Виктория Агалакова: «Некоторые считают, что в кино я появилась внезапно, но это не так»

.

Вика, пять лет назад мы делали с тобой съемку в образе невесты. Сегодня снова на твоей голове фата…

Да, у меня тогда только вышел фильм «Невеста». Я тоже обратила внимание, как это интересно закольцевалось. (Улыбается.)

С тех пор вышло еще немало интересных проектов с твоим участием. И вот теперь в кадре шуба, за окном снег, и совсем скоро премьера еще одного — сериала «Замёрзшие». Расскажи о своей героине.

С профессиональной точки зрения эта героиня — просто подарок. Она шкатулка с секретами и драгоценностями. Я вообще чудом попала в этот проект! Так сложилось, что актриса, которая должна была сыграть эту роль, не смогла это сделать по ряду обстоятельств, и ей быстро искали замену. Я записала пробы, и, поскольку ранее уже работала с этим продакшеном и они меня хорошо знают, меня и позвали. Всё сложилось вот так, в щелчок, вечером я записала пробы, ночью прилетела и с утра уже снималась. Это было очень странно, очень необычно — я ночью в агонии читала сценарий, потому что не понимала, как готовиться. Но оказалось, очень интересно.

Твоя героиня, Оля, не может ходить…

Она буквально существует в инвалидном кресле, но при этом любит жизнь, любит своего брата. Из дома она фактически не выходит, у нее какие-то странные хобби... Жизнь ее даже по запаху темная, не очень уютная. Это необычный и многогранный персонаж, поэтому по-актерски мне было очень интересно с ней работать. Редко, когда режиссер дает актеру карт-бланш и ты можешь что-то придумывать, варьировать, экспериментировать. Адильхан Ержанов, режиссер «Замёрзших», давал мне эту возможность, благодаря чему у нас получилась хорошая совместная работа.
 

Сергей Шелухин

Сериал призывает зрителя задуматься о том, сколько холода в его сердце, исследовать темные стороны своей души. Мне кажется, твое сердце точно нельзя назвать холодным, из тебя бьет какая-то бешеная энергия! А к темным своим сторонам часто обращаешься?

Я задумалась об этом именно в связи с проектом. Во время съемок ты не можешь анализировать, потому что существуешь в персонаже, оправдываешь его поступки. Но спустя время я более отчетливо вижу картину со стороны. Когда я была на озвучании, я смогла с другого ракурса посмотреть на поступки своей героини и оценить их. Любая месть наказуема, так или иначе. Каждый человек несет ответственность за свои поступки. Темные стороны есть в каждом из нас, вопрос только в том, как мы с ними работаем.

Ты склонна к самокопанию?

Безумно! Мне кажется, все артисты склонны к самокопанию — у нас слишком подвижная психика, мы очень эмоциональны. Однако я стараюсь меньше рефлексировать на эту тему. Порция здравой критики — это нормально. Но если постоянно всё анализировать, то можно потерять адекватное ощущение себя в пространстве.

В соцсетях ты писала о том, что периодически берешь разного рода аскезы…

Я буквально на днях узнала, что на самом деле значит «аскеза»: это когда ты ограничиваешь себя во имя чего-то. Условно, ты загадал желание и, чтобы оно исполнилось, ставишь себе какое-то ограничение. У меня не так. Я делаю это для того, чтобы поддерживать физическое и психологическое здоровье. Это могут быть абсолютно разные сферы: саморазвитие, питание, спорт, внешний вид — периодически по этим пунктам я беру аскезы, мне нравится это слово. (Смеется.) Я просто ставлю себе запрет на определенные действия, поступки, зависимости на какое-то время, чтобы разгрузиться. Например, я не пила кофе три недели, притом что до этого пила по три-четыре чашки в день. В процессе отказа ты познаёшь вкус. Когда мы существуем, позволяя себе всё, мы перестаем ценить то, что имеем. Происходит перенасыщение. Был период, когда я не ела сахар (тогда я не ела даже фрукты и мед — вообще всё, что могло содержать сахар в своем составе). Ложилась спать стабильно в 23 часа, вставала каждый день в 6-7. Я люблю проводить эксперименты над собой и своим телом. Вообще я очень рекомендую практиковать подобное, так как это дает возможность раскрывать себя с разных сторон. Нужно учится дисциплине, потому что счастье, удовлетворение и любовь кроются именно в ежедневной работе над самим собой.
 

Сергей Шелухин

В «Замёрзших» затрагивается тема детских психологических травм. Насколько тебе это близко? Каким было твое детство?

Популярная психология научила меня тому, что все проблемы человека — родом из детства. Наверное, в этом смысле я мало чем отличаюсь от других людей. Мое детство было очень счастливым, потому что я росла в любви и много времени проводила в театре. Я служила в санкт-петербургском театре «Мюзик-Холл» с 7 лет. Очень много было пропущено школьных дисциплин в этом театре. (Смеется.) Я была влюблена в актерскую профессию уже тогда. Спустя время я начала замечать, что профессия помогает мне трансформировать свои личные переживания в творческий процесс. Когда я работаю над ролью, то вкладываю в персонажей весь свой жизненный опыт, в том числе и негативные переживания. Конечно, в моем детстве были трудности, как и у многих. Мои родители — обычные люди, они совершали ошибки, и это нормально. Они развелись, когда мне было 12, мы с мамой долгое время жили в коммунальной квартире в одной комнате. Тем не менее я безумно благодарна тому, как сложилось мое детство, ведь всё это сделало меня такой, какая я есть сейчас. Но к разговору про травмы, мне кажется важным договориться об этом понятии на берегу. Принято считать, что травмы — это нечто болезненное, опасное, то, что может сломить человека, испортить качество его жизни. Но я сторонница того, что травма — это нормально. Человек развивается через травмы. Не вопреки им, а благодаря. И очень важно относиться к этому адекватно.

В Википедии написано, что в «Мюзик-Холл» мама отдала тебя в 6 лет в попытке усмирить твою гиперактивность.

Родители очень хотели меня куда-то пристроить, поскольку во мне было очень много энергии. В Вагановскую балетную школу меня не взяли, потому что у них там было всё очень строго. И в итоге я попала в «Мюзик-Холл», где смогла выплескивать свою энергию и... проявить талант.

А потом мама стала водить тебя на кастинги.

Я очень сильно хотела этого сама, и, когда мне было лет одиннадцать, мама начала водить меня на кастинги. Сидела ждала, пока я часами снималась в массовке, отвозила мои фото на «Ленфильм». И так постепенно меня стали звать на какие-то эпизоды. На самом деле у меня был очень медленный, спокойный, размеренный путь в кино. Некоторые считают, что я появилась внезапно, но это не так. И если бы не мама, всего бы этого не случилось.

Твой первый масштабный проект, который вышел на большом экране, — это фильм «Невеста». Дальше почти сразу была «Русалка. Озеро мёртвых» — тоже хоррор. И сейчас ты довольно регулярно появляешься в таких мрачных историях. Почему тебя притягивают подобные сюжеты? Или ты притягиваешь их?

Скорее я притягиваю их. Очень мало актеров, особенно в России, которые сами выбирают проекты. Для меня нет разницы, комедия это, драма, мелодрама или триллер. Если роль интересная, команда классная, то мне это подходит. Я берусь за всё, что меня цепляет, отталкиваюсь от персонажа. А меня много что цепляет, я ведь молодая. Поэтому где зацеплюсь, туда и пойду. Конечно, есть ряд проектов, в которых я вряд ли буду принимать участие из-за неподходящего формата или из-за того, что я подобное уже играла. Я очень люблю пробы, потому что есть возможность познакомиться с режиссером, понять, можем ли мы взаимодействовать сообща, подходим ли друг другу как личности, чтобы проект состоялся. Мне кажется, не стоит работать с людьми, с которыми у тебя не случилось коннекта. К счастью, пока что мне удавалось работать только от сердца.
 

Сергей Шелухин

И «Невеста», и «Русалка» стали очень популярны за рубежом, в Латинской Америке. А потом в твоей жизни случилась «Эпидемия», которая залетела на Netflix и прославила тебя на весь мир. В какой момент ты ощутила, что вышла на новый уровень?

Я ощутила это не так давно, где-то год назад. У меня же нет образования, и раньше был комплекс самозванца. До 18-19 лет я ходила на пробы, где мне часто говорили, что необходимо учиться. По сути, я самоучка и существую только на личном опыте, выработала для себя определенную стратегию. Только год назад я почувствовала твердую профессиональную почву под ногами, ушла бóльшая часть страхов. Тебя же всё время оценивают, это неизбежно для нашей профессии.

Все-таки получение образования в планах есть?

Дело в том, что это требует много времени, которого у меня нет. Я всегда учусь, всю жизнь занимаюсь самообразованием. Я очень много чего читала — возможно, гораздо больше, чем те, кто учился в театральных институтах. Очень много чего смотрела, много чем занималась. Не нужно исключать, что с 7 до 18 лет я играла спектакли в настоящем театре. У меня свой собственный путь, и сейчас я вряд ли буду куда-то поступать, потому что, когда ты учишься, ты должен всё время чувствовать авторитет, чтобы чему-то научиться. А я боюсь, что всё время буду спорить, ведь у меня есть свое видение, личные наработки, понимание. Возможно, я когда-то к этому приду — может быть, в какой-то другой форме.

У тебя такая нежная, кукольная внешность, которая очень интересно работает на контрасте как раз с мрачными сюжетами.

Да, но я всё равно там играю хороших девочек, не убийц и не маньяков. (Улыбается.)
 

Сергей Шелухин

А хотела бы?

Хотела бы, да. Надеюсь, что однажды мне выпадет такая возможность. Я очень люблю сложных героев, мне нравится их арифметика. Это то сложение и умножение, которое я делаю из разных личностных качеств, чтобы воплотить уникального персонажа.

В твоей карьере было несколько очень откровенных сцен. Как ты решилась на это?

В первый раз это было в картине «Невеста» — правда, этот кадр так и не вошел в финальный монтаж. В кадре должна была быть вместо меня дублерша, и сначала это было так. Но в процессе я наблюдала за ней, и это вызвало во мне диссонанс. Тогда я решила, что хочу сняться сама. Мне пришлось преодолеть свой страх, ведь не каждый день раздеваешься перед кучей людей. (Смеется.) Тогда я поняла, что в этом нет ничего такого, это часть профессии, а мое тело — мой инструмент.

Сергей Шелухин

.