Ренат Давлетьяров и Евгения Малахова: «Делить нам нечего»

Режиссер и продюсер фильма Ренат Давлетьяров и исполнительница одной из ролей актриса Евгения Малахова побеседовали с ОК! о гармонии в семье, субординации на съемочной площадке и непростых отношениях с кинокритиками.

Мне кажется, вы разные люди, прекрасно дополняющие друг друга.

Евгения: Мы во многом одинаково смотрим на жизнь. Сказать, что мы суперразные, наверное, нельзя.

Ренат: У нас много общих интересов, привычек. Мы любим книги — читаем, обсуждаем. Часто ходим в кино. Есть картины, которые нужно смотреть на большом экране, — например, на «Выжившем» мы были дважды.

Е.: Да, вот что значит любовь — пойти второй раз на фильм, когда человек просит.

Р.: Еще мы любим пожрать. Это важно. (Смеются.) Это нас объединяет, но и является поводом для яростных споров о том, что заказывать. Не существует страна, если там нет хорошей кухни. Так что книги, кино, еда — этого уже достаточно для совместной жизни.

Но вы представители разных поколений, воспитывались на разных культурных пластах.

Р.: Если называть вещи своими именами, то Женя годится мне в дочери. Так что я передаю опыт подрастающему поколению. (Смеется.)

Е.: Это моя боль. С пятнадцати лет я живу самостоятельно. Ренат, безусловно, является для меня авторитетным человеком, любимым мужем, к мнению которого я прислушиваюсь, но контролю и отношению из разряда «я знаю, потому что дольше тебя живу» я сопротивляюсь. Не сдаюсь и продавливаю свою точку зрения, даже когда ему не нравится. Такой у меня характер.

Известно, что вы встретились во ВГИКе.

Р.: Мои студенты снимали дипломную работу с участием студентов актерского факультета.

А что за работа была?

Р.: У нас с ректором ВГИКа Владимиром Малышевым на продюсерском факультете мастерская. Я предложил, чтобы студенты спродюсировали картину от замысла до реализации под моим руководством. Целый год мы искали замысел. Кто-то из ребят даже пытался писать сам, хотя выходила жуткая графомания. Я их спросил, не пробовали ли они читать книжки. «Это такие штуки, — говорю, — в корешке, из бумаги сделаны, их надо листать». Они почитали — так родился альманах. В одной из новелл, по О. Генри, и снялась Женя.

Е.: У меня тогда был выпуск спектакля и не получалось прийти на пробы. Когда мне сказали, что это будет новелла «Мишурный блеск», я согласилась, потому что за месяц до этого играла роль по этому же рассказу у себя в мастерской. Подумала: раз уж я в материале, то мне будет легко впрыгнуть в эту работу. И отпросилась на пробы. В общем, есть ощущение, что всё в жизни не просто так.

У вас в фильмографии целый ряд совместных проектов, где вы, Евгения, выступаете актрисой, а вы, Ренат, — режиссером и продюсером.

Е.: Ренат снял с моим участием две картины. Первая — «А зори здесь тихие…», вторая — «Чистое искусство», которая выходит сейчас. Это мощный триллер с закрученным сюжетом.

Я правильно понимаю, что «Чистое искусство» было снято раньше, чем «А зори…»?

Р.: Верно, но выпуск пришлось отложить, потому что нужно было снять «А зори здесь тихие…» в короткие сроки. 24 июля начали снимать, 24 апреля представляли фильм в Кремле, а туда, как вы понимаете, опаздывать нельзя. Для этого пришлось провести три месяца в круглосуточном рабочем режиме — и мне, и Жене, сыгравшей Женю Комелькову. Только после этого удалось завершить «Чистое искусство», где у Жени небольшая роль.

Е.: Для меня роль в «Чистом искусстве» была первым и очень сложным экспириенсом. Совсем не хотелось, чтобы Ренат решил, что…

Р.: Ну, это же ясно, выходит картина — все думают: ага, любовница режиссера и продюсера.

Ну нет же.

Р.: Что нет? Конечно, все думают именно так!

Почему вы говорите «любовница», а не «муза», например?

Р.: Вообще мне по барабану, что думают другие. А Жене в этом смысле еще везет. Раньше, когда Вера Алентова в интервью говорила, что Владимир Меньшов на съемках к ней больше всего придирается, я думал, что это кокетство. Сейчас понял, что нет. Я к Жене крайне придирчив. В кинозале будут сидеть мои друзья. Они же будут считать, что она бездарна, а этот ее в кино тащит… И когда я об этом думаю, то начинаю вытаскивать из нее всё, что можно.

Фотография: Алексей Юшенков

Как считаете, сложно людям сойтись творчески?

Е.: Невероятно сложно. И мне легче работать с другими режиссерами, чем с Ренатом. Он меня хорошо знает и легко поймет, если я фальшивлю. Ко всему прочему, Ренат достаточно авторитарен.

Р.: На площадке должна царить власть режиссера, абсолютная монархия.

Е.: Хотя каприз любой другой актрисы он выдержит. Стоит же мне заикнуться о чем-либо...

Р.: Ложь. Ничей каприз я не потерплю.

Е.: Хорошо, не каприз, но ты можешь пойти навстречу.

Р.: Нет.

Вы, Ренат, говорили в интервью: «В силу моей чрезмерной субъективности Женя частенько доходила на съемках до слез и рыданий». Как проявлялась ваша субъективность?

Р.: Это правда, Женю я знаю в ее естественных проявлениях. Что такое актерская игра? Это некое подобие естественности в кадре. Аню Чиповскую, которая играет у меня в «Чистом искусстве», я не знаю так же хорошо. А вот любая Женина фальшь воспринимается мною гораздо сильнее, чем есть на самом деле. Что говорить, я долго работал с Соловьёвым Сергеем Александровичем.

Вы сейчас его отношения с Татьяной Друбич в пример приведете?

Р.: Наше общение с Женей на площадке — пастушеская пастораль по сравнению с тем, как Соловьёв работал с Таней. Крика было!.. Но работают всю жизнь вместе.

Что должны быть за отношения, чтобы совместная работа их не портила?

Р.: (Думает.) Я впервые об этом задумался после вашего вопроса, но с другой стороны — Карло Понти и Софи Лорен, Глеб Панфилов и Инна Чурикова, Николай Губенко и Жанна Болотова. И все союзы прочные.

Е.: Любая победа Рената — это и моя победа. И наоборот. Делить нам нечего. Если бы мы оба были актеры...

Р.: Это правда, актерские биографии часто пестрят фразами вроде «с трудом переживал успех партнера». В этом смысле профессия актера невероятно тяжела.

Вы, Ренат, тоже ее легче не делаете.

Р.: Кино — это фиксированное навсегда, это не театр, где можно сыграть по-разному.

Е.: И слезы прощаются, когда понимаешь, что Ренат вел себя так, потому что чувствует артистов в кадре.

Сквозь жесткость проглядывает любовь к артистам?

Е.: Любовь и профессионализм. А то есть режиссеры, которые любят-любят, а потом такое снимут — смотреть стыдно.

Р.: Жесткость, она же еще и из-за того, что у нас бюджеты небольшие. Они не позволяют расслабиться, посибаритствовать — мол, завтра доснимем, а то сегодня что-то не пошло. У нас же все мечтают о вменяемом метраже, советских нормах выработки — минутки две в день. А пять минут не хотите? Семь? А как-то было и двадцать пять за два дня. Не скажу, на каком проекте, но это кино, не сериал. И это не оттого, что хочется трудового подвига, просто выхода нет.

Е.: Это всё о том, что на самом деле жесткости, резкости, слез в нашей жизни не так уж и много.

Р.: В основном я нежен, мягок, как плюшевый медведь, да? (Смеются.)

В ваших, Ренат, фильмах на героинь Евгении регулярно обрушиваются смертельные неприятности.

Р.: Так это хорошо, когда в картине такие драматические повороты. Хотя у нас сейчас в работе новый проект — «Маленькие люди». Женя и Петя Фёдоров играют пару. Он ученый-биолог, она — его ассистент. В результате эксперимента оба уменьшаются в размерах…

То есть вы отступили от сквозной темы нескольких ваших картин: девушка в криминальных или военных обстоятельствах.

Р.: Что в искусстве может быть прекраснее женщины в таких обстоятельствах? Но социального месседжа здесь нет. Главное — это находить сочувствие публики. О том же и моя картина «Стальная бабочка», которую вы так не любите.

Мы не любим?

Р.: Вы-вы. Фильм получил десяток фестивальных наград, хорошо прошел в прокате. А писали снисходительно, чего я лично терпеть не могу, лучше бы ругали. Как правило, кинокритик — это тот, кого не взяли на режиссерский факультет. И он всю жизнь пишет фигню. Еще одна картина о тяжелой женской судьбе — «А зори здесь тихие…». Сколько про нее гадостей было написано!

Е.: Зря ты так, а сколько хорошего люди писали? Я, кажется, нашла важное отличие: Ренат — жуткий пессимист, а я, наоборот, во всем вижу плюсы.

Р.: Я-то говорил о некоторых киножурналистах. Один написал, что я продал память о Великой Отечественной войне. Ну не понравился фильм — что ж, это не червонец, чтобы всем нравиться. Но сказать, что продал память о войне?! Это я-то, у которого дед погиб на фронте? И тут я задаюсь сакраментальным вопросом Шуры Балаганова: «А ты кто такой?» Мальчик, которого не взяли во ВГИК на режиссуру? И вообще мои отношения с критиками такие: я стараюсь не читать.

Вижу, у вас получается.

Р.: Это я случайно открыл газету — до сих пор противно.

Почему при таком опыте в кинематографе и при такой уверенности вы позволяете себе быть таким уязвимым?

Р.: Это не уязвимость. Не люблю людей, которые плюют с девятого этажа в надежде на безнаказанность. А они именно на это и рассчитывают.

Может, стоит забить?

Р.: Забить?

В смысле не кулаками, а махнуть рукой?

Р.: (Смеется.) Да я так и делаю. Я же не превращаю месть в смысл жизни. Сколько людей сказали про фильм теплые слова — Говорухин, Абдрашитов, Буслов, Эрнст, сын Бориса Васильева Пётр Красичков, Лена Драпеко — исполнительница роли Бричкиной в фильме 1972 года. Дочь генерала «Нормандии — Неман» со слезами говорила «Magnifique!» и еще сотни уважаемых в стране людей, а тут какой-то «Тютькин». Если бы этот человек был дуэлеспособен... Но я знаю таких людей. Дашь ему по кумполу — начнет бумаги в прокуратуру сочинять о «чести и достоинстве», которые у него якобы имеются.

Женя, расскажите мне что-нибудь хорошее.

Е.: Ну что хорошее? Могу рассказать, какие мне Ренат цветы недавно подарил. Пионы. Это так приятно: прилетаю с Кипра, а дома букет любимых цветов и торт.

Р.: Она просто сказала: «Можно мне купить торт, но так, чтобы он был только мой?»

Е.: У меня была мечта — есть торт ложкой.

Р.: Ну а пока она отвлеклась на торт, я включил футбол. Она довольна, и мне хорошо.

Фотография: Алексей Юшенков

Вот вы говорите, что на площадке никто не может возражать режиссеру. А дома вы, Евгения, можете с ним спорить?

Р.: Только и делает, что возражает.

Е.: Я считаю, что семья — это компромиссы. Но бывает всякое. Безусловно, я тоже не подарок, не девушка-ромашка.

Как это у вас было — «Я не ангел»?

Е.: Да, «Я не ангел» — вот как вы осведомлены.

Р.: А что такое «Я не ангел»?

Е.: Мой первый сольный альбом так назывался.

Р.: Вот как. Я, кстати, до знакомства с Женей не слышал группу Reflex. Это мне друзья потом шепнули, а я на пробах говорю: спеть можешь? Но потом всё переслушал, пересмотрел.

Е.: И до сих пор не может мне простить мое…

Р.: …эстрадное криминальное прошлое.

А вы, Ренат, не пробовали петь?

Е.: Да он как бог поет! Дома. У нас и пианино, и гитара. Он знает, что я очень люблю песню «Звёздочка моя ясная».

Р.: Я ж ее в школе играл на танцах. И в институте. В юности в ресторанах выступал. Я закончил музыкальную школу по классу фортепиано, но потом взялся за гитару. В те годы всем хотелось быть похожими на Пола Маккартни, все жалели, что не левши. Я и на бас-гитаре пробовал. Одно время даже думал, что стану музыкантом. Но музыка превратилась в хобби, а любовь к кино победила. Я был постановщиком декораций, ассистентом режиссера, замдиректора картины, директором студии — всё было. Разбираться во всём надо, такова профессия. Важно, что у меня к этому интерес. Другое дело, что я лентяй. Не терплю никакой обязаловки. Надо прочитать сценарий — не открою.

Е.: Поэтому читаю я.

Р.: Да, потому что у меня сразу ощущение, будто домашнее задание сделать надо. Или посмотреть фильм специально — тоже не могу.

Е.: А если нужно сделать какую-то работу по хозяйству — починить Интернет, ввернуть лампочку, то это тоже не к Ренату.

Р.: Когда мы сошлись, я Жене сразу сказал, что делать по дому ничего не буду. Я не электрик, не специалист по унитазам. Многим вещам меня в детстве учили, но я это всё с радостью забыл. Физическую силу я применяю в фитнес-клубе, а возможность починить кран, выносить мусор оставляю профессионалам. Слава богу, могу себе это позволить.

Е.: Велик ты так и не починил?

Р.: Нет.

Помню, в прошлом интервью вы, Ренат, жаловались, что уже три года без отпуска. Вносит ли семейная жизнь коррективы в ваше расписание?

Е.: Да всё так же. Скажу больше: пока был не женат, он отдыхал больше.

Р.: Сейчас сложное время, кризис. Он реально влияет на жизнь студии, на производство картин. Полтора года назад мы ездили в Таиланд. Сейчас удается на два-три дня выбраться — полноценный отпуск раньше осени у меня не предвидится.

Вот у меня с супругой принято устраивать длинные совместные завтраки по выходным, а на майских праздниках, если остаемся в Москве, выбираем трамваи с длинными маршрутами и катаемся на них по пустому городу. А у вас есть подобные традиции?

Е.: Я люблю гулять и всегда звала Рената на прогулку. У нас даже есть такая фраза «погуляем по малому кругу». Ренат соглашался неохотно, но потом понял, что в этом много приятного, особенно если бродить не в людных местах.

Р.: У нас хороший район, Хамовники и окрестности, вот там мы и гуляем, причем несмотря на погоду. Зима, мороз, дождь — неважно, прогулка затягивается часа на два. Еще традиция: мы каждую неделю поливаем кактус. По субботам он у нас кормится. (Евгении.) А про трамвай — надо бы нам у них идею украсть.

Фотография: Алексей Юшенков

Стиль: Mila Yurakova

Макияж и прически: Анастасия Мымликова/Brow Up