Шарлотта Генсбур

Свою карьеру Шарлотта начала еще в детстве: ее мама, знаменитая актриса Джейн Биркин, брала девочку с собой на съемки, и однажды той выпал шанс попробовать свои силы на прослушивании. Первую же ее героиню, в драме «Слова и музыка», звали... Шарлоттой. Потом в карьере Генсбур было еще четыре героини с таким именем. Сценарий и режиссура одного из этих фильмов, «Шарлотта навсегда», — работа ее отца, знаменитого шансонье Сержа Генсбура. Таким образом он хотел выразить свою любовь к дочери. От него Шарлотта и унаследовала страсть к музыке: актриса поет и пишет песни, которые, к слову, долгое время не решалась обнародовать — боялась сравнений с талантливым отцом.

Впрочем, другой дороги у Шарлотты быть, видимо, и не могло, ведь почти все члены ее семьи так или иначе связаны с музыкой и кино: бабушка и сводная сестра — актрисы, дядя — сценарист, родители отца Шарлотты — композитор и певица, сводный брат — пианист... А муж — французский актер и режиссер Иван Атталь. С ним Шарлотта познакомилась, когда ей было девятнадцать лет. Супруги (к слову, брак у них незарегистрированный) вместе уже почти четверть века. Причем не расстаются они и на работе. В их общем послужном списке уже немало фильмов, один из последних — мелодрама «Его жена», в которой супруги исполнили главные роли. Некоторые общие картины снимает сам Иван, называющий жену своей музой. Помимо него еще только один человек имеет на это право — режиссер Ларс фон Триер, у которого Генсбур снялась уже в четырех картинах.

Серж Генсбур держит Кейт, дочь Джейн Биркин от первого брака. Маленькая Шарлотта сидит на руках у мамы

Одна из последних работ Шарлотты — роль в комедийной драме «Самба». Ее партнером на съемочной площадке стал Омар Си, известный по фильму «1+1».

Шарлотта, расскажите о своей роли в этой картине.

Я играю Алису, девушку в плохом физическом и душевном состоянии. Ей ни до кого нет дела, и она чувствует себя несколько растерянной в той вселенной, в которой ей пришлось очутиться. Она берется помогать иммигрантам, но сама не понимает, почему это делает, — ее поступок вовсе не продиктован желанием помочь. Я хотела подчеркнуть бесчувственность своей героини, сделать это смешно, осязаемо, чтобы это отразилось и на ее отношениях с Самбой. Мне нужно было передать состояние Алисы через ее внешний вид и поведение, а еще как-то показать, в какой среде она живет и работает. А работает она на крупном предприятии. Но мне не хотелось делать карикатуру на бизнес-леди. И не хотелось, чтобы она выглядела так же, как выгляжу я в обычной жизни: джинсы, ботинки и всё такое. Обратите внимание: играя Алису, я всегда ношу одну и ту же пару обуви и одно и то же пальто. Это сделано специально, чтобы показать, что она будто в панцире.

Наверное, сложно работать, когда на площадке сразу два режиссера — Эрик Толедано и Оливье Накаш?

Вы знаете, возможно именно это меня и подкупило. Когда мы с ними встретились, чтобы обговорить наши возможности, они сумели так увлечь меня своими идеями, что я почувствовала, будто на самом деле мне крупно повезло. (Улыбается.) Я уже работала с двумя режиссерами одновременно — в картине «И свет во тьме светит» братьев Тавиани. По утрам они намечали план действий на весь съемочный день, а затем работали по очереди, не оставляя другому права что-то менять. А Эрик и Оливье работают иначе: они словно говорят одним и тем же голосом, как если бы это был один человек. Работать в таком согласии очень комфортно и спокойно.

А с Омаром Си, звездой драмы «1+1», вы быстро нашли общий язык?

Обожаю его, он чудесный партнер и великолепный актер! У меня было такое чувство, будто Омар буквально влез в шкуру своего героя. Он постоянно смешил съемочную группу, а в кадре часто импровизировал. Я тоже это умею, но нельзя сказать, что у меня получается достаточно смешно. Страх оказаться несмешной преследует меня на площадках всех комедийных фильмов. А Омар понял мою робость. Когда я поделилась с ним своими опасениями, он начал помогать мне, чтобы я ничего не боялась и чувствовала себя комфортно.

Шарлотта с супругом Иваном Атталем, дочерью Элис и младшим сыном Джо (старший, Бен, в кадр не попал)

Какой посыл у фильма «Самба»?

Не думаю, что этот фильм имеет какой-то конкретный посыл. Это не драма и не комедия, но одновременно и то и другое. Проблемы нелегалов, вынужденных пахать как на каторге, — тема слишком серьезная, чтобы ее можно было подавать в виде комедии. Этот фильм можно было бы назвать мелодрамой.

Интересно, как вы обычно готовитесь к роли?

Чаще всего персонаж как бы сам прокладывает себе дорогу. Для роли в «Самбе» мне пришлось прочесть несколько книг о синдроме эмоционального выгорания, встретиться с врачами, побывать в больнице, чтобы проникнуться атмосферой. Единственное, я не искала встреч с людьми, которые страдают от этого недуга, — их слишком много, чтобы я могла выбрать конкретный прототип.

Можно ли в ваших персонажах увидеть личные черты Шарлотты Генсбур?

Знаете, иногда я привношу в характер своей героини черты, свойственные мне, но при этом стараюсь оставаться максимально честной: я не она. Мне необходимо одновременно и сопереживать своим героиням, и вести себя отстраненно. Иногда я то же самое делаю и в жизни — по отношению к себе.

С Омаром Си в фильме «Самба», который выйдет в этом году

В своих работах вы демонстрируете невероятный спектр эмоций. Как вам это удается?

На самом деле я всегда боюсь, что в моменты, когда нужно играть комедию, могу оказаться далеко не на высоте. (Улыбается.) К тому же в кадре мне иногда приходится раздеваться. Осмелиться на такую крайность, бросить вызов своему внутреннему «я» — одновременно и удовольствие, и необычайное волнение. Мне пришлось примирить эти ощущения с собственной натурой. Эрик и Оливье оказали мне большую помощь, помогли расслабиться и не чувствовать себя не в своей тарелке.

Вы говорите об этом так, что возникает вопрос: как же вы тогда осмелились играть у Ларса фон Триера в «Антихристе» и «Нимфоманке»?

Ну, никакой смелости не хватит, чтобы принять тот факт, что ты стоишь перед камерой голая. (Смеется.) Чтобы сыграть подобное, нужно безоговорочно доверять режиссеру. С Ларсом у нас очень хорошие, почти родственные отношения. Он просто вел меня за руку через все сложные сцены. В перерывах между дублями мы снимали напряжение шутками и весельем. Не думаю, что Ларс мог бы снимать такое провокационное кино, если бы на площадке отсутствовал юмор.

В одном из интервью вы говорили, что унаследовали от своих родителей буйство нрава и страсть к провокациям. Кажется, это предполагает отсутствие чувства стыда.

Думаю, будет справедливо назвать меня в какой-то мере провокатором, как иногда называли моего отца, и в то же время это спорно. Я ведь училась в школе-интернате, где за мной хорошо присматривали, так что никакой скандальности или бунтарства я за собой особо не замечаю.

Ларс фон Триер объясняет Шарлотте Генсбур и Уиллему Дефо, как он видит будущую сцену в своем фильме «Антихрист» (2009)

Ларс не требовал от вас каких-то личных историй, чтобы более достоверно передать сюжет?

Нет, он сам до съемок разговаривал с настоящими нимфоманками, у него всё было задокументировано. Ларс объяснял мне, что такое нимфомания, потому что раньше я думала, что это просто секс, которым занимаются для удовольствия. Но он описал мне совсем другой мир — депрессивный и полный страданий. Да что говорить, в «Нимфоманке» у меня просто мазохистская роль. Честно говоря, всё происходящее там настолько мне чуждо, что играть было нелегко, и Ларс, помню, нередко прикрикивал: «Не верю тебе, давай заново!»

Как-то вы сказали, что выбираете роли не столько по сценарию, сколько по степени гуманности режиссера и его команды.

До моих девятнадцати лет каждая съемочная группа становилась для меня второй семьей, с которой я поддерживала крепкую связь. Но когда у меня появилась своя семья — муж, дети, — я научилась легче расставаться с другими людьми. Знаете, во время съемок «Самбы» я пережила личную трагедию — потеряла сестру (сводная сестра Шарлотты, Кейт Берри, покончила жизнь самоубийством. — Прим. ОК!) и не могла притворяться, будто ничего не произошло. Видимо, теперь мне всегда придется жить с этим переживанием. Тогда я на некоторое время оставила съемочную площадку, затем мне пришлось вернуться, потому что надолго задерживать работу над фильмом нельзя. Съемочная группа в этот период проявила невероятную человечность и понимание. Каждый сопереживал моему горю как своему личному. Эти воспоминания для меня — особенные.