Марина Ким: «Живу и влюбляюсь без страховки»

А дома... Дома ждет любимая дочка Бриана. Примеряет мамины туфли, красуется перед зеркалом и потихоньку подбирается к ее шкафу с одеждой. Бриане полтора года — самое время для первой в ее жизни фотосессии!

Марина, вот парадокс: в прошлый раз в интервью нашему журналу вы рассказывали, что избавились наконец от необходимости вставать по ночам и вместо страшной новостной гонки на телеканале «Россия» вы теперь сообщаете безобидные утренние новости на Первом. То есть жизнь наладилась. И что же я узнаю? Оказывается, сегодня вы опять после ночной смены, практически не спали… И это притом что вы неисправимая сова. Что, злой рок преследует вас?

(Улыбается.) В каком-то не том лесу я летаю. Да, график жизни у меня теперь непростой. Несколько раз в неделю я приезжаю на работу в пять вечера. Гримируюсь. С девяти вечера до часа ночи у нас идет прямой эфир на Дальний Восток, Камчатку. С часа ночи до четырех утра — свободное время, которое мы проводим на раскладушке в «Останкино». Там есть такая легендарная раскладушка, на которой мы все спим по очереди. (Улыбается.) В четыре утра я опять гримируюсь — и прямой эфир с пяти до девяти утра. Так я работаю один-два раза в неделю. Остальное — передвижная студия по Москве, но там время уже человеческое, с семи до девяти утра. Вроде бы не так много ночных эфиров, но их вполне хватает, чтобы чувствовать себя разбитой всю неделю. Физически это очень тяжело. Даже в булочной начинают печь хлеб не в пять, а в шесть утра! Думаю, что, кроме нас, так работают еще только врачи и сотрудники прокуратуры.

Разве изначально, когда вас пригласили на Первый канал вести «Доброе утро», вы не оговаривали эти условия?

Я тогда знала одно твердое правило: каждое утро на телевидении — доброе, злое и прочее — идет в записи. Люди приходят в студию накануне вечером, записывают программу, спокойно едут домой, ложатся спать. А утром просыпаются, пьют кофе и смотрят на себя по телевизору. Но здесь оказалась не такая история. Наше начальство озаботилось по поводу того, чтобы это был живой эфир, чтобы мы были актуальны и могли вовремя среагировать на любую новость. И в общем-то, это достойно, но очень тяжело. (Улыбается.)

Не было мысли: «Брошу всё к чертовой матери, сколько можно, обещала же себе больше так не работать»?

Нет, такой мысли у меня не было. Есть мысль, что это для меня ни разу не зона комфорта, и потому надо свою остальную жизнь организовать так, чтобы всё успевать. Человека с неустойчивой психикой такой график легко мог бы вогнать в депрессию или сделать безвольным. Когда я прихожу домой после эфира, мне хочется одного — принять горизонтальное положение и два дня никуда не выходить. Но это расхолаживает, так нельзя. Поэтому надо поставить себе правильные задачи, распределить время и жить нормальной жизнью.

Теперь в вашей жизни есть один очень важный человек, ради которого точно стоит всё успевать, — это ваша дочь Бриана. Сегодня она вместе с мамой впервые участвует в фотосессии. Расскажите о ней. Откуда у вашей дочки такое необычное имя?

Бриана — ирландское имя. Я рожала дочку в Америке, и когда до родов оставалась всего неделя, я вдруг поняла, что еще не придумала для нее никакого имени. В Америке как-то не получается назвать ребенка Дуся, Маша или Аня. Поэтому я просто взяла американский справочник имен и прочитала сто самых популярных. В Штатах распространено мужское имя Брайан, тоже ирландское. Так вот Бриана — его разновидность, оно входит в топ-пятерку женских имен. В переводе с ирландского Бриана означает «сильная». И дочка на все сто процентов оправдывает свое имя. Она очень свободолюбивая, не выносит никаких преград. Когда в роддоме ее впервые запеленали и отдали мне, она сразу же размоталась! Помню, акушерка сказала: «Надо же, какая сильная». И потом мне никогда не удавалось ее запеленать. Она умудрялась в любом положении вытащить руки! Я уже и на бантик завязывала, и скотчем приматывала… (Смеется.) Отвернусь — а у нее опять ручки наружу. А имя, конечно, необычное. В России я замучилась его всем объяснять. «Марианна? Ариана? Вриана? Как?.. Дриана?» Даже няни на этапе отбора постоянно путали ее имя: «Дрианочка, иди сюда!»

Во время нашей съемки вы рассказывали, что дочка уже копирует вас во всём…

Да! У нее есть три главных слова: «обуть», «одеть» и «берем». К моей одежде она пока еще только присматривается, а вот туфли уже все перетаскала. Так и говорит: «Тули». Когда я вечером прихожу домой, Бриана встречает меня в дверях и без всяких «здрасьте — до свидания» бежит к моему ящику с обувью. Открывает его, давая попутно указания: «Одеть! Обуть! Снять!» Это значит, что надо снять ее сандалики и помочь ей надеть мои туфли. Самое удивительное, что в этих туфлях она идеально держит равновесие и умудряется на 15-сантиметровых каблуках дойти до зеркала. Дочка смотрит на себя в зеркало и в знак одобрения говорит с придыханием: «Ой-й-й-й!..» Иногда еще говорит «вааще». (Смеется.)

В нашей фотосессии вы позируете в мехах. А вы помните свою первую шубу? Это был подарок, или вы сами на нее заработали?

Я пока, видимо, не заслужила шубу. (Улыбается.) Ношу меховые жилетки, дубленки, но шубы у меня еще никогда не было. Были шубы на съемках, когда я подрабатывала моделью. То есть меха я примеряла, но не носила их. Так что не заработала, не заслужила и пока, по-моему, не доросла.

С такой скоростью Бриана раньше вас потребует себе шубу!

Боюсь, что да...

Купите?

(Строго.) Не знаю. Посмотрим. (Вздыхает с улыбкой.) Конечно, да.

Расскажите про свой счастливый день с дочкой.

Счастье — это когда мне удается побыть с ней подольше. Мне нравится, когда она радуется. Очень люблю смотреть, как она спит. Любуюсь ею в эти моменты… Другое дело, что это счастье наказуемо. Все устают от детей, и это не секрет. Слава богу, что есть няни, которые могут помочь. И я никогда не поверю той маме, которая будет утверждать, что для нее весь процесс воспитания ребенка, от и до, проходит в удовольствии. У каждой мамы бывают моменты, когда она устает и готова сказать: «Куда угодно деньте этого ребенка, лишь бы не подходил ко мне!» У меня тоже такое случается. Но я честно могу сказать, что для меня каждый день с Брианой счастливый: и когда я провожу с ней десять минут, и когда весь день. Первый мой отпуск с ней был совсем не отпуском. Мне хотелось поскорее вернуться на работу. Но даже в те минуты, когда мне было очень тяжело, всё равно где-то внутри я ощущала неимоверное счастье.

Марина, не обижайтесь, но дочка на вас совсем не похожа: голубоглазая, блондинка. О ее папе вы не говорите совсем, но вопрос напрашивается сам собой…

Конечно, когда я смотрю на эти золотые кудри, даже мне становится не по себе. (Улыбается.) Я могу сказать так: Бриана похожа на своего известного отца.

Еще одна новость в вашей жизни — участие в шоу Первого канала «Без страховки». Очередная история на тему освоения звездами нового вида спорта, гимнастики, привлекает внимание из-за чрезвычайной травмоопасности. Кристина Асмус, Иван Скобрев, Настасья Самбурская… А ведь программа еще даже не вышла в эфир.

Да. Это такая авантюра, на которую подписались многие известные люди. И никто из нас, из всех восемнадцати человек, не смог ответить себе на вопрос: «Зачем мне это надо?» (Смеется.) В шоу «Без страховки» мы реально выполняем акробатические трюки, осваиваем все виды гимнастики и вообще делаем то, что недоступно для понимания нормального человека. И делаем это без страховки! Когда нас спрашивают: «У вас внизу тент натянут?» (там же воздушная гимнастика под куполом цирка) — мы смеемся. У нас нет ни-че-го. Только первые два раза, во время репетиции нового трюка, мы работаем с лонжей — страховочным поясом. Потом ее снимают. Прыжок через коня, переворот — все эти упражнения спортсмены готовят по три-четыре года. А у нас есть две-три недели — и давайте прыгайте. Это требует невероятной физической подготовки, которой нет ни у кого из участников. Поэтому у нас в день проходит от двух до трех тренировок. У меня такое ощущение, что я готовлюсь к Олимпиаде. (Смеется.) После занятий я еле приползаю домой, и у меня даже нет сил на то, чтобы почитать ребенку книжку: руки, ноги — всё падает. Но я нашла выход из ситуации. Теперь я беру Бриану с собой на тренировки. Она ходит в тот же зал, занимается с детским тренером. Пока мама наяривает сальто на батуте, дочка шагает по бревну.

У вас на репетициях тоже случались серьезные травмы?

Мы все травмированы, и не по одному разу. У меня было растяжение ноги, повреждение сустава ребра. Я делала сальто и немножко свернула шею… Я уже не обращаю на это внимания. Привыкла за полтора месяца, что если просыпаешься утром и тело не болит, то это ненормально. Даже если нет травм, то просто болят мышцы — слишком большая нагрузка. Но это спорт, и никуда от этого не деться.

Такое ощущение, что согласиться на участие в шоу вас подтолкнула всё та же авантюрная жилка, «благодаря» которой вы так упорно ведете утренние эфиры. А вы сами живете «без страховки»?

Да, это абсолютно про меня! Живу и влюбляюсь без страховки. Во мне берут верх мамины гены — русские, сибирские. Я такой человек. Вот вроде пытаюсь что-то рассчитать, выверить, нарисовать стратегию. А потом душа куда-то потянет — и всё, в омут с головой. Мне кажется, это очень по-русски. (Улыбается.)

Тем не менее в вашей карьере ключевую роль сыграли скорее корейские корни. Не секрет, что в свое время именно из-за «подходящей» внешности вас пригласили на канал РБК вести обзор восточных биржевых котировок. Затем вы снимали громкие программы о Корее — и тут ваша национальность тоже сыграла хорошую роль. А бывало, что вы, наоборот, страдали из-за своей внешности?

Бывало, в детстве. Тогда ведь быть толстым или корейцем означало примерно одно и то же: тебя будут дразнить. Меня называли узкоглазой. Я переживала, наверное, три дня. В детстве всё воспринималось острее. Но я выросла, и эта проблема ушла. В этом плане у нас крутая страна: у нормальной части нашего общества нет национальных предрассудков. В Америке тоже вроде бы существуют равные для всех возможности, все очень политкорректны. Но на поверку американцы совсем не так миролюбиво настроены по отношению к другим национальностям. А русский народ умеет всех в себя интегрировать. Это потрясающее качество — терпимость на генетическом уровне.

Вы жалеете о каких-то своих шагах в телевизионной карьере?

Я ни о чем не жалею. Но я знаю, что в самом начале своей карьеры реально довела себя до ручки, — когда работала в утренних «Вестях» с часа ночи до девяти утра по семь дней подряд. Это было упорство, мое глупое упорство. Ведь можно было высунуть голову наружу, выйти из этой «катушки», посмотреть, что творится вокруг, устроиться куда-то не ведущей, а просто редактором. Но не было человека, который бы мне это подсказал. А мне самой для такого решения не хватало гибкости. Я рассуждала так: попала в «Вести» — и сиди, умри там. С другой стороны, это дало мне определенные результаты.

Да, теперь вы лицо Первого канала, участница громкого телепроекта. Скажите, поклонники телеведущих такие же увлеченные люди, как, например, фанаты кино?

Разные бывали случаи. Одно время меня выводили с работы люди в форме, чтобы слишком настойчивые поклонники не приставали. Конечно, приходили письма и из исправительных колоний, от неадекватных людей. Была одна женщина, которая писала мне всё время. Раз в месяц мне приносили от нее огромные пакеты, а в них по двести страниц рукописного текста. Какой-то роман, жуткое извращение. Я уже не глядя бросала эту папку в мусорное ведро. И вдруг звонит мой брат — он тогда работал в питерском Конституционном суде в отделе разбора писем — и говорит: «Марина, поступила жалоба на тебя. Такая-то женщина пишет, что она отправила тебе пятнадцать пакетов с рукописями, а ты не ответила. Как это может быть?» Представляете, насколько тесен мир?! (Смеется.) Бывают и трогательные истории. Когда я еще работала в «Вестях», один мальчик, первоклассник, написал мне письмо: два тетрадных листа в клеточку были разрисованы шапками к программе «Вести» за все двадцать лет ее существования. Он сам, своими руками всё это нарисовал! Меня это так тронуло, что я предложила продюсеру пригласить его к нам в студию на экскурсию. Он приехал вместе с мамой. И оказался настоящим фанатом программы. Он реально на переменах смотрит программу «Вести» по мобильному телефону. Он знает всех ведущих по именам, кто и в какой смене работает. Он мне говорит: «Марина, у вас была смена пятого мая. Почему вы не вышли?» — «У моего папы был день рождения». — «Понял». Когда главный редактор подарила ему кружку с эмблемой «Вестей», мальчик сказал: «Спасибо, а можно пять?» И дальше он отовсюду выходил с большими пакетами сувениров. Вы только представьте: моя дочка знает, что будет в следующей серии «Маши и Медведя», а этот мальчик в свои семь лет в ближневосточных конфликтах разбирается!

Стиль: Полина Шабельникова.

Макияж и прически: Ирина Закалюжная