Стивен Тайлер: другое измерение

Странно, что вас туда не свозили...
Всему виной конкурс и его участницы. Нам с коллегами по жюри пришлось тяжко. Я даже растерялся: как выбрать самую сексуальную девушку, когда они все такие?! Потом решил попросту изменить критерии — посмотреть на конкурсанток не поверхностно, а найти в них качества, которыми в моем представлении характеризуется настоящая женщина: сила воли, утонченность, стремление стать матерью. В конкурсантке из Венесуэлы мы увидели настоящую богиню и решили, что звания «мисс Вселенная» достойна именно она. Потом была вечеринка, на которой я имел возможность пообщаться с участницами, обнять каждую из них. После этих объятий моя грудная клетка стала вогнутой, а благоухал я как цветочная клумба. Я потом три месяца не принимал душ. (Смеется.) В общем, все эти красивые женщины настолько завладели моим вниманием, что я так и не увидел Красную площадь. А недавно подумал, что неплохо бы снова побывать в Москве — организовать у вас гастроли, а заодно и посмотреть достопримечательности. Кстати, снега в ноябре я тоже не заметил.

Вы его и в мае не найдете. Вообще опыт судейства вам не чужд: несколько сезонов подряд вы оценивали конкурсантов телешоу American Idol. Это легче, чем выбирать мисс Вселенная?
Наверное, это было еще труднее: участники — молодые ребята, у них нет опыта поражений. То, что я хотел в них увидеть, так это уверенность в себе и в том, что всё получится. Этим качеством обладал, например, певец Фил Филлипс (победитель 11-го сезона American Idol. — Прим. ОК!), он напомнил мне Боба Дилана.

А были ли такие, которые напомнили вам вас в юности?
И такие были. Все-таки они еще молоды и не у всех пока появился собственный стиль. Я смотрел на них и пытался понять, смогут ли они стать индивидуальностями, или же, увы, останутся милыми попугайчиками.

Сейчас существует гораздо больше возможностей заявить о себе, чем в те времена, когда зародилась группа Aerosmith. Кого из молодых коллег вы бы выделили? Кто, на ваш взгляд, спасет рок-музыку сегодня?
Мне очень нравятся группы The Pretty Reckless и C2С. Это сегодня мои любимчики.

Не планируете записать с кем-то из них дуэт?
Моя мама любила повторять: «Бойтесь своих желаний — они сбываются». Насчет сотрудничества я только за. Правда, в основном это касается опытных коллег: Элтона Джона, Рода Стюарта, Джона Мэйера. Однако посотрудничать с молодежью тоже бы не отказался.

Давно хотелось спросить: где вы берете все эти украшения, без которых вас уже сложно представить?
Я коллекционирую этнические вещи и атрибутику культуры хиппи. Многое приобретаю сам, кое-что мне дарят. Причем раньше я скупал украшения витринами, но складывал их и не носил. А потом понял: главное — носить купленное. Например, один из предметов моей коллекции — кольцо с черепом, которое дважды побывало в космосе. Хотя еще больше я бы порадовался, если бы это кольцо побывало в космосе вместе со мной. (Смеется.)

В своей книге под названием «Беспокоит ли вас шум в моей голове?» вы писали о том, что ваш стиль формировался под влиянием матери. Что определяет его сегодня?
Я считаю: все, что вы чувствуете, должно отражаться на вашем образе. Я не вижу мир в сером цвете, он скорее похож на павлина. Не отказывайте себе в возможности надеть какую-нибудь сумасшедшую шляпу, пускай она станет частью вас. Я сам так делаю. Да, это сумасшествие, но для меня это рай.

Конечно, все это зарождается еще в детстве. Мой дедушка был украинским цыганом, поэтому маме привили определенные вкусы, а потом и мне. Я рос на ферме, в окружении цветов и природы. Я помню, что ел овсянку с изюмом, отращивал волосы, носил мешковатые комбинезоны и чувствовал себя абсолютно свободным. В 60-х свобода была основной ценностью.

Вас по-прежнему вдохновляют 60-е?

Меня вдохновляет любовь к жизни. Я не теряю к ней интереса и познаю новое. Я обожаю ездить в туры. К каждому из них тщательно готовлюсь. Занимаюсь спортом, худею, привожу себя в форму, чтобы потом выходить на сцену и безумствовать. Мы играем музыку, написанную десять, двадцать лет назад, а также свежие композиции, и это напоминает машину времени, которая переносит тебя в разные эпохи и этапы твоей жизни. И это дает мне силы творить дальше.

Как вы относитесь к своим поклонникам?
Мы обожаем их. Я даже часто думаю о них перед сном. Например, ложусь и фантазирую: вот сейчас в Японии кто-то слушает I Don’t Want to Miss a Thing, или Out Go the Lights, или Dude (Looks Like a Lady), или Walk This Way. Потом они идут на работу, а я засыпаю.

Почитатели преподносят вам сюрпризы?
Постоянно. Однажды они организовали вечеринку к моему дню рождения, а я совершенно об этом не догадывался. Триста человек прилетели в Лос-Анджелес из разных стран, чтобы поздравить меня. Я был в шоке! Там были люди из Франции, Японии, Китая, Великобритании, Южной Америки… Такие вещи заставляют меня смеяться и плакать. Жизнь вообще похожа на американские горки. Она полна взлетов и падений. Я это еще в юности понял: я подсел на наркотики, лежал в реабилитационных центрах, учился играть на гитаре в маленьком подвале, а уже два года спустя выступал в Madison Square Garden. Крутой поворот, согласитесь.

Вы наверняка знаете, что поклонники часто придумывают вам нежные прозвища.
Я знаю, что меня называют Demon of Screaming («демон крика»). Но это приятно, криком я, вообще-то, на жизнь зарабатываю.

Некоторые прозвища вам дают за ваши знаменитые губы.

Это точно, у меня большие губы. Когда в школе меня дразнили губошлепом, мама всегда успокаивала: «Чем больше губы, тем больше возможностей целоваться». Сегодня я бы добавил: тем больше песен можно спеть. Так что спасибо моим губам.

В своей книге вы рассказываете историю о том, как однажды провалились в яму и после этого стали видеть шестое измерение.

Название вашего нового альбома — Music From Another Dimension («Музыка из другого измерения») — как-то связано с описанным случаем?

Напрямую. Написание песни всегда занимает какое-то время. Процесс может длиться дни, иногда недели. Написание музыки похоже на путешествие. Сначала ты создаешь мелодию и стихи, а затем группа играет всё это вместе. Когда слушаешь всё целиком, отстраняешься, будто проваливаешься в яму. Такое же ощущение появляется, когда выпьешь слишком много водки и лежишь на кровати с головокружением. (Смеется.) Иногда даже возникает ощущение, что Бог рядом и всё написанное его рук дело. Потом ты пытаешься восстановить в голове процесс творения — и не можешь. Спрашиваешь себя: как мы это всё придумали? Как смогли из крупиц создать целую песню?

Мы бы хотели знать, как вы это делаете.
Для меня это то же самое, что попасть в кроличью нору. Подобно сказочной Алисе. В детстве я любил прятаться в кустах и оттуда наблюдать за внешним миром. Или залезал в конуру к собаке: меня никто не замечал, а я видел всех. Это попадание в нору, в страну чудес, и дает возможность сочинять песни.

Стивен, рок-музыканты довольно жесткие люди. Что вас может довести до слез?
Конечно, необходимо спускать курок эмоций. Я могу заплакать глядя на закат. Или на рождение своего сына, или на тех же маленьких китов здесь, на острове Мауи. И разумеется, прекрасная песня может стать причиной слез. Кстати, я именно так и определяю, хорошая песня или нет, заставляет ли она плакать или оставляет равнодушным. Новые сочинения я играю на гитаре, и если они вызывают у меня внутренний трепет, то они стоящие, магические.

Над какой песней плакали в последний раз?
Это был вальс «Голубой Дунай» Иоганна Штрауса. (Напевает.) Я вспомнил, как отец сидел за роялем (отец Стивена, Виктор Талларико, был классическим пианистом. — Прим. ОК!). Мне нравится разная музыка — каждая порождает определенные фантазии. Скажем, при звуках музыки Штрауса у меня в голове возникает океан. Если я в компании девушки слушаю Джими Хендрикса, то хочется немного другого, если вы понимаете о чем я. (Смеется.)

Что заставляет ваше сердце биться чаще?
Оно бьется чаще, когда вы говорите, что девушкам нравятся мои губы. Предстоящий концерт в России аналогично действует на мой пульс. А незадолго до выхода на сцену сердце непременно замирает.

Все еще нервничаете перед выступлением?
Это не нервы — скорее страсть, которая закипает во мне. В животе возникает такое приятное чувство, как перед прыжком с парашютом или с моста в воду. Мне кажется, без этого я уже не могу.

Чего стоит ожидать вашим поклонникам, которые придут на концерт в СК «Олимпийский» 24 мая?
Тем, кто знает наши песни или читал мою книгу, концерт определенно понравится. Я всех приглашу в путешествие по другому измерению, по той самой кроличьей норе. Я с таким же настроением иду на концерт Мика Джаггера или Тома Петти и каждый раз думаю: «О боже, я столько раз слышал эту песню по радио, и вот он поет ее вживую — лучше, чем в записи!..»
Еще надеюсь, что после моего концерта люди пойдут домой и займутся любовью. Так что пусть закупят побольше презервативов!