Валерия

Певица Валерия в последнее время не раз становилась ньюсмейкером, только вот поводы для этого были совсем не радостные. Мне захотелось узнать обо всем, как говорится, из первых уст. Москва. Квартира, где Валерия живет со своей семьей. Я здесь впервые, и Иосиф Пригожин, муж и продюсер певицы, с явным удовольствием показывает мне многочисленные достопримечательности их жилища. Наконец в гостиную входит Валерия, только что закончившая сеанс йоги, — в спортивном костюме, с хвостиком на голове. Словом, сама обстановка располагает к разговору по душам.

Валерия — я оглядываюсь вокруг, — здесь нет бесконечного количества ненужных вещей, всё по делу. Иосиф сказал, что ваша квартира похожа на отель. Лично мне такой стиль очень близок.

(Улыбается.) Ты знаешь, Вадим, даже эта квартира захламляется. Я с этим активно борюсь. Я очень хотела, чтобы на поверхности не было лишних предметов, я люблю, чтобы всё было спрятано. В ванной у меня огромное количество шкафчиков — мечта сбылась: снаружи ничего не валяется, у каждой вещицы есть свое место, ее можно найти с закрытыми глазами.

Помню, в 1994 году, когда я делал программу «Полнолуние» на канале РТР (ныне «Россия-1»), мы встречались в твоей крохотной московской квартире. Там телевизионную камеру буквально негде было поставить.

Да-да. Это было на «Пролетарской». Та квартира была с претензией на некую элитарность. Там были деревянные потолки, зеркала, всё такое тяжелое, какие-то картины, антиквариат, понатыканный в крохотном пространстве. Это всё на меня очень давило, но я ничего не могла поделать — это была квартира Шульгина. Потом родилась Аня, буквально через полтора года мы переехали за город, жили в абсолютно крестьянских условиях: купили маленький домик, там была одна комната и кухня, а за шторкой жила наша помощница по хозяйству.

И тебя тогда всё устраивало?

Выбора-то особого не было. Надо было терпеть. Меня трудностями вообще не напугать, даже сейчас.

Это правда. Ты так стойко перенесла ситуацию с запретом въезда в Латвию. Скажи, какие чувства ты испытала в тот момент, когда обо всём узнала?

Конечно, я не была к этому готова. Мы были на нашей даче в Швейцарии, вдруг раздался телефонный звонок. Звонил человек, который занимается охраной места проведения «Новой волны». Он сказал, что ходят какие-то странные слухи о том, что меня не пустят на фестиваль. Позже позвонил Игорь Крутой, который эти слухи подтвердил. Это было очень странно: у нас уже чемоданы собраны, мы уже буквально в аэропорт готовы выезжать. Всё происходило в последнюю секунду. Непонятно, зачем надо было до последнего тянуть? Мы понесли тогда большие финансовые потери.

А моральные?

С одной стороны, это неприятно, а с другой — думаешь: надо же, сам министр иностранных дел государства занимается твоей персоной. Моя позиция, моя жизнь его как-то беспокоит. Мало того, сказали, что мы с Олегом Газмановым и Иосифом Кобзоном повлияли на раскол государства, мы представляем для Латвии угрозу как «апологеты российского империализма и агрессии». Вот это как? Настоящий бред! У меня должна была там состояться премьера нескольких песен, мой фан-клуб туда уже поехал. Я-то в Латвии редко бываю — раз в году, не больше, но всё равно жутко неприятно, когда тебе говорят, что тебе нельзя въезжать на территорию страны. Ну что делать? Если нам, россиянам, вдруг запретят ездить в Европу, будет печально, но это же не конец света. Мир бесконечно разнообразен. Мы Азию совсем не знаем. Я говорю: «Пригожин, потратим ближайшие 10 лет на изучение той стороны света!»

Иосиф тоже отнесся к этой ситуации спокойно, с пониманием?

Он к этому отнесся философски. Ёся, конечно, звонил в Министерство иностранных дел, общался с секретарем Эдгара Ринкевича (министр иностранных дел Латвии. — Прим. ОК!). Что можно было изменить? Я всегда в любом деле стараюсь найти какие-то положительные моменты. Ну не поехала я на «Новую волну», зато у меня появилась возможность побыть лишнюю неделю со своей семьей.

Вероятно, всё это последствия того, что ты подписываешь разные общественные письма. Скажи, зачем тебе это надо? Ты артистка, твоя политика — это песни.

Открою страшную тайну: на последних выборах президента я вообще голосовала впервые в жизни. Просто наступает момент, когда ты уже не можешь не реагировать на какие-то вещи. По поводу моих взглядов: я не выхожу на площади, не навязываю людям свое мнение. Расскажу, как всё начиналось. Я в числе пятисот деятелей культуры подписала письмо о поддержке референдума в Крыму. Всё. После этого украинские СМИ вывесили на YouTube рекламу моего концерта в Киеве, назначенного на 2 апреля. А 2 апреля у Пригожина день рождения, в этом году ему исполнилось 45 лет, то есть в этот день никаких концертов априори быть не могло. Мы были в Москве. Мне стали звонить люди, говорить, что мы сошли с ума — давать концерт в Киеве в самый разгар этих событий. Мы начали доказывать, что никакого концерта там не запланировано, я написала об этом в соцсетях, мол, люди, мы не планировали там выступлений, я не собираюсь сейчас ехать в Киев. А они, в свою очередь, повернули всё таким образом, будто я призываю всех российских артистов бойкотировать Киев. Меня вообще не слышат, а ложь всё множится. Мы потом общались с Олегом Газмановым, Иосифом Давыдовичем Кобзоном. Иосиф Давыдович говорит: «Ладно меня не пускать, я депутат. А этих-то почему?» Но как-то вокруг нас всё заварилось. Посмотрим, что дальше будет.

И все-таки будем надеяться на лучшее. Не могу не затронуть еще одну тему, которая долгое время муссировалась в СМИ. В начале этого года ты забеременела, и вы с Иосифом довольно быстро сообщили об этом событии в прессе.

Вадим, мы никому ничего не сообщали, нас буквально подкараулили в перинатальном центре. Я не считаю, что это хорошо, потому что это очень личная история, эти процессы у всех протекают по-разному. К сожалению, есть вещи, на которые мы никак не можем повлиять. Информация о моей беременности появилась в прессе уже тогда, когда беременности не было. И конечно, нам было неприятно, что наши дети узнали какие-то интимные подробности из СМИ.

Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №36