Екатерина Варнава

ЕКАТЕРИНА ВАРНАВА, звезда шоу Comedy Woman на ТНТ, недавно получила свою ПЕРВУЮ ГЛАВНУЮ РОЛЬ в кино. В связи с этим ей стали часто задавать вопрос — не для того ли Катя так сильно похудела? ОК! узнал об истинных причинах этих изменений, а еще расспросил актрису о детстве, семье и об отношении ее отца к откровенным фотосессиям дочери.

На старых записях игр КВН, в которых принимала участие Екатерина Варнава, артистку узнать трудно: она была обладательницей довольно пышных форм...

В КВН Катя начала выступать, еще будучи студенткой Московского института стали и сплавов (ныне Московский финансово-юридический университет) и дошла до Высшей лиги — сначала в составе команды «Сборная малых народов», а затем — с коллективом «Свои секреты». После этого для Екатерины началась новая эпоха — шоу Comedy Woman на ТНТ и амплуа секс-символа. Поклонники, привыкшие видеть актрису в этом образе, нередко ассоциируют с ним и саму Катю — впрочем, она говорит, что не обижается на них.

И в это легко поверить. Мне довелось стать свидетелем забавной сцены в ресторане, куда мы с Катей пришли, чтобы поговорить. Менеджер еще с порога узнал артистку. Провожая нас к столику, он поравнялся с Екатериной, смерил ее оценивающим взглядом и произнес: «Катя, а я думал, вы повыше...» В ответ актриса поднялась на носочки, нависла над ним (исполнив, наверное, мечту многих телезрителей мужского пола!) и со смехом спросила: «Вот такая, что ли?» Несколько минут спустя на нашем столике появился десерт — комплимент для обаятельной артистки...

Катя, вы всегда так спокойно реагируете на подобные знаки внимания?

(Улыбается.) Вообще мне кажется, что я становлюсь социопатом. У меня возникает огромное количество фобий, когда я попадаю в ресторан, аэропорт или еще куда-то, где много незнакомых людей. Раньше, если меня вдруг узнавали, мне было смешно. А сейчас узнают в любом виде: накрашена, не накрашена, в шляпе, в очках... Мы тут с Натальей Андреевной смеялись, я ей говорю: «Мы с тобой социопаты. Это звучит гордо». Что ж, по крайней мере, мы в тренде.

Тогда вы какой-то уж слишком дружелюбный социопат.

Я стараюсь реагировать на всё дружелюбно, потому что — проверено! — агрессия или замыкание в себе портят ауру. Меньше негатива! Вот хамство не терплю ни в каком виде. Мне недавно сказали: «Можно с вами сфотографироваться? Вы же это? То, о чем я думаю?» Ага, я ­­— «это». Но что толку обижаться на человека, которого вижу в первый и последний раз в жизни?

Большинство людей считают, что артист и
в жизни такой же, каким они привыкли видеть его на экране. Вас не обижает, когда кто-то ассоциирует вас с персонажем
из Comedy Woman?

Меня очень веселит, когда люди видят меня и говорят: «О! Ты не такая! Ты совсем другая!» А то ведь некоторые думают, что я сейчас лаять начну. (Улыбается.) Мне вполне комфортно в этом амплуа. Знаете, наш проект, как телевизионный, существует уже пять лет, а как клубный — восемь. Это и радует, и огорчает одновременно, ведь мы все стали старше. Восемь лет! Господи!

Вы изменились только в лучшую сторону. Такая красивая, стройная.

Спасибо! Вообще я сейчас похудела. А была пухляшом. И кстати, не так давно. Многие спрашивают: «Вот мы знаем, что вы похудели для съемок в кино…» Но с кино это совершенно не связано.

А с чем связано?

Наверное, я похудела потому, что поменяла рацион, перестала есть мясо, птицу. Как-то мы были с гастролями на Дальнем Востоке, и там я отравилась морепродуктами. После этого я и их перестала употреблять. И потихонечку мое тело стало уменьшаться, сужаться, подтягиваться. Плюс я занимаюсь танцами, надо же держать себя в форме.

Неужели отказ от этих продуктов никак не сказывается на здоровье?

У меня слабый иммунитет, но я не могу сказать, что стала болеть чаще. Наоборот, кажется, что реже. Но если несколько лет назад можно было сбросить пять килограммов и не беспокоиться о фигуре, то сейчас резкое похудение бесследно не проходит. Мама мне говорит: «У тебя неправильный образ жизни. Ты мало спишь, мало ешь, много работаешь». От этого, естественно, происходят сбои. У меня осунулось лицо. Временами появляются синяки под глазами. И потом, не будем скрывать, у меня далеко не идеальная кожа на лице. Грим, который мне накладывают на съемках, сильно ее портит. Кроме того, у меня появилась аллергия на красные продукты — помидоры, ягоды, вино. Я бегаю к врачам и говорю: «Сделайте что-нибудь, у меня съемки, а я в таком состоянии!» А они мне: запретить, не пить, не употреблять!

Вам тяжело отказываться от чего-либо?

У меня есть сила воли. Я могу отказаться от чего угодно. Нет такого, чтобы я долго не могла на что-то решиться, пыталась бы свести плюсы и минусы. Знаете, есть такие люди, которые вечно в сомнениях — взять бордовую помаду или персиковую? Возможно, им ни та ни другая не подходит, но они всё равно думают и сомневаются. Я не такой человек. Отказываться — это интересно. Всегда взамен появляется что-то новое. А мне очень нравится этот момент трепета и ожидания, когда думаешь: что это будет? как я себя поведу в этом новом?

А как же вы приводите себя в порядок?

Посещаю косметолога раз в неделю, делаю процедуры. Ем фрукты, овощи, орехи. Пью фреши, принимаю витамины. Голодать, конечно, нельзя. Это вообще под запретом, потому что отражается не только на внешности. Для организма голод — это шок. Особенно если при этом много работать. Тут уже никакой косметолог не поможет.

Готовите ли для себя ту самую пресловутую здоровую пищу?

(Категорично.) Нет. Не готовлю. Совершенно не получаю удовольствия от процесса. Когда режу салат, начинаю раздражаться. Я максималист. Думаю: эти кусочки надо было делать больше, а эти меньше. То есть я не думаю, вкусно это будет или нет, мне важно, как всё это оформлено. Если салат красивый, как с обложки, я его с удовольствием съем.

Это уже перфекционизм.

Вот я и говорю: максимализм, перфекционизм и идеализм в придачу. (Смеется.)

Чуть раньше вы сказали, что любите всё новое. Сейчас тот самый случай: вы снимаетесь в главной роли в фильме «Молодой дедушка». Какая она, ваша героиня?

Это легкий комедийный фильм, но у меня некомедийная роль. Я играю серьезную барышню с претензией на все блага в этой жизни. У меня случился некий внутренний коллапс, потому что я привыкла веселить людей, а тут попадаю в такие вроде бы смешные ситуации, в которых веду себя совершенно не смешно. Роль для меня нетипичная: никаких кривляний, яркого макияжа, открытой одежды.

Часто вам предлагают роли в кино?

Не хочу хвастаться, но да, довольно часто. Просто этот проект стал первым, который меня заинтересовал. Если, конечно, не считать фильма «8 первых свиданий», где я сыграла небольшую роль. Для меня это был первый опыт съемок в кино.

Когда я готовилась к интервью, то выяснила, что вы, оказывается, вообще собирались стать танцовщицей, но врачи запретили вам профессионально заниматься танцами.
Это правда?

Не запретили, а настоятельно рекомендовали ими не заниматься. Нежелательны были нагрузки на спину. Все, кто связан со спортом, получают травмы. Кому-то везет, кому-то не очень. Вот мне не повезло. Но тем не менее жизнь у меня сложилась со знаком плюс: мало того что сейчас я получаю огромное
удовольствие, выступая на сцене, я еще так или иначе связала себя с любимым делом — ставлю танцевальные номера в Comedy Woman.

То есть это ваша детская мечта?

Я действительно всегда видела свое будущее связанным исключительно с танцами. Но не потому, что стремилась попасть на сцену, — этого я не хотела, просто мне безумно нравилось танцевать. Но в определенный момент я поняла, что это мне не светит, и, конечно, чуть-чуть подрасстроилась.

Чуть-чуть или…

(Смеется.) Конечно, это была трагедия! Потому что надо было резко перестроить свое сознание, смириться с тем, что теперь буду заниматься абсолютно другими вещами.

И какую же дорогу вы избрали?

Юриспруденцию.

Зато теперь, наверное, легко сможете защитить свои права.

Да, но когда я начинаю просматривать какие-то договоры — а это происходит крайне редко, — то думаю: как хорошо, что я не практикующий юрист! Потому что это какой-то полный «привет». Разобраться практически невозможно. Но в разговоре я могу невзначай сказать, что я, вообще-то, юрист. Это немножко всех напрягает, а если упомяну, что по совместительству еще и преподаватель права, так вообще… (Улыбается.)

Родители вам как-то помогали с выбором, когда вы оказались на распутье?

Они никогда не были против танцев, а когда получилось так, как получилось, папа спросил: «На кого ты хочешь учиться?» Я сказала: «Пап, я не знаю». Меня же этот вопрос насущный никогда не беспокоил. Я всегда думала, что поступлю в академию танцев или институт культуры. А он говорит: «Получай серьезную профессию. В чем ты разбираешься?» Я отвечаю: «Ну вот, гуманитарий я…» Математика, физика, химия — не мое. В школе мне были интересны история и граждановедение. И вот я открыла для себя Московский институт стали и сплавов, в котором только-только появился юридический факультет, и пошла туда получать высшее образование.

Скучно, наверное, творческому человеку зубрить такие науки.

Первые два курса было очень интересно и довольно легко, поскольку учеба была непосредственно связана с предметами, в которых я более-менее что-то понимала. Но творческая часть меня вскоре взяла верх и я подалась в Дом культуры при институте — играть в КВН, танцевать, петь и так далее. На третьем курсе, конечно, учеба стала балластом — или я стала балластом для факультета? — потому что я находила множество причин не ходить на пары.

Преподаватели ставили зачеты за красивые глаза?

Если бы! Они ведь там для того, чтобы студентов направлять, а когда те прогуливают, неразумно пытаясь совмещать учебу и хобби, у преподавателей и деканов это вызывает море негодования и недовольства. В какой-то момент мы еще начали ездить на ежегодные фестивали КВН в Сочи… в разгар зимней сессии. (Улыбается.) Мы ходили к ректору института, чтобы нам подписали бумаги на отгул, потом приносили их замдекану, а он: «Секундочку! У вас, между прочим, латынь с первого курса не сдана. Куда это вы собрались?» Я сдавала латынь тринадцать раз, вот клянусь!

Что-нибудь из латыни помните или забыли как страшный сон?

Dura lex, sed lex («Закон суров, но это закон». — Прим. ОК!). Вот все, что помню. Я с языками вообще не дружу. Почему-то они мне тяжело даются. Английский пыталась учить несколько раз. Понимать всё понимаю, а общаюсь с трудом. Вообще интересно, конечно, когда люди с тобой на иностранном языке разговаривают. Особенно в других странах. Вот взять итальянский — он созвучен с русским, потому что и русские, и итальянцы очень темпераментные и громко разговаривают, в какой-то момент даже теряешься, где какой язык звучит. Английский весь такой правильный, музыкальный, он прямо создан для песен, хитов. А немецкий грубоватый, наверное…

Вы ведь до семи лет жили с родителями
в Германии. На немецком совсем
не говорите?

Мой папа там служил, а я училась в русскоязычной школе для детей военнослужащих, разговаривали мы только по-русски. Моя мама, надо отдать ей должное, в совершенстве владеет немецким, ей всё это легко дается. Они с папой каждый год ездят в Карловы Вары, в Чехию, и там спокойно разговаривают с немцами на их языке. Но я не поставила на себе крест, я стараюсь! Вот в январе мы с Натальей Андреевной и компанией ездили отдыхать в Лос-Анджелес, и я поняла, что спустя три недели могу общаться на английском — правда, совсем чуть-чуть. Мы там сняли дом — дома у них потрясающие! Это такой американский Краснодар, одноэтажный город. Потом поехали в Нью-Йорк — это, конечно, мюзиклы и «Секс в большом городе». Объяли всё, что смогли, но мне всё равно не хватило. На следующий год, если будет возможность, обязательно поеду снова.

Катя, у вас такая жестикуляция активная, как у итальянки.

Наверное, у меня маленький словарный запас и я стараюсь телодвижениями что-то добавить в свой рассказ. (Улыбается.) Я эмоциональная, у меня в жизни нет ничего среднего: либо хорошо — либо плохо, либо спина — либо лицо, либо сладкое — либо соленое… Хотя мне двадцать девять и пора бы, конечно, от максимализма избавляться. А вообще мне Италия близка по духу и менталитету. Как-то отдыхала на Сардинии, и мне там все: «Bella! Bella!» «Да белла, белла, — говорю, — только не ваша». Но я купила бы себе домик в Италии.

И чем бы там занимались?

Старела бы себе спокойненько! (Дружный смех.)

Ну, пока вам до этого далеко.
Расскажите, как вы адаптировались
в российской школе, когда ваша семья вернулась из Германии?

Мне кажется, ребенку в любом возрасте сложно менять школу, а во взрослом — тем более. Это такой стресс! И конечно, менталитет в России и Германии сильно отличается. Мне было тяжело. Вообще у меня о школе остались такие странные воспоминания… Мне очень сильно хотелось из нее вырваться, я хотела поскорее попасть во взрослую жизнь. Сейчас, когда вижу детей на каникулах, думаю: «Какой кайф, что у вас каникулы! Вы даже не представляете, как я счастлива, что не хожу в школу!»

Я знаю, что у вас два брата. Они были вашими защитниками?

Да, да. Сейчас, конечно, мы общаемся реже. Я не знаю, почему так получается, но когда люди взрослеют, то немного отдаляются. Со старшим братом мы поддерживаем близкие отношения, со средним — практически нет. Сейчас по крайней мере. Братья меня с детства берегли как зеницу ока. Старший, правда, уже в Москве жил, когда я взрослела, а средний принимал в этом активное участие — пытался меня воспитывать. Он занимался акробатикой, выступал в цирке и учил меня всяким трюкам. Каждый раз это заканчивалось какой-то травмой. Я вообще всё время падала, что-то ломала, получала вывихи… Свои ссадины я тщательно скрывала, потому что папа ругался: «Ты девочка! Ты должна за собой следить! Что ты постоянно то в луже, то в стенку вошла? Надо беречь себя!» Я абсолютно папина дочка, он меня всегда баловал. Но при этом я росла воспитанным ребенком, очень правильным и некапризным. Мама даже говорит: «Ты маленькая была прямо золото! Даже не плакала! А сейчас такая капризная стала, ужас!»

Средний брат — акробат, а старший?

Повар. Наверное, это тоже в какой-то мере можно назвать искусством. Кстати, недавно выяснилось, что папа у меня по молодости танцевал казачок. Средний брат тоже танцами занимался.

Любопытно, как реагировали ваши папа и братья, когда вы подросли и начали общаться с мальчиками?

Ой, братьям было всё равно. Они спрашивали: «Нормальный парень?» Я: «Нормальный». Ну и всё. А папа до определенного моего возраста и слышать не хотел, что за мной кто-то ухаживает. Какие ухаживания? О чем ты говоришь? О! И каждый раз я слышала этот вопрос: «Тебе лет-то сколько?» Правда, не было такого, чтобы папа сказал: «Вот сейчас ты уже можешь позволить молодым людям за тобой ухаживать». Когда я поступила в институт, стала ездить на КВН, работать, то и папа, и мама потихонечку свыклись с мыслью, что дочка повзрослела и ничего с этим не поделаешь. Мне кажется, папа только недавно отпустил ситуацию — когда я снялась для одного мужского журнала. Он посмотрел на обложку и вздохнул: «Ну да, повзрослела…»

И теперь спокойно на всё реагирует?

Ну, сейчас-то ухажеры у меня не меняются просто так: один поухаживал, другой… Сейчас стабильность появилась. Папа знает всех моих ухажеров по именам и, слава богу, не путает. (Смеется.)