень важен? Вы ведь очень обеспеченная девушка. Как вы отнесетесь к тому, что мужчина будет зарабатывать меньше?
К сожалению, мир сейчас таков, что зачастую талантливые, интересные люди, которые действительно хотят и могли бы чего-то достичь, не могут зарабатывать нормально. Зато те, кто имеют нужные связи, занимают должности с большой зарплатой, не хотят внутренне расти, ездят на курорты, сидят в ресторанах и ничего не делают. С таким человеком мне будет скучно, сколько бы денег у него ни было.
Что будет после тенниса? Вот заработаете достаточно, чтобы начать бизнес, например. Чем будете заниматься? Вернетесь в Москву?
Мне интересны международные отношения…
Но ведь вы не пойдете экономистом работать, даже если закончите Дипакадемию. Как вы будете без этого гипноза, без зрителей, без огромных стадионов?
Я, честно говоря, не представляю. Чувствую, что мне все равно захочется куда-то перемещаться. Сидеть на одном месте, мне кажется, я уже не смогу. Я понимаю, что мне будет очень непросто, поэтому-то и пытаюсь найти какие-то другие занятия, чтобы понять, что мне интересно.
Что более важно — выиграть Уимблдон или просто хорошо заработать? Престиж или деньги?
А призовой фонд напрямую зависит от престижа турнира. Поэтому здесь выбор очевиден. Смотрите: чтобы купить дорогой автомобиль, нужно или выиграть Уимблдон, семь матчей, или 20 каких-то более мелких турниров, скажем, по шесть матчей в каждом, 200 матчей. Что выберем?
А когда психологически легче играть — когда проигрываешь или когда выигрываешь?
Победа мотивирует, окрыляет, помогает. Но сейчас я уже научилась жить на корте в том моменте, в котором нахожусь, я научилась отделяться от переживаний. Иногда даже не знаю, какой счет, просто играю. И думаю, как мне выиграть следующий розыгрыш. Я знаю, что буду биться за каждый розыгрыш, буду умирать, и не важно, сколько времени это займет. Чтобы, уйдя с корта, сказать: сделала все, что могла.
А мастерство уверенности не дает? Победа — это что, случайность?
Когда я смогу выйти на нужный уровень концентрации, то я смогу победить любого. У меня есть эта уверенность.
Есть стабильные спортсмены, которые стабильно выигрывают? Всегда или почти всегда?
Единицы. Федерер, Надаль. Они и физически очень хорошо готовы, и психологически — все это вместе дает такой результат. Это характер. У каждого игрока из десятки-двадцатки лучших есть что-то свое, что помогает им выигрывать большинство матчей. Со стороны вроде бы все одинаково, а вот в решающий момент кто-то выигрывает, а кто-то нет. Победитель тот, кто умеет в нужный момент использовать свою сильную сторону. Правильно определить этот нужный момент — тоже талант.
А поддержка трибун нужна или она мешает?
Раньше мне было это непривычно и, может быть, мешало. Сейчас я, наоборот, очень люблю полные стадионы, эмоции. Тяжело играть турниры, если тебя поставят на какой-нибудь дальний корт, где нет ни одного зрителя. Нет адреналина, а без него нет азарта, который помогает показывать свою лучшую игру.
Почему вы так кричите, когда играете? Вас ведь ругают за это.
Кричат не все.
Значит, все-таки можно без этого? Значит, санкции помогли?
За криком не слышишь удар по мячу, то есть твой крик мешает сопернику. Но игроки не виноваты, что кричат, это ошибка тех, кто их в детстве не отучил от этой привычки. Несколько лет назад стали считать, что выполнять удар нужно на выдохе. В теннисе ты играешь на высоком пульсе, и на выдохе получается звук. Всех поголовно тогда учили, особенно в Америке, играть на выдохе. Поколение так наученных сейчас активно играет, вот все и кричат. А переучиться очень тяжело. Сейчас можно уже в юниорском возрасте начать учить по-другому или учить контролировать себя, если играешь на выдохе. Тогда через несколько лет это само по себе уйдет.
Все знаменитые спортсмены занимаются благотворительностью, причем публичной. Вы тоже. Это важно для имиджа?
Раз я стала заниматься благотворительностью — значит, я действительно хочу помочь. У меня очень много спортивной формы, я отдаю ее в детские спортивные школы, это важно, но об этом нет смысла говорить. А вот если я своим именем смогу привлечь дополнительные спонсорские средства, то, конечно, я готова его использовать. Если сказать, что в Москве пройдет благотворительный турнир по баскетболу, кто придет? А вот турнир при поддержке Майкла Джордана — то сразу уже внимание, сразу интерес: о, мы увидим Майкла! Пусть он даже не будет играть, просто раздаст автографы, сфотографируется со всеми желающими. Сколько людей придет и заплатит за это деньги! У меня есть много знакомых спортсменов, которые готовы дать майки, ракетки, футбольные мячи, хоккейные клюшки с автографами... Это коллекционируют, за это готовы платить. Я собираю эти вещи, и мы на сайте championat.com проводим аукцион, где их распродаем, а деньги переводим благотворительному фонду. Немножко перенимаем американский опыт.
Какое ваше личное самое большое достижение?
Наверное, это все-таки олимпийская медаль. Когда я завоевала бронзу, я этого не понимала — было обидно, что проиграла в полуфинале. Но прошло время, и я вспоминаю, как стояла на пьедестале, и понимаю, что это было и что этого уже никому у меня не отнять.
А своих детей, когда они будут, отдадите в теннис?
Абсолютно точно отдам в спорт. Спорт очень многому учит — преодолевать себя, находить выход из безвыходной ситуации, раскрывать в себе очень много способностей, воспитывать характер.
Полную версию интервью читайте в журнале ОК! №21