Андрей Гайдулян

Андрей, психологи утверждают, что тридцать лет — это начало кризиса среднего возраста, в этот период происходит переоценка ценностей. 12 апреля вам как раз исполнилось тридцать, с кризисом уже столкнулись?
Я никогда не обращал внимания на возраст, но как только мне исполнилось тридцать лет, я начал задумываться над тем, что моя жизнь вот-вот изменится. На самом деле разговоров больше, чем реальных изменений.

Говорят, что мужчины — это большие дети.
Да, в некоторых ситуациях я чувствую себя ребенком! (Смеется.) Но в целом с возрастом я стал более хозяйственным, начал бережнее относиться к деньгам.

Научились экономить?
Да, стал отказывать себе в каких-то ненужных вещах и, наоборот, откладывать на вещи необходимые. Вот, например, в прошлом году я накопил денег и купил квартиру. И ведь это всё благодаря тому, что к тридцати годам все кругом зудели, что мне пора взрослеть. (Смеется.) Я собрался с духом и на что-то дельное в конце концов заработал.

А может, вас к этому подтолкнула ваша девушка?
Вот уж нет! Скорее наоборот. (Смеется.) Я могу сказать точно: Диана — самое лучшее приобретение за всю мою жизнь, возможно, благодаря тем деньгам, которые у меня были. Я тогда снимался в «Универе», мне всё вокруг казалось безоблачным и прекрасным, и я тратил с легкостью...

Как вы познакомились с Дианой?
Достаточно банально для современной молодежи. Мы встретились в клубе. Я, как говорится, «подкатил» к девчонкам, Диана была среди них. Мы разговорились. В темноте ночного клуба она меня не узнала. Ничто не предвещало каких-то продолжительных отношений. Но так случилось, что мы нашли друг друга. Через неделю после нашего знакомства мы уже стали жить вместе.

Чем же Диана вас покорила?
На тот момент мне очень не хватало семьи, а хотелось именно нормальных, настоящих отношений. В принципе мне всегда этого хотелось, но как-то не случалось. Я мечтал о домашнем очаге, а Диана — девушка восточная, с соответствующим воспитанием. В нужный момент она дала мне то, чего мне так не хватало. Я никогда не встречал девушек, которые любили бы готовить и следить за домом. Буквально с первого дня я понял, что Диана очень искренний и честный человек. Единственная проблема в наших отношениях — мы оба очень горячие. (Смеется.)

А если случаются ссоры, кто первый идет на уступки?
Я заметил, что в семейной жизни бывают периоды, когда сначала на уступки идет один, а потом другой. Как-то все волнами.

Андрей, если Диана такая идеальная девушка, почему вы до сих пор на ней не женились? Все-таки уже три года живете вместе.
Видимо, это мой промах. (Смеется.)

У вас ведь и первый брак был неофициальным? Вас так сложно довести до загса?
В первый раз мы оба не хотели идти в загс. У нас были очень сложные отношения. Всё банально: мы оказались абсолютно разными людьми. Полтора года встречались, а потом расстались и уже после этого узнали, что у нас будет ребенок. Я категорически против абортов, поэтому вопрос рожать или не рожать даже не вставал. Ради будущего ребенка мы попытались начать всё сначала, стали жить вместе. Но семьи у нас не получилось. Вообще, я считаю, что брак должен быть по расчету — в хорошем смысле этого слова. Брак — это не только чувства, это и работа, к которой надо подходить с умом. Но работу надо еще и любить.(Улыбается.) Ты должен всё для себя решить. С Дианой мы поняли, что хотим быть вместе. Сейчас мы проживем период гражданского брака, а когда будем готовы, то оформим наши отношения официально. Конечно, я знаю, что для Дианы, как для любой женщины, это важно. Но как женщина мудрая, она никогда не торопит. Да и вообще, когда заходит разговор о браке, она кокетничает и говорит: «Я, может, еще за тебя и не выйду!» К тому же я знаю, что моя девушка втайне мечтает, чтобы наша свадьба была роскошной. А красивые свадьбы стоят очень недешево. (Улыбается.) Но как я уже сказал, я научился откладывать деньги.

Андрей, а со своим ребенком вы общаетесь?
Моему сыну Федору сейчас шесть лет. Конечно, по объективным причинам мы с ним проводим не так много времени, как хотелось бы. Но тем не менее я стараюсь присутствовать в его жизни — звоню, навещаю его. Понимаю, что он получает минимум отцовского внимания и воспитания, но по мере возможностей я делаю все, чтобы Федор не чувствовал себя в чем-то обделенным.

Он похож на вас?
Похож.

Как вы думаете, он пойдет по вашим стопам?
Не знаю. Во всяком случае, я его точно к этому подталкивать не буду. Это совсем не простая профессия. Но простых профессий не бывает, главное, чтобы человек горел. К тому же не зря говорят, что актерство не мужская работа. Актер должен всем нравиться, а это все-таки больше женское дело.

Вам ваша профессия приносит удовольствие?
Конечно, но это не значит, что я не смогу жить без популярности. Я никогда не стремился к известности, не наслаждаюсь тем, что меня узнают, просят автограф. Мне просто нравится, если моя игра приносит людям радость. Вот это действительно приятно. Хотя помню: когда только начал сниматься в «Универе», уже готовился к тому, что меня вот-вот начнут узна­вать. И я планировал купить себе темные очки и кепку, чтобы быть менее узнаваемым. Но узнаваемость ко мне не торопилась. Тогда по всей Москве висели плакаты с моим изображением, я стоял на остановках около своей фотографии и ловил маршрутку. Или, например, ехал в метро, а на меня смотрел я! (Смеется.) Узнавать меня начали только месяца через два после запуска сериала. Теперь, к слову, у меня много кепок и очков — я в них живу, и так же езжу в метро.

Когда вы только начали сниматься в «Универе», думали, что этот проект растянется на столько лет?
Мечтал и очень надеялся на это, но, безусловно, не рассчитывал. Я попал на этот проект совершенно случайно. Тогда я только окончил Институт современного искусства в Москве и стал работать в театре «Глас». Проработав там полгода, я узнал, что у меня должен родиться ребенок, которого нужно будет на что-то содержать. Я начал хвататься за любую работу: подрабатывал монтировщиком сцены в театре, почтальоном и параллельно бегал по кастингам, разносил свои фотографии по киностудиям. И меня наконец пригласили на пробы. Надо сказать, что в то время у нас культуры ситкомов не было. Тогда было только два сериала: «Моя прекрасная няня» и «Счастливы вместе». Этот жанр, со смехом за кадром, мне тогда казался очень пошлым. И хотя я очень нуждался в работе и понимал, что мне необходимы деньги, идя на этот кастинг, не очень-то и хотел получить роль. Думал: возьмут — хорошо, не возьмут — еще лучше: не буду позориться с закадровым смехом. Наверное, именно это наплевательское отношение и сыграло решающую роль. Я пришел на кастинг, не стремясь кому-то понравиться, — и понравился. Я рад, что так произошло, на этом пути я встретил много замечательных людей. Сейчас юридически это другой проект — «СашаТаня», но фактически это тот же самый «Универ». Главное отличие: в нем всего два главных героя, поэтому и размах для творчества в этом проекте больше. (Улыбается.)

А вы не боитесь, что этот комедийный образ может помешать вам в дальнейшем?
Конечно. Уже ясно, что он мне вредит. Чувствуется, что образ Саши ко мне прилепился, меня это даже стало раздражать. Почему-то я думаю, что исправить эту ситуацию может театр. В этом году планирую показываться. Сейчас у меня есть антрепризные спектакли, но мне хочется в настоящий репертуарный театр, театр-дом. Мои старшие коллеги говорят, что я наивен. Наверное.

Андрей, у вас ведь не актерская семья. Как отреагировали родители, когда вы выбрали такую, как вы сами говорите,
не мужскую профессию?
До нас с сестрой, которая работает художником-декоратором в театре, в семье творческих людей не было: мама преподавала в школе, папа — милиционер, полковник в отставке. В школе я был классическим троечником, всё у меня было ни шатко ни валко, а когда я стал ходить в театральную студию, то хоть что-то у меня стало получаться. Конечно, родителям это нравилось. Когда я объявил отцу, что собираюсь поступать в театральный в Москве, он мне сказал: «Да ради бога! Но ты же понимаешь, что не поступишь: там же конкурс сто человек на место». Он рассчитывал на то, что я вернусь в родной Кишинев, образумлюсь и буду заниматься нормальным делом. Но не тут-то было. А так как тогда я был гражданином Молдавии и российского гражданства у меня не было, то в российский вуз я мог поступить только на коммерческой основе. Всё мое обучение полностью оплачивали родители. До сих пор не понимаю, как они на это согласились.

Может быть, просто поверили в вас?
Не знаю. Они до последнего сомневались, что я могу поступить в театральный, а когда я уже начал там учиться, не верили, что я смогу где-то сниматься. Отец всегда считал, что роли достаются либо ну очень талантливым людям, либо по блату, поэтому он был уверен, что в кинопроект я просто так не попаду. Хорошо, что он ошибался. (Улыбается.)