Ирина Апексимова: «Я не снежная королева. я ее шут»
О своей карьере в кино ИРИНА АПЕКСИМОВА говорит очень критично. «Ее нет!» — заявляет она. Однако это обстоятельство уже много лет не влияет на интерес к ее персоне. Стоило актрисе встретиться с бывшим мужем Валерием Николаевым за чашечкой кофе, как тут же в газетах появились заголовки: «Они снова вместе!» Об отношениях с Валерием, и о том, зачем она, руководитель собственного театрального агентства, начала петь в клубах, Ирина рассказала OK! <br />
Илья Вартанян
Когда же я увидела объявление о концерте Ирины Апексимовой, то была немного обескуражена: Апексимова запела?! Хороший повод для интервью. Встретиться Ирина согласилась сразу. Правда, сначала она попросила побывать на ее концерте. Выступление проходило в небольшом клубе на Таганке. В это невозможно было поверить: Ирина стояла на сцене в облегающем блестящем платье с глубоким вырезом на спине и пела шуточные одесские песни. То, что ее концерт назывался «Одесса», я знала. Знала, что юность актрисы прошла в этом городе. Но никак не ожидала, что Ирина Апексимова будет исполнять «Как у нашей бабушки, бабушки-старушки, семеро налетчиков отобрали честь» или «Мурку». Причем она пела так искренне и весело, а в промежутках между песнями еще и всё время шутила. Это была совершенно другая Ирина Апексимова — теплая, доброжелательная и такая близкая, совсем как лучшая подруга из родного двора, где прошли детство и юность.
Для интервью Ирина выбрала тоже демократичное местечко — кафе «Шоколадница». Однако не скрою: беседовать в таком людном месте сначала было сложно. Посетители кафе всё время оборачивались, чтобы посмотреть на известную актрису. Но опять же благодаря легкой натуре Ирины разговор пошел сразу.
Ирина, на концерте вы были совершенно другая. Что это? Новый образ? Мне казалось, что вы и шуточные песенки — это нечто несовместимое.
Я понимаю, люди привыкли меня видеть такой, какой я предстаю в сериалах, — серьезной, строгой дамой. Но это просто роли. На самом деле я такая, какой вы меня видите сейчас. Такая, какой была на сцене. Я такая всю жизнь. У меня такой характер. Я люблю хулиганить, веселить и веселиться. Я человек достаточно жизнерадостный, с чувством юмора. Люблю шутить на сцене. И когда я увидела, что мои друзья-артисты стали выступать с концертами, я подумала, что тоже можно попробовать: пойдет или не пойдет. Позвонила Тимуру Ведерникову — великолепному музыканту (композитор, саундпродюсер. — Прим. OK!). Мы с ним познакомились на концерте, посвященном памяти Булата Окуджавы, где я исполняла одну из песен, а Тимур аккомпанировал. В общем, позвонила, предложила сделать историю «Одесса», и он с удовольствием согласился.
Долго репетировали?
Ага. Две недели. (Смеется.)
Двухчасовой концерт за две недели?
Сначала у нас была часовая программа. Но со временем стали набирать и набирать репертуар. И вот концерт с антрактом — всё серьезно.
В одном из ваших интервью я прочла, что вы выступали в ночных клубах и вам совсем не было стыдно.
То были танцы. Это то, в чем я себя уверенно ощущаю. Причем мы выходили с Валерой Николаевым, отрабатывали один номер и уходили. Это не была отдельная программа. Было легче.
А вам не претит то, что публика ест, пьет, а вы, такая серьезная актриса, вынуждены их развлекать?
Наоборот. Я даже часто обращаюсь к публике: «Что вы просто так сидите?» Это абсолютно мне никак не мешает. Мне нравится, когда люди на моих концертах чувствуют себя непринужденно. Это здорово, когда у окружающих отличное настроение.
Я знаю, вы ставите спектакль, где будет играть Валерий Николаев, ваш бывший супруг.
Да, мы делаем совместную работу. Я выступаю в качестве продюсера этой постановки. Но говорить об этом пока рано. Всё еще настолько сырое. Надо довести всё до конца.
Кстати, недавно в Интернете появились ваши совместные снимки: вы с Валерием выходите из кафе, идете в театр. Пресса тут же предположила, что вы опять вместе. Объясните, как вам удается сохранять дружеские отношения?
Вы знаете, у нас никогда не было скандалов. Я помню, пресса писала, что между нами произошло что-то кошмарное, якобы доходило до суицида. Это всё неправда. Никогда между нами ничего подобного не было. Мы всегда сохраняли нормальные отношения. Все эти годы, что мы живем отдельно, мы не прекращали общаться. Плюс у нас дочь. А как это удается? Секрета в этом особого нет — нужно быть людьми. И работу в моем спектакле я предложила именно ему, потому что хочу, чтобы на сцене стоял родной человек. Пьеса, которую будем играть, — на двоих. И хочется, чтобы человек, который с тобой на сцене, хорошо тебя знал и понимал. Даже если мы и не живем вместе, между нами остался тот птичий язык, на котором мы разговариваем и понимаем друг друга.
А инициатива совместной работы исходила только от вас?
Да. Я нашла пьесу. Я предложила Валере. Он с удовольствием согласился.
Ваша дочь Дарья поступила в Школу-студию МХАТ. Как вы отнеслись к тому, что она хочет быть актрисой?
Главное, что она парит от счастья. Я, правда, волновалась за ее поступление. И признаться, не хотела, чтобы она шла в эту профессию. Но изменить уже ничего невозможно. Сейчас хожу на все ее студенческие показы. А я очень строгий критик. Хочу, раз она выбрала эту профессию, чтобы стала по-настоящему хорошей актрисой. Поэтому нужно учиться, учиться и учиться.
Вы учились в Школе-студии МХАТ, вы проработали в МХТ 12 лет. С каким чувством вы сейчас заходите в эти стены?
Там уже другие стены. Другие люди. Другие педагоги. И мастеров, которые меня учили, осталось очень мало. Но мы с ними до сих пор довольно близки, в хороших отношениях. Но трепет, конечно, есть всегда.
Но вам пришлось уйти из родного театра?
Свой уход я переживала. Первые два-три года с большим волнением проезжала мимо театра. Не без волнения проходила по Камергерскому переулку. На душе было всегда неспокойно. Но через какое-то время всё улеглось, хотя о МХТ я и сейчас часто вспоминаю.
В ваших интервью тех лет вы рассказывали, что вы ушли из театра потому, что вам не хватало внутренней свободы.
Неправда. Я такого сказать не могла. Кто-то сделал это за меня. Если вспоминать — боже, как это было давно, и вспоминать не хочется… Была неприятная история, не имеющая к творческому процессу никакого отношения. Исключительно административная ситуация. Произошла она еще при Олеге Ефремове. Я возглавила профсоюзную группу, которая была настроена против директора. Результат оказался прост — мне пришлось уйти из театра.
А Олег Табаков не хотел вас вернуть?
Он приглашал несколько раз. Первый раз позвал на роль, которая мне показалась не очень интересной. Я считала, если возвращаться в МХТ, то с хорошей ролью, ведь уходила я оттуда в момент, когда играла очень много. И играла почти все главные роли. Поэтому в тот раз у нас с Олегом Павловичем как-то не срослось. Но потом Табаков пригласил играть в «Чайке», в старой постановке, которую делал Олег Ефремов. Я с удовольствием согласилась, ввелась в спектакль на роль Аркадиной. Но сыграла я всего три раза, потому что спектакль шел невероятно редко – всего раз в месяц. Это, конечно, очень мало. Репертуарную роль нужно играть постоянно, а не от случая к случаю. Это мое личное ощущение. И третий раз Олег Павлович меня пригласил, когда ставил спектакль к своему юбилею. Мы уже начали репетировать. Я должна была с ним играть в паре. Но непонятно что произошло. Случилась какая-то недоговоренность с автором, и спектакль закрыли.
А было желание вернуться?
Конечно, было. Думаю, что мой роман с МХТ еще не окончен. Всему свое время.
После ухода из МХТ вы играли у Романа Виктюка в «Кармен»...
Нет, сначала была его постановка «Декамерон XXI век» по пьесе Эдварда Радзинского, а потом «Кармен». В «Кармен» я еще выступила и как продюсер. Роман Григорьевич потрясающий... И это огромное счастье — репетировать с ним. Это такая редкость, когда существует стопятидесятипроцентное доверие к режиссеру.
Многие видят вас скорее в роли Снежной королевы, а не Кармен. Она представляется пылкой, пламенной. В вас есть что-то от этой героини?
Я всегда играла страстных героинь — и баронессу Штраль в «Маскараде» в МХТ, и Кармен. Мой кинообраз не имеет ничего общего с тем, что я делаю в театре. Кинематографу требуется определенный типаж. Так устроено. Поэтому многие считают меня Снежной королевой. Ну какая я королева? Я ее шут. (Смеется.)
Ира, а зачем в 90-е вы поехали покорять Голливуд?
Как зачем? В те годы, в 90-е, когда наш кинематограф просто разрушился на глазах, у всех актеров была цель — покорить «фабрику грез». Мы были молоды, нам было море по колено. Мы даже не задумывались, что это очень непростая задача. Просто мы с Валерой Николаевым собрались и поехали в Америку.
И почему тогда вернулись назад?
Потому что не складывалось, как мне казалось. Может, нужно было немного подождать.
Как не складывалось?! Я видела вас во многих американских фильмах. Всего за первые восемь месяцев пребывания в Лос-Анджелесе вы получили несколько предложений. Наоми Уотс, например, десять лет ходила по кастингам…
(Смеется.) Согласна, но, наверное, я не сильно хотела остаться в Голливуде. Нет, точнее сказать, я хотела остаться, но я не хотела терять МХТ, в котором работала. Мне приходилось постоянно летать на спектакли, поэтому кастинги я посещала редко. И вот, после просмотра, на котором меня не утвердили, я, расстроенная, вернулась домой и заявила, что всё — я возвращаюсь. В Москве как раз мне предложили роль… Но стоило мне вернуться в Москву, как позвонили из Голливуда с хорошим предложением. Но я уже приняла решение, что хочу работать здесь.
Ирина, я правильно понимаю, что вы вернулись в большей степени из-за МХТ, а МХТ, по сути, не принял вас обратно?
Именно так и произошло. Очень обидно.
Ну может, сейчас не поздно начать всё с нуля в Голливуде?
Вы знаете, я иногда об этом думаю, но понимаю, что здесь у меня всё складывается вполне удачно. Вот так взять и бросить всё, что создавалось длительное время, я не хочу и не могу.
Но ваш родной брат живет и работает в Штатах…
Да, ему там комфортно. А я Москву люблю. Более того, смотрю на всех наших артистов, которые пробовали себя в Голливуде, и что? Что хорошего они сыграли? Ничего. У актрис вообще карьера ни у кого не сложилась. Посмотрите, в результате они все здесь. Причем артисты все замечательные. И они могли бы сыграть, и как! Но дело еще в разных школах, в разных подходах к работе.
А насколько удачно сложилась ваша карьера, как вы считаете?
Не знаю ни одного актера, который был бы абсолютно доволен своей карьерой. И это нормально —всегда желать большего. Конечно, я бы хотела, чтобы моя карьера была успешнее. Почему сложилось так, как сейчас, — вопрос риторический. Я начинала в сложные 90-е годы, были какие-то разные жизненные обстоятельства. Тем, как я ощущаю себя в профессии в данный момент, я, можно сказать, довольна. У меня много планов, я постоянно работаю. В конце концов, мне не 90 лет и еще есть немало времени реализовать все свои творческие идеи.
А когда вы оглядываетесь на свою жизнь, никогда не думаете, что всё могло сложиться по-другому? Например, вы могли остаться в Голливуде. Или если бы не устроили забастовку в МХТ, то до сих пор были бы примой этого театра...
Я не люблю сослагательного наклонения… Если бы да кабы. Я не жалею ни об одном своем решении. Возвращаясь к той неприятной ситуации в МХТ, я понимаю, что я не изменила себе. Когда мне говорят «или — или», мое чувство справедливости не дает склонить голову. Я не умею врать. То есть я могу врать, но не умею. Я не умею ради ролей льстить. И я считаю, что мне очень повезло, что мне никогда не приходилось ради ролей прогибаться. Когда я пришла в МХТ, Олег Ефремов решил, что я могу играть много. И давал мне роли. А сейчас, в одиночном плавании, мне вообще никому не нужно заглядывать в глаза и кого-то упрашивать. Иногда я вижу, как себя ведут артисты, чтобы получить роль, и мне за них становится стыдно.
А может, у вас был некий максимализм?
Я не считаю чувство справедливости максимализмом.
В выражении «одиночное плавание» главное слово — «одиночество». Вас оно не пугает?
Слава богу, что я не знаю, что такое одиночество. И мне в моей жизни как раз не хватает именно одиночества. Я одна бываю только в машине. Дома у меня мама, дочка, всегда много друзей. Меня всегда окружают люди. Вот этого — побыть с самой собой наедине — не хватает. А вот одиночество в работе — это тяжело. Потому что не всегда рядом оказывается человек, на которого можно было бы опереться. Мне приходится многое брать на себя. Например, когда я делаю новые спектакли, нет такого человека, который сказал бы: «На, возьми...» Я торговаться не умею, а приходится договариваться по поводу гонораров, заработной платы. И это тоже непросто.
Как же вам удается зарабатывать? Извините, но антрепризы много денег не приносят.
Есть работа в кино, но и в антрепризах, поверьте, актеры не только ради удовольствия играют. Я научилась правильно обращаться с деньгами. Не рисковать лишний раз по-крупному. У меня был момент, когда я себе набила шишки при постановке мюзикла «Веселые ребята». Там было задействовано 63 человека. Всё провалилось. Теперь рисковать в таких масштабах я боюсь. Хотя есть много идей, порой безумных. Если сложится творческий тандем с какой-нибудь крупной компанией, то, может, и удастся всё это реализовать. А так — страшно.
Читайте полностью интервью с Ириной Апексимовой в журнале ОК! №13
Для интервью Ирина выбрала тоже демократичное местечко — кафе «Шоколадница». Однако не скрою: беседовать в таком людном месте сначала было сложно. Посетители кафе всё время оборачивались, чтобы посмотреть на известную актрису. Но опять же благодаря легкой натуре Ирины разговор пошел сразу.
Ирина, на концерте вы были совершенно другая. Что это? Новый образ? Мне казалось, что вы и шуточные песенки — это нечто несовместимое.
Я понимаю, люди привыкли меня видеть такой, какой я предстаю в сериалах, — серьезной, строгой дамой. Но это просто роли. На самом деле я такая, какой вы меня видите сейчас. Такая, какой была на сцене. Я такая всю жизнь. У меня такой характер. Я люблю хулиганить, веселить и веселиться. Я человек достаточно жизнерадостный, с чувством юмора. Люблю шутить на сцене. И когда я увидела, что мои друзья-артисты стали выступать с концертами, я подумала, что тоже можно попробовать: пойдет или не пойдет. Позвонила Тимуру Ведерникову — великолепному музыканту (композитор, саундпродюсер. — Прим. OK!). Мы с ним познакомились на концерте, посвященном памяти Булата Окуджавы, где я исполняла одну из песен, а Тимур аккомпанировал. В общем, позвонила, предложила сделать историю «Одесса», и он с удовольствием согласился.
Долго репетировали?
Ага. Две недели. (Смеется.)
Двухчасовой концерт за две недели?
Сначала у нас была часовая программа. Но со временем стали набирать и набирать репертуар. И вот концерт с антрактом — всё серьезно.
В одном из ваших интервью я прочла, что вы выступали в ночных клубах и вам совсем не было стыдно.
То были танцы. Это то, в чем я себя уверенно ощущаю. Причем мы выходили с Валерой Николаевым, отрабатывали один номер и уходили. Это не была отдельная программа. Было легче.
А вам не претит то, что публика ест, пьет, а вы, такая серьезная актриса, вынуждены их развлекать?
Наоборот. Я даже часто обращаюсь к публике: «Что вы просто так сидите?» Это абсолютно мне никак не мешает. Мне нравится, когда люди на моих концертах чувствуют себя непринужденно. Это здорово, когда у окружающих отличное настроение.
Я знаю, вы ставите спектакль, где будет играть Валерий Николаев, ваш бывший супруг.
Да, мы делаем совместную работу. Я выступаю в качестве продюсера этой постановки. Но говорить об этом пока рано. Всё еще настолько сырое. Надо довести всё до конца.
Кстати, недавно в Интернете появились ваши совместные снимки: вы с Валерием выходите из кафе, идете в театр. Пресса тут же предположила, что вы опять вместе. Объясните, как вам удается сохранять дружеские отношения?
Вы знаете, у нас никогда не было скандалов. Я помню, пресса писала, что между нами произошло что-то кошмарное, якобы доходило до суицида. Это всё неправда. Никогда между нами ничего подобного не было. Мы всегда сохраняли нормальные отношения. Все эти годы, что мы живем отдельно, мы не прекращали общаться. Плюс у нас дочь. А как это удается? Секрета в этом особого нет — нужно быть людьми. И работу в моем спектакле я предложила именно ему, потому что хочу, чтобы на сцене стоял родной человек. Пьеса, которую будем играть, — на двоих. И хочется, чтобы человек, который с тобой на сцене, хорошо тебя знал и понимал. Даже если мы и не живем вместе, между нами остался тот птичий язык, на котором мы разговариваем и понимаем друг друга.
А инициатива совместной работы исходила только от вас?
Да. Я нашла пьесу. Я предложила Валере. Он с удовольствием согласился.
Ваша дочь Дарья поступила в Школу-студию МХАТ. Как вы отнеслись к тому, что она хочет быть актрисой?
Главное, что она парит от счастья. Я, правда, волновалась за ее поступление. И признаться, не хотела, чтобы она шла в эту профессию. Но изменить уже ничего невозможно. Сейчас хожу на все ее студенческие показы. А я очень строгий критик. Хочу, раз она выбрала эту профессию, чтобы стала по-настоящему хорошей актрисой. Поэтому нужно учиться, учиться и учиться.
Вы учились в Школе-студии МХАТ, вы проработали в МХТ 12 лет. С каким чувством вы сейчас заходите в эти стены?
Там уже другие стены. Другие люди. Другие педагоги. И мастеров, которые меня учили, осталось очень мало. Но мы с ними до сих пор довольно близки, в хороших отношениях. Но трепет, конечно, есть всегда.
Но вам пришлось уйти из родного театра?
Свой уход я переживала. Первые два-три года с большим волнением проезжала мимо театра. Не без волнения проходила по Камергерскому переулку. На душе было всегда неспокойно. Но через какое-то время всё улеглось, хотя о МХТ я и сейчас часто вспоминаю.
В ваших интервью тех лет вы рассказывали, что вы ушли из театра потому, что вам не хватало внутренней свободы.
Неправда. Я такого сказать не могла. Кто-то сделал это за меня. Если вспоминать — боже, как это было давно, и вспоминать не хочется… Была неприятная история, не имеющая к творческому процессу никакого отношения. Исключительно административная ситуация. Произошла она еще при Олеге Ефремове. Я возглавила профсоюзную группу, которая была настроена против директора. Результат оказался прост — мне пришлось уйти из театра.
А Олег Табаков не хотел вас вернуть?
Он приглашал несколько раз. Первый раз позвал на роль, которая мне показалась не очень интересной. Я считала, если возвращаться в МХТ, то с хорошей ролью, ведь уходила я оттуда в момент, когда играла очень много. И играла почти все главные роли. Поэтому в тот раз у нас с Олегом Павловичем как-то не срослось. Но потом Табаков пригласил играть в «Чайке», в старой постановке, которую делал Олег Ефремов. Я с удовольствием согласилась, ввелась в спектакль на роль Аркадиной. Но сыграла я всего три раза, потому что спектакль шел невероятно редко – всего раз в месяц. Это, конечно, очень мало. Репертуарную роль нужно играть постоянно, а не от случая к случаю. Это мое личное ощущение. И третий раз Олег Павлович меня пригласил, когда ставил спектакль к своему юбилею. Мы уже начали репетировать. Я должна была с ним играть в паре. Но непонятно что произошло. Случилась какая-то недоговоренность с автором, и спектакль закрыли.
А было желание вернуться?
Конечно, было. Думаю, что мой роман с МХТ еще не окончен. Всему свое время.
После ухода из МХТ вы играли у Романа Виктюка в «Кармен»...
Нет, сначала была его постановка «Декамерон XXI век» по пьесе Эдварда Радзинского, а потом «Кармен». В «Кармен» я еще выступила и как продюсер. Роман Григорьевич потрясающий... И это огромное счастье — репетировать с ним. Это такая редкость, когда существует стопятидесятипроцентное доверие к режиссеру.
Многие видят вас скорее в роли Снежной королевы, а не Кармен. Она представляется пылкой, пламенной. В вас есть что-то от этой героини?
Я всегда играла страстных героинь — и баронессу Штраль в «Маскараде» в МХТ, и Кармен. Мой кинообраз не имеет ничего общего с тем, что я делаю в театре. Кинематографу требуется определенный типаж. Так устроено. Поэтому многие считают меня Снежной королевой. Ну какая я королева? Я ее шут. (Смеется.)
Ира, а зачем в 90-е вы поехали покорять Голливуд?
Как зачем? В те годы, в 90-е, когда наш кинематограф просто разрушился на глазах, у всех актеров была цель — покорить «фабрику грез». Мы были молоды, нам было море по колено. Мы даже не задумывались, что это очень непростая задача. Просто мы с Валерой Николаевым собрались и поехали в Америку.
И почему тогда вернулись назад?
Потому что не складывалось, как мне казалось. Может, нужно было немного подождать.
Как не складывалось?! Я видела вас во многих американских фильмах. Всего за первые восемь месяцев пребывания в Лос-Анджелесе вы получили несколько предложений. Наоми Уотс, например, десять лет ходила по кастингам…
(Смеется.) Согласна, но, наверное, я не сильно хотела остаться в Голливуде. Нет, точнее сказать, я хотела остаться, но я не хотела терять МХТ, в котором работала. Мне приходилось постоянно летать на спектакли, поэтому кастинги я посещала редко. И вот, после просмотра, на котором меня не утвердили, я, расстроенная, вернулась домой и заявила, что всё — я возвращаюсь. В Москве как раз мне предложили роль… Но стоило мне вернуться в Москву, как позвонили из Голливуда с хорошим предложением. Но я уже приняла решение, что хочу работать здесь.
Ирина, я правильно понимаю, что вы вернулись в большей степени из-за МХТ, а МХТ, по сути, не принял вас обратно?
Именно так и произошло. Очень обидно.
Ну может, сейчас не поздно начать всё с нуля в Голливуде?
Вы знаете, я иногда об этом думаю, но понимаю, что здесь у меня всё складывается вполне удачно. Вот так взять и бросить всё, что создавалось длительное время, я не хочу и не могу.
Но ваш родной брат живет и работает в Штатах…
Да, ему там комфортно. А я Москву люблю. Более того, смотрю на всех наших артистов, которые пробовали себя в Голливуде, и что? Что хорошего они сыграли? Ничего. У актрис вообще карьера ни у кого не сложилась. Посмотрите, в результате они все здесь. Причем артисты все замечательные. И они могли бы сыграть, и как! Но дело еще в разных школах, в разных подходах к работе.
А насколько удачно сложилась ваша карьера, как вы считаете?
Не знаю ни одного актера, который был бы абсолютно доволен своей карьерой. И это нормально —всегда желать большего. Конечно, я бы хотела, чтобы моя карьера была успешнее. Почему сложилось так, как сейчас, — вопрос риторический. Я начинала в сложные 90-е годы, были какие-то разные жизненные обстоятельства. Тем, как я ощущаю себя в профессии в данный момент, я, можно сказать, довольна. У меня много планов, я постоянно работаю. В конце концов, мне не 90 лет и еще есть немало времени реализовать все свои творческие идеи.
А когда вы оглядываетесь на свою жизнь, никогда не думаете, что всё могло сложиться по-другому? Например, вы могли остаться в Голливуде. Или если бы не устроили забастовку в МХТ, то до сих пор были бы примой этого театра...
Я не люблю сослагательного наклонения… Если бы да кабы. Я не жалею ни об одном своем решении. Возвращаясь к той неприятной ситуации в МХТ, я понимаю, что я не изменила себе. Когда мне говорят «или — или», мое чувство справедливости не дает склонить голову. Я не умею врать. То есть я могу врать, но не умею. Я не умею ради ролей льстить. И я считаю, что мне очень повезло, что мне никогда не приходилось ради ролей прогибаться. Когда я пришла в МХТ, Олег Ефремов решил, что я могу играть много. И давал мне роли. А сейчас, в одиночном плавании, мне вообще никому не нужно заглядывать в глаза и кого-то упрашивать. Иногда я вижу, как себя ведут артисты, чтобы получить роль, и мне за них становится стыдно.
А может, у вас был некий максимализм?
Я не считаю чувство справедливости максимализмом.
В выражении «одиночное плавание» главное слово — «одиночество». Вас оно не пугает?
Слава богу, что я не знаю, что такое одиночество. И мне в моей жизни как раз не хватает именно одиночества. Я одна бываю только в машине. Дома у меня мама, дочка, всегда много друзей. Меня всегда окружают люди. Вот этого — побыть с самой собой наедине — не хватает. А вот одиночество в работе — это тяжело. Потому что не всегда рядом оказывается человек, на которого можно было бы опереться. Мне приходится многое брать на себя. Например, когда я делаю новые спектакли, нет такого человека, который сказал бы: «На, возьми...» Я торговаться не умею, а приходится договариваться по поводу гонораров, заработной платы. И это тоже непросто.
Как же вам удается зарабатывать? Извините, но антрепризы много денег не приносят.
Есть работа в кино, но и в антрепризах, поверьте, актеры не только ради удовольствия играют. Я научилась правильно обращаться с деньгами. Не рисковать лишний раз по-крупному. У меня был момент, когда я себе набила шишки при постановке мюзикла «Веселые ребята». Там было задействовано 63 человека. Всё провалилось. Теперь рисковать в таких масштабах я боюсь. Хотя есть много идей, порой безумных. Если сложится творческий тандем с какой-нибудь крупной компанией, то, может, и удастся всё это реализовать. А так — страшно.
Читайте полностью интервью с Ириной Апексимовой в журнале ОК! №13