Елена Лядова: «Жизнь состоит не только из работы»
Елена Лядова — одна из самых сильный актрис в России. Каждая ее роль — это попадание в десятку.
С ней с удовольствием работают режиссеры с мировым именем: Андрей Звягинцев, Вадим Перельман... На экране она умеет удивлять и восхищать. А в жизни Лядова персонаж такой... ускользающий. Обычно она неохотно идет на контакт и находит тысячу причин, чтобы отдалить дату встречи.
Лена, как же долго мы с тобой шли к этой беседе.
Главное, что дошли. (Улыбается.)
И повод хороший. Ты стала телеведущей, участвуешь в проекте «Быть или не быть» на канале ТВ-3, в котором актеры, режиссеры и критики обсуждают пилоты сериалов, а потом в студии проходит голосование зрителей, и фактически на программе решается дальнейшая судьба пилотных проектов — станут они полноценными сериалами или нет. Скажи, почему ты согласилась, что тебя в этой истории поманило?
Во-первых, меня не случайные люди позвали, я давно знакома с Евгением Никишовым и Валерием Федоровичем. Мы вместе делали «Измены» для ТНТ, мы и в обычной жизни приятно общаемся. И конечно, у них возникло желание пригласить знакомую, проверенную актрису. А для меня это новый опыт, это мой дебют в качестве телеведущей. Мне такая история была интересна с точки зрения того, насколько я смогу взять себя в руки, насколько я буду грамотной, насколько смогу общаться вживую с людьми, задавать им вопросы, учитывая их ответы, слышать их.
Слышать собеседника — это очень важное качество для телеведущего. Говорю тебе исходя из собственного опыта.
Мне изначально хотелось не просто в ухо получать команды от редакторов, а вести с участниками полноценную беседу. И еще я волновалась, потому что речь в программе идет о наших коллегах, об их произведениях...
...К тому же ты всех этих людей знаешь лично.
Конечно. Поэтому этическая сторона вопроса меня волновала, безусловно. Первый вопрос, который я задала Валере Федоровичу, — в каком духе будет вестись беседа? Я сразу предупредила, что если это какая-то критическая история, то я не смогу в ней участвовать, потому что я всех люблю, уважаю и хочу дальше сотрудничать с этими людьми. Еще надо учитывать, что эти пилоты сняты не чисто телевизионными режиссерами, набившими руку на сериалах, а выходцами из полного метра, а это совершенно другая каста. Сам посуди, пилоты сняты Николаем Хомерики, Аней Меликян, Петей Бусловым… Мне бы ни в коей мере не хотелось их обидеть.
То есть ты такая осторожная, щепетильная девушка.
Ну как... Это серьезный эксперимент для киношных режиссеров такого уровня — прийти на телевидение. Для них это тоже в каком-то смысле означает снять с себя кожу и представить себя в роли дебютантов. Представляешь, некоторые пилоты на полках по пять лет пролежали.
Почему?
Они не оказались эфирными. Например, к сериалу «Измены» снималось три пилота, я участвовала в третьем. И только по итогам третьего пилота продюсеры приняли решение дать жизнь этому сериалу. В предыдущих историях снимались совершенно другие актрисы, были совершенно другие режиссеры. Потом пригласили режиссера Вадима Перельмана, а он, в свою очередь, уже пригласил меня. И вот мы сняли пилот в Риге, а спустя полгода приступили к основным съемкам.
Знаю, что в программе «Быть или не быть» обсуждался пилотный проект фильма с участием Володи Вдовиченкова...
Да, это как раз проект Пети Буслова «Близкие». Пилот снят еще в 2012 году для ТНТ, и мы также выносили его на обсуждение.
А Володя был на съемках программы?
Конечно.
Наверное, тебе сложнее было снимать программу с участием мужа?
Почему же? Нет. Он такой же гость, к которому надо деликатно отнестись, услышать его. И постараться вести беседу таким образом, чтобы она была конструктивной, а не на уровне «нравится или не нравится мне этот актер».
Лена, ты в этой программе, как я понял, нужна, чтобы сглаживать острые углы. Ты по природе человек неконфликтный?
Я как раз конфликтная, просто есть какие-то моменты, через которые нельзя переступать. А так, в жизни, я, конечно, отстаиваю свои интересы, иногда локтями разгребаю пространство для себя.
И часто приходится «разгребать пространство локтями»? Мне кажется, сейчас уже любые обстоятельства работают на тебя.
В жизни разные бывают моменты, так что локти нужны.
Они у тебя сильные, крепкие?
Нормальные. Нормальные девичьи плечи и локти. (Улыбается.)
А ты, кстати, спортом занимаешься?
Нет, на спорт не хожу. Фитнес вгоняет меня в тоску. Я от него ничего не жду, не жду какого-то результата, так что эти занятия для меня абсолютно бессмысленны.
То есть ты такая статуэтка от природы?
Ну, давай скажем, что от природы.
Или это правильное питание?
Просто я ем немного и не всё подряд. А вот удовольствие я получаю от неспешного плавания, ныряния… Я заплываю в море далеко, ныряю глубоко и подолгу — с маской, с трубкой, с ластами.
Как всё основательно!
Море вообще отдельная история. Водная стихия… Мне кажется, что пробуждается какая-то генетическая память. В этом пространстве я себя комфортно чувствую, главное, чтобы вода была теплой. Кажется, мои мышцы вспоминают что-то древнее — рыбное или змеиное. Я обожаю под водой развлекаться, кружиться, нырять. Природный страх, конечно, дает о себе знать: когда я вижу сквозь маску бездну какую-то, то уже боюсь туда плыть.
А тебе нужен для погружения партнер или лучше наслаждаться морской фауной в одиночестве?
Вообще кто-то другой только мешает — гребет рядом балластом. Но когда это какое-то красивое дно, то в качестве «экскурсионки» показывать рыб друг другу — это интересно.
Бывает, что Вдовиченков погружается вместе с тобой?
Он любит эту историю, но не так экстремально, как я. Володя немного побаивается воды. Так, больше покидать камушки в море.
Лена, мы недавно встретились с тобой в Малом театре, и ты меня познакомила со своим младшим братом, который учится в театральном институте. В общем, пошел по стопам старшей сестры.
Я думаю, это совокупность факторов. Конечно, свою роль сыграло то, что я актриса, и Никита с детства наблюдал за моей актерской судьбой, я брала его на все премии: на «Нику», на «Золотого орла». То есть все мои награды он всегда со мной разделял. Я его с детства выводила в свет, что называется. А самое удивительное, что он закончил школу с золотой медалью, причем без посторонней помощи. Он захотел быть первым в школе. Следующий этап — покорение актерских вершин.
Что ж, начало обнадеживающее. Скажи, брат поступил в Щепку, потому что ты там училась?
Ну, тут уж куда взяли.
То есть ты ему особо не помогала?
Это очень сложно сделать, потому что тут ориентиром служат все-таки способности. Ты можешь просто кого-то попросить повнимательнее посмотреть на молодого человека, но на решение мастера это не повлияет. И я не знала заранее результатов, поступит он или нет, и вся семья волновалась до последнего.
Ты не отговаривала его идти на актерский?
Отговаривала, я даже чуть не стала главным врагом в семье из-за этого. И мне сказали: «Либо ты помогаешь и включаешься, либо отойди в сторону». Родители его поддерживали, конечно.
А ты была против, потому что…
…потому что это сложная профессия и в ней надеяться на удачу — опасный эксперимент. Мы все идем в эту профессию с такими высокими амбициями, с желанием стать звездой. Странно идти в актеры шестнадцати-семнадцатилетнему человеку, говоря что-то вроде: «О, я так люблю театр, так в нем разбираюсь, так хочу свою жизнь этому посвятить!» Мне кажется, это такая… не совсем правда, не совсем мысли ребенка, школьника. Конечно, все хотят быть звездами. В Советском Союзе для всех эталоном была Любовь Орлова, а сейчас — голливудские звезды. Это основной мотив, который цепляет молодых.
А с какого возраста этот мотив начал цеплять тебя?
Да я вообще танцующая и выступающая с самого начала. Вадим, мы же с тобой делали передачу! Я тебе уже всё рассказала еще пятнадцать лет назад. (Улыбается.) Я всегда была творческим ребенком: любила читать стихи, выступала на всех утренниках, участвовала в самодеятельности и так далее. Наверное, я была предрасположена к этому. Я думаю, это еще и особенность многих девочек — кокетничать, выступать, хотеть быть красивыми, стоять на стуле в платье и с бантом, устраивать концерты для родителей и их друзей.
Твои родители ведь к искусству не имеют никакого отношения?
Нет, мама Плехановский институт закончила, папа всю жизнь служил в ракетных войсках. Они у меня инженеры, отец — военный инженер-ракетчик.
Маме, наверное, хотелось, чтобы и ты по ее стопам в Плехановский пошла учиться?
Да, но я ни в какую.
После института ты начала работать в Театре юного зрителя, где тебя прекрасно приняли. У тебя был период, когда ты играла зайчиков, белочек?
Еще бы! Курица, мышка, березка — это в ТЮЗе считается курсом молодого бойца. Причем в спектакле «Два клёна» начинающая актриса играет все эти три ипостаси, перевоплощаясь по ходу действия. Для меня это была премьера, дебют на сцене. Отлично помню тот свой первый спектакль «Два клёна». Причем это было юбилейное представление — 1200-й спектакль, а постановке в тот день исполнялось сорок восемь лет, представляешь? А уже потом были «Трамвай «Желание», «Роберто Зукко».
В спектакле Генриетты Яновской «Трамвай «Желание» ты играла Стеллу, сестру главной героини, открытую, доверчивую, с чистой душой. Это был совершенно дивный спектакль. Меня, Лена, знаешь, что поразило в свое время? Кама Гинкас, легендарный режиссер, однажды поделился со мной, что долго вынашивал замысел постановки в ТЮЗе «Леди Макбет Мценского уезда» по повести Лескова и что в главной роли поначалу он видел только тебя. Но ты отказалась.
Да.
Почему, Лена? Ведь это же роль, о которой, как мне кажется, мечтает любая актриса. Очень чувственная любовная история, настоящая трагическая героиня...
Мне кажется, это какая-то странная теория о мечтаниях актеров сыграть конкретные роли. Мне эта история не показалась впечатляющей, да и роль не была мне интересна. Тем более мы с Камой Мироновичем раньше работали вместе и достаточно откровенны. Я ему просто задала вопрос, в каком виде он бы хотел меня видеть, в той ли ипостаси, в которой я выступала в его предыдущих спектаклях? Какие ему от меня нужны душевные затраты, краски какие? Выяснилось, что такие же, как это было и раньше. То есть я поняла, что он от меня ничего не ждет нового. А я сама от себя чего-то нового ждала. Поэтому мы с ним не совпали.
Что ж, высокая профессиональная мерка. Ты продолжаешь оставаться в штате ТЮЗа?
Нет, нет.
А почему ты ушла из театра?
Потому что считаю нечестным ничего не играть и при этом получать зарплату. Отказываться от постановок и получать зарплату — это неправильно. Если ты находишься в штате, на тебя рассчитывают, о тебе думают, а у тебя самой другие планы. Наверное, надо сказать друг другу, что, может, мы встретимся попозже, но сейчас просто не занимать мысли уважаемых мною людей — Генриетты Яновской и Камы Гинкаса.
Сниматься в кино оказалось важнее.
Понимаешь, работая над какой-то театральной ролью, ты работаешь и над собой. Роешься в себе, открываешь что-то, закрываешь, находишь какую-то лыжню, на которую надо встать. Но долго ехать по этой лыжне, как мне кажется, вредно для организма. Я вообще за недолгосрочные постановки, за бродвейский вариант: собрались, сделали спектакль, год его отыграли и расстались. Просто практика русского театра абсолютно другая: при удачном стечении обстоятельств актер получил роль на заре карьеры и с нею же и умер. А я не приверженец такого театра, я считаю, что, когда ты годами играешь один спектакль, уже яды начинают исходить из человека, они идут в роль и обратно. И мотиваций играть один и тот же спектакль со временем становится всё меньше.
В этом смысле кино — совсем другое дело: встретились, поработали, расстались.
Встретились, поработали, что-то открыли в себе и расстались, да.
Насколько для тебя важно понравиться и угодить режиссерам, продюсерам?
Знаешь, Вадим, у меня были хорошие учителя, начиная со Щепки, которые все-таки научили в первую очередь не пытаться кому-то другому понравиться и угодить, а нравиться прежде всего себе. Как-то странно строить свою жизнь и при этом оглядываться на чужие интересы. Угодить можно только качеством своей работы. А всё остальное к профессии не имеет никакого отношения. Я не знаю ни одного великого художника, который бы сначала пытался угодить, а потом уже писал свои произведения. Нравлюсь я кому-то как личность или нет — это вообще не имеет отношения к профессии, на экране останется только тот образ, который у меня получился.
Скажи, бывали у тебя случаи, когда ты начинала сниматься, а потом вдруг понимала, что ты и режиссер — это две совершенно разные стихии?
Конечно. Но я всё равно продолжала сниматься. Естественно, еще ни один проект я не завалила. Если происходит столкновение интересов, то мы пытаемся его разрешить путем переговоров. Но случались проекты, где мы с некоторыми режиссерами на определенном отрезке съемок уже переставали понимать друг друга. Где-то меня оставляли в покое режиссеры и...
…давали доиграть так, как ты считала нужным?
Да, соглашались с тем, что я была права.
Вот эта бескомпромиссность, нежелание кому-то угодить у тебя в крови?
Почему бескомпромиссность? Мне кажется, что все мы такие многосложные, всё зависит от ситуации. Просто слово «угодить» вообще не про меня. Кому я должна угодить? Не понимаю. Мне дают работу, и я ее делаю как профессионал. Угодить я должна только зрителю, тому, для кого я работаю, зрители должны что-то получить от моей работы. Все остальные — это цеха, такие же, как и я, мы все делаем общее дело.
Когда на съемках фильма «Елена» ты встретилась с Андреем Звягинцевым, то сразу поняла, что это твой режиссер, человек твоей группы крови?
С Андреем мы встретились гораздо раньше: в его картине «Изгнание» я озвучила Марию Бонневи, главную героиню, после этого он снял короткометражку «Нью-Йорк, я люблю тебя» для альманаха, где я читала закадровые стихи. Поэтому мы с ним уже были знакомы, только на площадке не встречались. Я понимала его манеру, перфекционизм Андрея. А когда встретились уже на площадке съемочной… Ну что тут сказать, прекрасный режиссер!
Потом был «Левиафан», и у тебя там блистательная роль, внешне ты играешь очень сдержанно, но с таким накалом драматизма! Ваш «роман» со Звягинцевым продолжается?
Сейчас я у него не работаю, но он и не обязан брать меня во все фильмы.
В «Левиафане» ты снялась с Володей Вдовиченковым. Вам предлагают и дальше играть вместе?
Совместных предложений у нас много. Но пока особо ничего не заинтересовало. Пока это просто чьи-то попытки попользоваться нами, а вот в этом участвовать мы не хотим.
А ты сразу чувствуешь такие мотивы, да?
Уже по звонку, по тому, как с тобой разговаривают, чувствую. Понятно же, с каким прицелом тебя зовут сниматься и чего от тебя хотят. Мы, актеры, наверное, отчасти все-таки психологи, потому что мы всю жизнь изучаем человека, взаимоотношения людей. Мы ничем другим не занимаемся, кроме того, что разбираем причинно-следственные связи. Но мне изучения человека, самой себя, в конце концов, в рамках одной актерской профессии недостаточно. И я иду за помощью к науке, к ученым. Читаю труды филолога Татьяны Черниговской, слежу за ее выступлениями, лекциями.
Ходишь на лекции?
Нет, пока только в интернет-пространстве их нахожу. Черниговская занимается нейронными связями в мозге — нейролингвистикой, психолингвистикой. Это очень интересно. Она «отделяет» мозг от человека… Послушай, нет смысла углубляться сейчас в такие научные дебри.
Ничего-ничего, продолжай. Очень любопытно.
В общем, это большая иллюзия, что человек хозяин сам себе и своему мозгу. Кто кому хозяин — еще непонятно. На самом деле мы не владеем информацией, которая в нас поступает, и не можем сами осознанно ее организовать и повлиять на принятие решений в самих же себе. Все эти процессы протекают параллельно с нашим сознанием в нашем мозге. Грубо говоря, пока ты обдумываешь ответ, он на самом деле уже готов в твоем мозге. До передачи нужной обработанной информации в сознание мозг, кроме того что проделал работу по обработке и принятию решения за нас, обстряпывает дело так, чтобы мы думали, будто приняли решение самостоятельно и осознанно, но за несколько секунд до того, как мы это понимаем, мозг уже всё сделал и отправил нам в сознание «письмо» с эмоциональными картинками. Это очень сложные процессы. Но, кроме нейронных связей и возможностей мозга, мне любопытны и другие открытия. Вообще всё, что связано с исследованиями космоса, изучением мироздания. Меня интересуют люди, посвятившие жизнь тому, чтобы понять, кто мы такие на самом деле и зачем. Вот куда сейчас, например, без исследований физика Стивена Хокинга? И как только появляется новая информация про космические открытия, черные дыры, я жадно об этом читаю.
Как глубоко ты копаешь! Еще немного и, наверное, сама сможешь лекции читать. Но вернемся к Лядовой-актрисе. Скажи, для тебя важно сниматься нон-стоп?
Ну как? Мне отдых тоже нужен. Не отдых от работы, а просто пожить другой жизнью необходимо, без выездов каждое утро на площадку, подготовок. Важно жить без паники, мы ведь не на «Титанике». (Улыбается.)
А ты часто отказываешься от предложений?
Отказываюсь, отказываюсь. Вот сейчас у меня обычная, плавная, спокойная жизнь. Снялась в передаче для ТВ-3, съемок в кино нет, в театре не репетирую. И всё это позволяет мне в свое удовольствие читать Черниговскую, ходить на выставки, встречаться с тобой, бывать на светских мероприятиях...
...готовить еду любимому мужу?..
А почему нет? Бывает и так, конечно. Жизнь идет, и она не состоит только из работы.
В свое время в программе «Кто там...» я снимал сюжет про Володю Вдовиченкова. Помню, у него дома было огромное количество цветов, он эти цветы поливал в кадре, говорил, как любит ухаживать за ними. Это всё в прошлом?
Нет, за цветами Володя и сейчас любит ухаживать. Но цветов у нас дома немного. Видимо, навыки стали хуже, или цветы плохие продают. Недавно мы нашу пальму выкинули. Ухаживали-ухаживали за ней, столько воды в эту пальму было вылито, в горшок красивый собирались ее пересаживать, открыли корневую систему, а там вообще ничего нет, такой фейк. Но ничего, на место этой пальмы придет другой цветок.
Лена, на светских мероприятиях ты всегда очень стильно и со вкусом одета. Сама занимаешься своим стилем или тебе кто-то подсказывает?
Всё складывается из настроения, контекста и возможностей. Я люблю архитектурные такие вещи. Когда какие-то рисунки, линии нетривиальные. Конечно, бархат, цветы, декольте — это не мое. Тут, наверное, я исхожу из своей внешности.
Скажи, а семейная жизнь вносит какую-то дополнительную гармонию в работу?
Я бы лучше вообще про это не говорила. Я просто не знаю, как это соотнести, потому что одно без другого быть не может. Жизнь и твое отношение к ней — это же всё не по полочкам разложено, всё перемешано.
А тебе больше нравится, когда по полочкам?
В моей голове-то, конечно, всё по полочкам, но в моем сердце всё перемешано.
Хорошо сказала. Как думаешь, в тебе больше позитивной энергии? Для тебя стакан, как это ни банально звучит, наполовину пуст или наполовину полон?
Не знаю вообще, понятия не имею. Мне кажется, что вообще стакан по-любому полон!
То есть надо всё время быть в тонусе.
Что значит «надо быть в тонусе»?
Вообще ничего не надо, ты никому ничем не обязан. Просто себе не ври особо, прислушивайся к себе. Тут еще понять надо, что в тебе несет положительный заряд энергии, а что — отрицательный. Вот этот баланс надо уметь держать.
Получается?
Не знаю, не знаю. Чем дальше, тем интереснее жить.
Вот ты сейчас улыбаешься, а глаза всё равно с грустинкой… Знаешь, мне очень нравится наблюдать на экране за тем, как ты молчишь. Ты настолько выразительна в этом своем внутреннем состоянии. Вот мне интересно: в жизни, когда тебя что-то гложет, ты это выплескиваешь наружу? Тебе бывает нужно кому-то поплакаться — мужу, подружкам, маме, брату?
Наверное, стоит сначала подумать, прежде чем выплеснуть свои эмоции наружу. Это всё у меня проходит через фильтры: кому нужна моя информация, как ею распорядится другой человек и как она на него повлияет? И правильно ли она на него повлияет, так ли, как мне бы хотелось?
Какая же ты мудрая девушка, Лена Лядова!
Нет, я не мудрая, просто мне интересно понять, кто мы такие? Шимпанзе, правда, тоже, может, о себе много думает, но у него задачи другие.
Фото: Игорь Клепнёв. Стиль: Полина Шабельникова.
Прически: Наталья Изгорева/«Белый сад». Макияж: Мария Хренихина для «Белый сад»