Алекс Малиновский: «Меня по жизни преследует мистика»

Сейчас Алекс Малиновский работает на узнаваемость. В мае он снял в Киеве новый видеоклип — на песню «Не плачь со мной небо», единственную в его репертуаре, которая принадлежит чужому перу, обычно Алекс всё пишет сам. «Идеи приходят ко мне ночью, поэтому рядом всегда лежит диктофон, — рассказывает артист. — Я записываю невнятную мелодию, а утром сажусь за пианино. У меня много инструментальной музыки. Когда познакомлюсь с Игорем Крутым, нам будет о чем поговорить». Но не всё так просто: как у любого артиста из провинции, у Алекса есть своя история, которая тянет на целый роман. «Я вырос в очень консервативной семье, и моя мама всегда считала, что я буду юристом или продолжу ее бизнес», — рассказывает он.

А ты сам что думал по этому поводу?

Я с самого детства знал, что буду петь. Но родители были против и говорили, что мне нужно спуститься с небес на землю и воспринимать жизнь трезво. «Станешь юристом, и всё у тебя будет прекрасно», — говорили они. Когда я был на третьем курсе института, на факультете юриспруденции, мы с родителями заключили договор: я получаю образование «для них», а дальше уже учусь для себя. В итоге я получил два образования — оба юридические, но разной специализации. Чтобы наверняка. После института я сразу получил предложение стать помощником судьи в арбитражном суде. В силу того что Магадан, где я вырос и учился, — это особая экономическая зона со своим бюджетом и доходом, зарплаты там были сумасшедшие. Но я никогда не видел себя в мантии, стучащим молоточком по столу и выносящим вердикты — что это за порнография? Поэтому я уехал в Москву.

Как у тебя всё просто.

(Смеется.) Да я уже через полчаса после прибытия захотел купить билет обратно! Испугался. Но тут кое-что случилось. Меня по жизни преследует мистика: я часто встречаю людей, которые имеют связь с тонкими материями и очень хорошо меня чувствуют. И вот ко мне подошла женщина, взяла за руку и сказала: «Ничего не бойся, у тебя всё получится». Я подумал, что это знак, и остался. У меня характер сильный. Сейчас бы, наверное, на такое не решился, а в молодости был каким-то авантюристом (Алексу 30 лет. — Прим. ОК!).

Что ты делал, чтобы заявить о себе?

Я поступил в Институт современного искусства на отделение эстрадно-джазового вокала, причем без экзаменов. За всю историю института это был второй случай, когда человека взяли на бюджет в виде исключения. Но отучился я всего полгода. Я был старше остальных, а мне, чтобы чему-то учиться, нужны более взрослые компании. И я ушел, только продолжил заниматься вокалом с одним тамошним преподавателем. Потом пытался раскрыться через конкурсы: «Фабрика звезд», «Народный артист», «X-фактор». Но сценарий всегда повторялся: я добирался до последнего отборочного тура и слышал одно и то же: «Спасибо, нет».

Фотография: Владимир Васильчиков

А жил на что? Родители помогали?

Мы тогда уже года три не общались. Мама на меня была смертельно обижена из-за того, что я уехал. Нас в семье трое: мы с братом и старшая сестра. Брат у меня раздолбай-боксер, сестра — домохозяйка, которой ничего не было нужно. Я был единственным, на кого родители делали ставку, и то оказался «больным» человеком, которому, видите ли, захотелось петь. Поэтому семья категорически отказалась со мной разговаривать.

А как же ваш уговор?

Мама вроде отпустила меня на вольные хлеба, но… (Пожимает плечами.) В общем, у меня ничего не получалось. А друзей у меня по жизни почему-то очень мало, так что поехать было некуда, обратиться не к кому. Я где-то выступал, чтобы не помереть с голоду, но денег всё равно не было. Помню, перед новым, 2012 годом пришел на «Мосфильм», чтобы сняться в массовке — за это давали целых пятьсот рублей. Потом начал потихоньку делать аранжировки, и моя песня «Отпусти мою душу» попала на одну из самых популярных радиостанций в Белоруссии, где вмиг стала популярной. Вскоре мне позвонили с главного белорусского телеканала и предложили поехать в Минск, чтобы поучаствовать в отборе на «Евровидение». Я его прошел, но контракт составили просто кабальный, и я отказался, в одночасье перечеркнув перспективу участия и в «Евровидении», и в «Славянском базаре», и на «Новой волне». В Белоруссии я прожил девять месяцев, подсобрал немного денег и вернулся в Москву, где сразу отправился на «Минуту славы».

И опять услышал «нет, спасибо»?

А я за другим туда пришел — попросить у родителей прощения. (Улыбается.) Эффект не заставил себя ждать. Буквально через день мама позвонила мне вся в слезах и сказала, что ее весь Магадан осудил за жестокость. (Смеется.) Я хочу сказать ей большое спасибо за этот опыт, за эту школу выживания. В общем, мы помирились, и я наконец смог немного выдохнуть. Тогда же началась реклама «Голоса». Сначала я даже не думал туда идти: если регулярно слышишь «нет», начинаешь думать, что все конкурсы куплены. Но мне позвонили друзья, сказали: «Да попробуй». И я отправил электронную заявку, прикрепив все свои видеозаписи. И очень удивился, когда меня пригласили на слепое прослушивание. Люди там от волнения в обморок падали и теряли зрение, а у меня даже коленки не дрожали, потому что я ничего не ждал. И эта внутренняя расслабленность, наверное, меня и спасла.

На «Голос» чаще попадают профессиональные артисты, которых уже знают в этой сфере. А ты, выходит, явился из ниоткуда.

Загадка. У всех участников за плечами был большой опыт выступлений, там были ребята, которые меня просто рвали в клочья, а я пришел такой молодой сокол, всюду неопытный. Мой наставник, Дима Билан, потом не раз подмечал, что на репетициях я показывал себя ужасно, выдавал полный треш, и только на съемках, когда либо пан, либо пропал, когда есть только один шанс показать максимум своих возможностей, вот в такой патовый момент я выдавал хороший результат. И так получилось, что в последний мой день на проекте — когда меня выгнали — меня заметили люди, ставшие впоследствии моими продюсерами. Причем вышло очень интересно. Как я уже говорил, в моей жизни часто присутствует мистика. И незадолго до этого дня я шел по улице, меня остановила женщина и сказала: «Я вижу, за твоей спиной стоят два человека — мужчина и женщина. Они будут болеть за тебя всей душой. Ты их пока не знаешь, но скоро встретишь». И я познакомился со своими продюсерами. (Улыбается.)

Видимо, помощь тебе больше не нужна.

Я и семью уже в Москву перевез. Магадан — вымирающий провинциальный город. Мы жили очень бедно. В основном на фельдшерскую зарплату мамы. Папа у меня кем только не был — и строителем, и милиционером. Денег едва хватало, чтобы прокормить троих детей. И тут мама показала себя, сделав просто жуткую вещь. Она у нас глава семьи — голова и шея. Государство тогда выделило родителям трехкомнатную квартиру. Мама ее продала и на вырученные деньги открыла торговую точку. Помню это время как кошмар и не понимаю, как она решилась поставить на карту абсолютно всё, потому что около месяца мы жили на улице, в каких-то коробках. Мы с братом были совсем маленькие. В общем, из фельдшера мама превратилась в бизнесвумен, она просто гениальная! Ее сеть стала быстро расширяться, появились деньги — всё получилось.

А зачем ты перевез семью в Москву, если там жизнь наладилась?

Мама у меня такая… Папа у нее единственный в жизни мужчина, кроме детей ей в жизни ничего не нужно. Она всё делала ради нас. И когда сперва уехал я, потом брат и сестра, которым я помог здесь устроиться, ее больших жизненных ценностей резко не стало. Папа вечно пропадал на охоте. Для него семья, конечно, важна, но он другой человек. И вот мама мне звонит и плачет: «Я разговариваю с телевизором». Я понимал, что вернуться в Магадан не могу, но и ее бросить тоже нельзя. Так что я заставил родителей всё там продать и купить жилье в Москве.

То есть ты теперь глава семьи?

Папа недавно сказал интересную фразу. Как-то мы пошли гулять, и родители от меня отстали. Потом слышу, мама говорит отцу: «Побежали быстрее, Саша будет ругаться». А папа — мне: «Эй, алло, я не понял, ты когда всю семью построил?!» (Смеется.) Я благодарный сын и сейчас стараюсь показать родителям мир. Так приятно, когда где-нибудь в незнакомой стране мама крепко держит тебя за руку и боится отпустить, чтобы не потеряться, и ты понимаешь, какой, в сущности, она ребенок — моя мама, которая всегда была для меня примером для подражания. Это так мило, так трогательно.

А какие у тебя отношения с братом? Говорят, у близнецов особая связь.

Мой раздолбай Гришка… Мы можем поругаться и полгода не разговаривать, но при этом он действительно самый дорогой для меня человек. Когда двое развиваются вместе в утробе матери, тут хочешь не хочешь будет связь. Мы очень хорошо друг друга чувствуем. Если у меня что-то болит, он может положить руку — и всё пройдет. Самое интересное, я убежден, что живу судьбой Гриши. Всё, что происходит со мной, на самом деле должно происходить с ним. И все люди, которые чувствуют тонкие материи, говорят, что Гриша стал моим спутником, что без него у меня ничего не будет получаться. И это действительно так: когда мы порознь, у меня всё валится из рук.

Фотография: Владимир Васильчиков

А что значит «я живу судьбой Гриши»?

Всё началось с того, что мама на третьем месяце беременности упала с лестницы, и мы в утробе перевернулись, я придавил Гришину пуповину. Так что, когда мы родились, я был таким заплывшим ребенком, что не было видно глаз, а Гриша, наоборот, оказался маленьким, потому что всё питание шло мне. Видимо, это отразилось и на нашей судьбе. Кроме того, когда маме перед родами делали УЗИ, то на экране отразились три крупные части — две головы, одна попа. Четвертую часть не находили. И маме сказали: «У вас уроды». Мама тогда вспомнила страшный пример из собственной практики, который видела, когда еще училась в медицинском: детки в утробе зацепились подбородками и при родах в таз матери пошли две головы. Ни одна женщина в такой ситуации не разродится. А спасают при этом роженицу, так что... И у мамы история один в один. «Я прекрасно понимала, чем это может закончиться», — рассказывала она об этом. Ей хотели дать наркоз, но она сама пошла в операционную, села в кресло, взяла скальпель и резанула себе живот. «Иначе вы не родитесь» — вот ее мысль в тот момент. На ее животе очень некрасивый шов. Я преклоняюсь перед ней. И потом, когда спустя три месяца мама отправилась в загс получать свидетельства о рождении, выяснилось, что наши имена перепутали. До этого момента меня звали Гришей, а брата Сашей. Вот такая у нас с Гришкой история.

Уверена, что как личности вы очень разные.

Очень. В школе и в институте я всегда был серой мышью — по-другому не охарактеризую, а Гришка был бандитом. Ох и раздражало меня это! Я хорошо учился, он — плохо. Он дрался в подворотнях — я был маменькиным сынком. Он очень влюбчивый, и у него было уже два брака. Я по натуре однолюб, отношения у меня всегда долгие, по три-четыре года.

Ты и сейчас с кем-то встречаешься?

Сейчас я в прекрасном статусе холостяка. Мои предыдущие отношения закончились, потому что… (Задумывается.) Это нормально, что сейчас мне уделяют всё больше и больше внимания. Я не позволяю себе ничего такого, за что мне было бы стыдно, не хожу налево. Моя девушка всегда знала, где я нахожусь. Но ее желание иметь надо мной тотальный контроль меня не устраивало. Ей были неинтересны мои мероприятия, выступления. А я артист и сидеть дома на кухне не собираюсь. Поэтому, какой бы ни была любовь, контроль всё убил. Сейчас я делаю что хочу. И наверное, пока внутренне не готов к отношениям.

Фотография: Владимир Васильчиков

И ты никогда не собирался жениться?

Один раз к этому подошло. Но там очень остро стоял вопрос о ребенке, а вот к этому я не был готов вообще. Мне кажется, ребенок свяжет по рукам и ногам. А быть родителем-кукушкой, оставлять его с бабушками и нянечками мне бы не хотелось. Хотя уже чувствую: что-то во мне зреет. Сестра недавно родила второго ребенка. Я как пацана увидел, подумал: «Блин, какой классный. Лежит угукает».

Это умиление до первой бессонной ночи.

(Улыбается.) Нет, почему же. Моя племянница Кристина, которой уже одиннадцать, выросла практически на моих руках. Она росла без отца и долгое время называла меня папой. Бессонные ночи, пеленания, подгузники и колики в животе я уже прошел. Поэтому остался только вопрос внутренней готовности, чтобы я мог сказать: «Хочу, чтобы у нас появился ребенок. Я готов стать отцом и добытчиком и взять на себя ответственность в полном объеме». А еще жилищный вопрос. Квартиру я пока снимаю. Но я себя и так прекрасно чувствую. Много путешествую, очень много читаю, учу языки. На людях я всегда открытый. У меня иногда спрашивают: «Почему вы песни поете грустные, а на фото улыбаетесь? Может, ваша улыбка фальшивая?» Нет, абсолютно! Солнце светит, две руки, две ноги, все живы-здоровы. Надо радоваться жизни! (Улыбается.)