Ёлка: «Я совершала миллион ошибок, но мне всё прощали»

Мы встречаемся в кафе недалеко от студии, где Ёлка записывает свой новый альбом. Сегодня на ней шляпа федора, темные очки, яркий платок — вид абсолютно нездешний, расслабленный. В общем, «еще немного — и Прованс», не хватает только велосипеда с корзинкой и букета полевых цветов. Она и говорит как иностранка, что невозможно передать на бумаге, но звучит это завораживающе.

А как вы привыкли, чтобы к вам обращались: Ёлка или все-таки Лиза?
В интервью меня называют Ёлкой, а в жизни чаще Лизой. Я наконец-то доросла до своего настоящего имени. Раньше я на него просто не реагировала. Имя Ёлка у меня лет с тринадцати, и долгое время я только на него и отзывалась. Но сейчас друзья понимают, что если они в толпе окликнут меня «Ёлка!», реакция может быть слишком бурной. (Улыбается.)

[0]Вас уже тяготит популярность?
Сейчас хотелось бы быть менее узнаваемой... Конечно, не буду лукавить, мне нравится ощущать себя популярной. Приятно, что номинируют на премию Муз-ТВ. Не могу сказать, что мне не нужно внимание. Конечно, нужно. Но когда я, например, выхожу из самолета в шесть утра, ненакрашенная, с мешками под глазами... В такие моменты мне хочется, чтобы меня никто не узнавал. (Смеется.)

А какие преимущества дает слава?
Для меня это прежде всего эмоции, ощущение полноты жизни. Когда у меня мало концертов, мне кажется, что жизнь идет не так, как надо. А с чисто бытовой точки зрения приятно, конечно, когда тебе приносят пирожное за счет заведения или в твоем любимом магазине одежды тебе говорят: а мы такую скидку можем сделать!..

Вы родились в Ужгороде и первые шаги в профессии сделали на Украине. Но успеха добились именно в России. Вы ощущаете себя частью украинского или российского шоу-бизнеса?
Мне до сих пор кажется, что есть шоу-бизнес и есть я. Где-то рядышком. Вроде бы все знаю и вижу, но наблюдаю за происходящим на расстоянии. Я считаю себя межнациональной певицей. Мне одинаково хорошо и тут, и там. Так получилось, что мне пришлось переехать в другую страну, чтобы меня узнали на родине. Но Россия, Москва в частности, никогда не проверяла меня на прочность. Вы бы знали, что я выслушала перед отъездом в Москву! Что большой город меня перемелет, что люди в нем живут жестокие, что меня здесь и так и эдак... (Делает хук справа и слева.) Всё нормально. Если относиться к людям по-человечески, они будут отвечать тем же. Конечно, первое время было страшно: как на меня отреагируют, услышат ли, как воспримут мой акцент, который поначалу был ярко выраженным...

И как Москва вас встретила?
Я помню свой первый концерт в столице. Это был вечер памяти Михея. Я пела его песни перед его поклонниками, и это было мегаиспытание. Я мнительный человек, но все мои сомнения были развеяны: меня очень тепло приняли. Главное, выходя на сцену, не забывать, что ты просто человек, и оставаться самим собой. Не строить из себя что-то эдакое, не корчиться, а оставаться такой, какая ты есть.

А какая вы?
Ох... (Смеется.) До сих пор пытаюсь разобраться. Хотелось бы, конечно, сказать, что я не дура... Но в чем-то все-таки дура. (Улыбается.) Я немного вру, чуть-чуть лицемерю, капельку побаиваюсь. У меня есть свои слабости, зато я точно знаю, что я обаяшка. (Смеется.) Благодаря этому мне многое с рук сходило. Я часто пользовалась своей обезоруживающей улыбкой. Например, когда работала в кофейне, я совершала миллион ошибок в минуту, и мне всё прощали.

Шоу-бизнес закаляет характер?
Не знаю! Все, с кем я общаюсь, — нормальные люди. Мне никто не пытается поставить подножку, испортить карму... Бывает так, что творчество артиста мне не близко, но он оказывается интересным человеком, и мы хорошо общаемся. Не знаю, как там на вершине олимпа, я туда особо не стремлюсь, но мне кажется, там тоже всё достойно.

А на Запад стремитесь?
Стремиться из России на Запад смешно.

Почему?
Потому что там есть Стинг, Led Zeppelin, Мадонна...

Но вас же там нет!
(Не обращая внимания.) Бьорк… Приятно съездить за границу на гастроли, выступить перед теми, кто меня знает, но всерьез соперничать с мировыми звездами глупо. Западный шоу-бизнес лет на тридцать нас опережает в развитии.

А почему, как вы думаете?
Потому что сначала был «железный занавес». Но даже тогда эстрада была на очень высоком уровне, а потом в какой-то момент началась деградация. Проблема в том, что у нас принято считать публику глупенькой. Поэтому предлагается продукт попроще. А люди не идиоты, они разбираются, у них есть Интернет, а это серьезное информационное пространство.

Ваши фанаты, они какие? Для кого вы поете?
Сейчас мне сложно сказать: чем выше популярность, тем обширнее и разнообразнее аудитория. Раньше я видела, кто приходит ко мне в клубы, могла буквально в глаза посмотреть своим поклонникам. Это были в основном молодые люди. А сейчас я вижу на своих концертах и детей, и бабушек! Детки дарят мне самодельные игрушки, открыточки — это всегда очень трогательно. (Улыбается и прижимает руки к груди.)

Вы так активно и выразительно жестикулируете. Это у вас от родителей?
Иногда я смотрю на себя со стороны, и мне хочется ударить себя по рукам. (Смеется.) Мне кажется, если бы не советское воспитание, мама с папой были бы такими же. Мама у меня прямо эмо. Вся такая ах! — переживает, может разреветься. А папа, наоборот, циник с прекрасным чувством юмора. Но у обоих очень богатая мимика.

А вы часто бываете дома, в Ужгороде?
Приблизительно раз в год. Там я чувствую себя так, как будто никуда не уезжала. Правда, сейчас добрая половина города узнает меня в лицо, но я стараюсь не обращать на это внимания и надеюсь, что мой родной город будет бережнее относиться ко мне, к моим родным и к Рыжей.

Рыжая — это кто?
Подруга. Самая близкая. Если друзья действительно близкие, они сохранят дружбу и на расстоянии. У нас с Рыжей это навсегда. Она единственный человек, которому я могу рассказать всё, который искренне радуется моим успехам и критикует по делу. Не просто критикует — разносит в пух и прах! Но я не обижаюсь. Если близкие люди перестанут говорить правду, ты окажешься в мыльном пузыре из лживых комплиментов. В моей жизни были моменты, когда я могла потерять голову: все вокруг говорили «ты лучшая, ты супер»... Полезно иногда залезть в Интернет, на форум, и почитать некоторые высказывания — очень отрезвляет. Был период, когда я сильно переживала, плакала из-за какого-нибудь нелестного отзыва. Особенно если он касался меня лично, а не моих песен. Сейчас я могу огрызнуться, но раньше — чуть что, сразу в слезы: ну почему они так несправедливы ко мне, я же им ничего не сделала... (Говорит плаксивым голосом, а потом взрывается смехом.)

А со стороны производите впечатление боевой!
Ну нет, я не боевая. Если мне что-то не нравится, я могу развернуться и уйти или начать продумывать коварный план мести. (Улыбается.) Сейчас, конечно, уже могу дать отпор — просто мне есть что терять и есть за что бороться. Но что бы ни происходило в моей жизни, у меня никогда не было состояния, близкого к отчаянию. Во мне воспитали уверенность в том, что безвыходных ситуаций не бывает. Если тебе плохо, надо осмелиться сделать шаг, которого ты сам от себя не ожидаешь, и всё изменить.

Вам приходилось совершать такой шаг?
Да, но я не люблю вспоминать плохое. Хорошего больше. (Улыбается.) Что-то прекрасное происходит со мной каждый день, такая дозированная эйфория.

А что именно приносит вам счастье?
Простые человеческие радости. (Выдерживает паузу.) Любовь. Черт. (Смеется.) Всё, больше ни слова!

Подождите, но вы думаете о чем-то кроме карьеры?
Конечно. Я хочу семью. Я вообще не карьерист. Мне дорого то, чем я занимаюсь, но есть вещи, которые я никогда не задвину на второй план. Когда наступит ключевой момент, я надолго выпаду из профессиональной жизни. Я восхищаюсь девочками, которые через две недели после родов выходят на сцену, но я так делать не буду. Конечно, я чувствую, что моя песенка еще не спета. (Улыбается.) Ощущения стопроцентной реализованности нет. Когда оно возникнет, я, наверное, выйду на пенсию и буду путешествовать — как иностранные старички и старушки.

А как же ваш безудержный темперамент?
Я буду по горам лазить! Так что жертвовать темпераментом не придется.