Юлия Хлынина о комедийном сериале «Нина»: «У проектов Крыжовникова всегда особый почерк»

.

Это история о женщине, которая трижды была счастлива в брак, особенно удачным оказалось последнее замужество — с бизнесменом Костей. Его деньги Нина тратит не только на детей и на себя, но и на содержание бывших мужей. Благополучие всех членов этой странной семейки оказывается под угрозой, когда Костя встречает новую любовь. Разлучницу, которая лишает главную героиню привычной жизни, сыграла Юлия Хлынина. В интервью актриса рассказала, можно ли считать ее героиню стервой, чем хороша комедия Жоры Крыжовникова, и почему образ Нины – это зеркало поколения.

Какие у вас были впечатления от сценария «Нины», когда вы его впервые прочитали?

Читка такого сценария – это всегда большое удовольствие. Сразу ощущается легкость, ирония в отношении нашей бытовой реальности. Я знаю, что над сценарием работала команда под руководством и при участии Жоры Крыжовникова. У проектов, над которыми работает он, всегда особый почерк. Благодаря его диалогам персонажи сразу встают перед глазами. Моментально создается живой образ, даже, я бы сказала, рисуются шаржи, объемные портреты персонажей, а всё благодаря выразительности драматургии и текста.

Вы не в первый раз работаете с Жорой Крыжовниковым. В целом, ваши героини из «Звоните ДиКаприо!» и «Нины» ну очень разные. У Жоры в сценарном плане диктатура, или вам разрешалось вносить свои предложения в сценарий?

Могу сказать, что во всех работах Жоры ощущается поддержка режиссера по отношению к артисту. Я всегда чувствую, что Жора внимательно относится к тому, как я понимаю его текст, как я в нём распределяюсь, что мне удобно или неудобно. Но, несмотря на такое большое внимание, главный импульс всё равно исходит от Жоры, именно благодаря ему я понимаю свои роли. В его проектах, где его режиссерского участия нет, мне сложнее.

Можно ли сказать, что ваша героиня – типичная разлучница, про которых судачат на лавочках, что это она виновата в уходе мужа из семьи?

Безусловно, именно такой образ больше всего и олицетворяет ее, дьявольскую искусительницу, эффектную и бойкую, самоуверенную женщину. Насколько ее образ является разрушительным – не знаю, но стереотип такой, конечно, есть. С другой стороны, без причины, которая сидит внутри отношений, даже такая женщина, конкурентка и разлучница, вряд ли сможет разрушить брак. Иначе браки бы вообще не существовали, раз они такие хрупкие.

Представляете ли вы себе вашу героиню реальной, или в ней все же больше условно-комедийного? Какие ее черты кажутся вам гиперболизированными?

Мне кажется, ее гиперболизированность выражается в самой драматургии, а не в визуальных решениях, костюме и гриме. Драматически она так устроена, что мы ничего о ней не знаем, кроме ее маниакального, фанатичного участия в жизни Кости. Откуда она, как она живет, какие у нее подруги и семья – всё это неважно. Акцент сделан на жажде добиться мужчину, победить, подмять под себя эту жизнь. Такая агрессивная позиция содержит и иронию, и в чём-то комедию дель арте.

Вы рассказывали, что очень дотошно подходите к оценке своей работы. Были ли в «Нине» какие-то моменты, которые, по вашему мнению, были отшлифованы не на 100%? 

Роль в «Нине» стала для меня одной из самых сложных. В том плане, что я совершенно беспомощно себя ощущаю в жанре гротескной, выпуклой комедии, которая встает над бытом. Мне сложно даже оценить эту работу, потому что я как будто бы не успевала контролировать ее. Пыталась доверять художникам вокруг, отдалась обстоятельствам. Эту борьбу со стиснутыми зубами я сменила на доверие и пробу чего-то нового.

Анна Михалкова однажды сказала, что она ищет ключ к своим героиням по запаху. Например, ключом к ее Алёне из сериала Анны Пармас «Исправление и наказание» стали старые духи «Ландыш серебристый». А вы как искали ключ к роли из «Нины»? Если ассоциация с запахом для вас понятна, то какими духами пользуется ваша героиня?

В работе над образом, особенно в талантливой команде, я изначально отталкиваюсь от внешнего образа. Еще до того, как мы начнем репетировать, я прихожу на пробы грима, примерки костюма. Именно работа художников по гриму и костюму дает мне самый главный ключик к роли. Я понимаю, как человек относится к себе, как он себя позиционирует, как хочет, чтобы его воспринимали, почему у него такая внешность. А потом соединяю внешнее со своим внутренним разбором. И дальше меня за ручку сквозь эту тьму ведет режиссер. Кстати, это очень интересная метафора про запахи. Часто у меня с запахами ассоциируются мои театральные работы. Для погружения в каждый конкретный образ я использую разные духи. В момент рождения спектакля я себя с этими духами мирю, поэтому в подсознании закрепляется такой «арома-вход» в роль. Если говорить про Алину из «Нины», то у нее, наверное, мощные, агрессивные, агрессивно-сладкие духи от Kilian.

Вы рассказывали, что зачастую отказываетесь от ролей, потому что «то, что мне присылают, не мое, а браться за чужое я не хочу». Что вам откликнулось в «Нине», что вы согласились участвовать в проекте? Какие у вас критерии хорошего сценария?

Я согласилась сниматься в «Нине», потому что мне нравится работать с Жорой Крыжовниковым, мне интересен его взгляд, импонирует то, как он взаимодействует с моей актерской природой. Такой скотский эгоистичный интерес! (Смеется.) Также мне было интересно поработать в этой команде, войти в кадр с потрясающей Викторией Исаковой, с королями комедии Андреем Бурковским, Сергеем Буруновым, Сергеем Лавыгиным. Весь ансамбль круговертью меня втянул в воронку этого проекта.

Близка ли вам идея сериала о том, что в жизни нужно опираться только на себя?

Скорее всего, нет. Мне кажется, жизнь – это диалог: с обстоятельствами, с этапами своего взросления, биологического и психологического, с людьми, с культурой, с профессией. Это двустороннее взаимодействие. Если бы человек опирался только на себя, он не был бы существом социальным. Сколько мы знаем прекрасных историй, когда помощь, эмпатия и взаимовыручка спасали мир.

Близок ли вам образ Нины – женщины, которая говорит «я девочка» и плачет, умоляя мужа вернуться? Получается забавный перевертыш: после всего нескольких лет сильных героинь такая женщина в нашем кино вдруг выглядит новаторски.

Мне кажется, что образ Нины – это такое зеркало своего поколения. Среди моих сверстниц и девушек младше сложно таких женщин встретить. Но поколение моей мамы, рожденное в семидесятые и даже в восьмидесятые, ощущали именно такие социальные скрепы, как самые важные. Сейчас поколение диджитализировалось, у людей есть желание не подвергаться социальному давлению в отношении брака и размножения. Люди думают о своих границах, о свободе. Для меня Нина – образ интересный. Глядя на нее, я понимаю, как вести диалог и со своей инфантильностью, эмоциональностью и чувством беззащитности. Ведь в каждой из нас есть немного Нины. 

Были ли сложные в плане производства сцены, или «Нина» – не тот тип сериала? Может быть, была сцена, которая вам никак не давалась, на которую ушло много дублей?

Да, были сцены, которые мы переснимали, потому что они были не так решены с точки зрения кадра или визуального ряда, например. Это живой и правильный процесс, который не так часто случается в российском кинопроизводстве, но благодаря упорству Жоры Крыжовникова у нас была возможность добиться лучшего из возможных вариантов. Он отлично чувствует ритм драматургии и проекта в целом. Могу сказать, что мне почти все сцены давались нелегко, потому что я была в непривычном для себя способе актерского существования. Но зато каждая из сцен стала для меня интересным преодолением.

Расскажите про грядущий театральный сезон. Какие новые спектакли с вашим участием планируются? Что в репертуаре останется из старого? Может быть, вас ввели в один из старых спектаклей?

Театр – для меня важная внутренняя опора. Я служу в театре с 17 лет, мой роман с театром начался с «Сатирикона». Одним из событий осени для меня станет премьера спектакля «БЕСприданница» режиссера Евгения Марчелли, с которым мы уже много лет дружим, выпускаем вместе четвертую работу. В новом спектакле зрители увидят непривычного и оригинального Островского. Всех приглашаю в театр имени Моссовета!

.