Тахар Рахим: «Я получал всё, во что верил»

Сюжет картины разворачивается в Париже в 1899 году. Командир отделения жандармерии Жан Альбертини, которого играет Рахим, внедряется в группу анархистов с целью их разоблачения. Но чем больше он их узнает, тем сильнее начинает им симпатизировать, а это ведь довольно скользкая дорожка.

Как вам кажется, актеру нужно в какой-то степени быть анархистом? Отрицать, разрушать? Пытаться изменить мир?

Хм, интересный вопрос. Сейчас принято думать, что анархист — это человек, который идет наперекор, восстает против закона. Курит там, где курить нельзя. Но это не совсем верное толкование. Если же все-таки рассуждать с этой точки зрения, то всё зависит от того, как складываются твои отношения с режиссером фильма. Иногда бывает так, что на съемках тебе нужно с чем-то поспорить, предложить свои идеи, чтобы фильм стал еще лучше. Бывает иначе: режиссер требует от актера беспрекословного соответствия сценарию.

Как у вас всё складывалось на «Анархистах»?

Я бы в данном случае не стал употреблять термин «анархия», но сказал бы, что в наших отношениях с режиссером присутствовали и дискуссия, и рефлексия. (Смеется.)

Вас, наверное, часто спрашивают про подготовку к роли. Меня интересует не то, как вы читали Бакунина и изучали анархистские теории, а где вы набрались того романтизма, которым были проникнуты поступки этих людей?

Для меня романтизм этой истории заключается больше в отношениях моего героя Жана и Юдит, которую играет Адель Экзаркопулос. Эта актриса не только выразительно чувственна, но и умна. А этого достаточно, чтобы выстроить красивую романтическую историю. Кроме того, мы с Адель очень доверительно общаемся вне съемок, и нужно было сохранить это доверие в кадре. Если говорить про героический романтизм анархистов, то всё это было хорошо прописано в сценарии. Его автор и режиссер фильма Эли Важеман и хотел рассказать историю о героическом романтизме, нужно было только правильно выбрать поколение, которое бы полноценно олицетворяло эти идеи. Герои фильма достаточно молоды, это те самые люди, которые легко верят, что могут что-либо изменить. Далее режиссеру нужно было подобрать актеров, которые эту атмосферу точно бы передали.

Приходилось ли вам самому в жизни во что-то искренне и наивно верить, подобно героям фильма?

Конечно. Лет до тридцати я получал всё, чего добивался и во что верил. Видимо, это и была та самая утопическая наивность, свойственная молодым людям. И конечно, я был уверен, что буду актером. Пока не оказался в Париже и не понял, что само собой это не произойдет. Тут-то у меня и зародились некоторые сомнения.

«Анархисты»: Тахар Рахим, Адель Экзаркопулос, Гийом Гуи, Сванн Арло

С Адель Экзаркопулос на съемках «Анархистов»

Вы по происхождению алжирец. Во Франции сложно приходится актерам других национальностей?

Еще несколько лет назад такой вопрос был действительно актуален, но в последнее время ситуация стала меняться: появилось большое количество молодых актеров иностранного происхождения. И им предлагают просто роли, а не роли, связанные с этим самым происхождением. Вот эти дурацкие стереотипы и клише.

Сыграть террориста, например?

Да. Нельзя сказать, что это поменялось полностью, но всё равно раньше с этим было хуже.

Я видел в Интернете отрывки из документального фильма «Тахар, студент», который снял про вас однокурсник. В кадре подруга предсказывает вам судьбу. Что из этого сбылось, а что еще нет?

На самом деле фильм был во многом постановочным. Мы воспроизвели ситуации, типичные для молодого человека — начинающего актера. А что она мне предсказывала-то?

Говорила, что вы гарантированно станете великим артистом. Как Аль Пачино.

(Смеется.) Ну вот, значит, еще не всё сбылось.

Вы как-то признались, что хотели бы сыграть отъявленного злодея. Уже довелось?

Еще нет. Но мне бы хотелось при помощи средств кинематографа и, скажем так, искусства лжи реализовать темные стороны своей души.

Вы так хотите понравиться зрителю? Злодеи обычно привлекают больше внимания.

Это верно. Я бы сказал, что положительный персонаж — это тот, с кем зритель себя ассоциирует. Отрицательный герой — это человек, с которым зритель идентифицирует не себя, а свою темную сторону, свои фантазии. Это тот, кем он никогда не станет, поэтому плохие парни зачастую нравятся больше.

Ваш Жан в «Анархистах» цитирует Гюго, он говорит: «Я пришел не ради славы, я пришел ради опасности». А вы ради чего пришли в актерскую профессию?

Я бы сказал, что слава привлекательна, но это точно не единственное, ради чего я работаю.

Слышал, вы в юности были киноманом. Где вы смотрели фильмы?

Помню время, когда было не триста-четыреста каналов, как сейчас, а всего шесть-семь. И мы всегда знали, на каком из них и в какое время показывают кино. Каждый раз я ждал киносеанса, как свидания. Стоило пропустить фильм, и моему расстройству не было предела, потому что Интернета тоже не было и посмотреть упущенное было негде. Потом наступила эпоха видеомагнитофонов — тех, что могли позволить себе обычные люди. Такой видик появился у одного моего друга, он постоянно брал кассеты в прокате, смотрел их и заодно переписывал, то есть занимался таким домашним пиратством. (Смеется.) У него собралась неплохая синематека, и я ею активно пользовался. Еще я ходил в кино — раза четыре в неделю. Денег на билет у меня не всегда хватало, поэтому я придумывал разные альтернативные способы, чтобы пробраться в зал.

Сейчас, когда вы оказались внутри киноиндустрии, ее ценность для вас уменьшилась, ожидание сникло?

Для меня кино никогда не было просто бизнесом. Я для себя сформулировал это так: магия кино, которая была раньше, конечно же, немножко ушла, но теперь она стала для меня каждодневной практикой. Кино ни в коем случае не утратило для меня своего очарования.

Со своей будущей супругой, актрисой Лейлой Бехти, вы познакомились на съемках «Пророка», у вас даже есть пара совместных сцен. Ищете ли вы возможность поработать в кино вдвоем, или сниматься с женой противоречит вашим принципам?

Мне было бы интересно сняться с Лейлой, я считаю ее выдающейся актрисой. Просто она пока не очень известна и недостаточно активно реализовала себя в профессии. Рано или поздно это изменится, и, думаю, проект для нас двоих найдется. Хотя я очень четко разделяю личную жизнь и работу.

Артистам это делать непросто, особенно когда у вашей работы есть масса сопутствующих атрибутов вроде фотосессий, звездных дорожек, фестивалей.

Я понимаю, что профессия включает в себя эту выставочную составляющую. Но я противник всего этого. Далеко не везде появляюсь с женой, стараюсь оберегать свое частное пространство, которым очень дорожу.

В этом смысле вы, видимо, анархист.

Ну да. Хотя нет, может, я просто нормальный?