Интервью с новым «Холостяком» Антоном Криворотовым

1 марта на канале ТНТ стартовало шоу «Холостяк». В седьмом сезоне успешного телепроекта ждем немало интересного, но, пожалуй, самое любопытное — это то, что впервые в истории главным героем стал немедийный человек. 25 участниц программы будут претендовать на внимание… ДОКТОРА АНТОНА КРИВОРОТОВА. Кто этот мужчина, чем он нам интересен и почему за него кто-то должен бороться, он сам сейчас расскажет.

Антон, расскажите, как вы попали на проект?

Мне кажется, это было летом в Лос-Анджелесе, когда я получил приглашение принять участие. Скорее всего, круг поиска нового героя шоу «Холостяк» сузился на мне чудесным образом. А предложение звучало так: «Есть такая идея. Не был бы ты против встретиться и обсудить это?» Мы встретились и обсуждали примерно восемь часов. Дальше я пошел думать.

Первый немедийный участник проекта — доктор. Доктор и телевизионное шоу. 

Вы сужаете рамки возможностей доктора.

Вообще это нетипично.

Точно нетипично, но для меня органично абсолютно.

Медицина появилась в вашей жизни раньше, чем музыка?

Нет. Музыка раньше. Я начал ходить в музыкальную школу на класс баяна. Моя бабушка (она, кстати, уникальный человек в моей семье, и вы сможете убедиться в этом, посмотрев шоу) водила меня на занятия. К дедочку такому интересному. А я с ним договаривался и ходил вместо занятий в ФОК, где мои одноклассники и друзья по двору занимались нормальными видами спорта.

В футляре были бутсы?

Нет, я ненавижу футбол, всегда занимался индивидуальными видами спорта. Первое, чем начал заниматься, — это сават (французское боевое искусство).

Что было, когда подмена была раскрыта?

Никто особо не расстроился, потому что никто не думал делать из меня великого музыканта. 

Главное, что вы не бездельничали.

Не бездельничал точно. А еще был абсолютно свободен в выборе, надо сказать. Мои родители не особенно уделяли мне внимание в силу обстоятельств тех лет.

Зарабатывали деньги?

Да. 

Неужели не приглядывали? Я не очень-то верю в абсолютную свободу. 

Если они и контролировали меня, то я об этом не знал. 

Они знали, с кем вы дружите, например?

Когда-то да, когда-то нет. 

То есть история с дурными наклонностями подростков мимо прошла?

Нет. Это мой опыт становления, я являюсь продуктом обстоятельств и времени. Что было со мной до сегодняшнего дня — это случайность или вероятность, помноженная на события.

Что плохого могло случиться: наркотики, рок-н-ролл?

Рок-н-ролл, хотя, надо сказать, плохого в нем точно ничего нет. Наркотиков не было, но остальное всё было. Думаю, еще рано рассекречивать. Шалил...

Почему в итоге вы выбрали медицинский?

Я рос в атмосфере околомедицинской. Так сложилось, что в семье есть выдающиеся имена: например, Александр Иванович Евдокимов — основатель советской стоматологии. Он приходится мне двоюродным прадедом. У многих в нашей семье была возможность продолжать династию, но возобновил ее мой старший брат, следующим был я. Надеюсь, будет кто-то еще после меня.

Легко поступили?

Очень легко. Я понимал, что единственный путь моего развития — стоматология. У меня даже не было возможности подумать, что, может, я хочу быть юристом или экономистом, политическим деятелем.
В семье даже разговоров не было.

Это флер от достижений прадеда или уже старшего брата?

Везде лейтмотивом была история про прадеда. Он, наверное, заложил вектор. А вообще жизнь меня провоцировала сойти с пути быть доктором. В конце первого курса у меня случился творческий порыв... Вообще, реализация моих внутренних потребностей и фантазий происходила неожиданно и в достаточно емкой форме — может, иногда к этому был не очень готов. Но это интересно наблюдать со стороны, как осознание происходит за событиями. В 18-19 лет я был участником проекта Comedy Club. У меня и контракт был короткий. Это первый серьезный вопрос о векторе, когда была одна возможность — и другая. Хотя когда я туда нырнул, то ни с кем не советовался. Подозреваю, что родители могли поддержать мою историю с «Камеди», потому что представление о стоматологии в Саратове было достаточно приблизительное, в том числе и у меня. А перспектива развития с точки зрения артиста, человека публичного, была как будто более очевидная. В любом случае, принял я решение сам, оно очень тяжело далось. На втором курсе университета я начал практиковать — у меня отягощенная наследственность — брат за мной следил, начал прививать мне качества мануальные врача-стоматолога. Я тогда был ассистентом декана стоматологического факультета Олега Вячеславовича Ерёмина, это очень весомо. До сих пор мы с ним дружим. А на пятом курсе я попал в первый стандартизированный на европейском уровне центр стоматологии. Это топ был на тот момент. Благодаря судьбоносной встрече с Шиндиным Александром Борисовичем — именно он меня влюбил в стоматологию как дисциплину. Он мне показал, что медицина — это джаз, это музыка, это спорт, это симбиоз тех специальностей, которые возможны. А когда я был в интернатуре, у меня уже был свой прием, и пациенты очень непростые были с точки зрения их социального статуса, достаточно известные люди в Поволжье. После интернатуры я поступил в ординатуру, теперь по справедливости, в МГМСУ. Тогда и случился мой основательный переезд. Через три месяца после поступления в ординатуру университета, который носит имя прадеда, я оказался на ставке врача в одном из самых авторитетных центров Москвы. 

Вы или везунчик, или невероятно талантливы.

Не сказать, что я семи пядей во лбу, просто у меня было искреннее желание заниматься тем делом, которое приносило мне удовольствие и таило для меня много секретов. Это был немецкий стоматологический центр под руководством доктора Ильи Юрьевича Фридмана, работали израильтяне и звезды стоматологии, были очень взрослые доктора, и я был такой... ромашка. Это было не так просто: сложившийся коллектив — и ты тут такой молодой, и непонятно, как ты там оказался.

И как выживалось?

Сначала пришлось пережить антагонизм всего коллектива, всех взрослых врачей. Зато тогда я в первый раз увидел звезд стоматологии. В соседнем кабинете, условно, работал доктор, который внедрил очень значимую концепцию в российскую стоматологию — гнатологическую концепцию реабилитации. И таких докторов
было немало, у которых была своя значимая уникальность. Там меня натаскали очень сильно. Это был второй виток в карьере. И как-то раз приезжает мой друг, который был тоже в Comedy...

Неужели он попытался сбить вас с пути?

Скорее не он лично, а моя судьба его руками. Вообще, конечно, когда ты поднимаешься на сцену хотя бы раз и перед тобой хотя бы 200 человек, половина из которых тебе аплодирует, это всегда означает, как будто тебе втыкают опиум. Всё. Ты уже не можешь без этого. Поэтому когда он сказал, что выиграл тендер для написания сериала и у него есть роль для меня... я ответил: «Конечно хочу. Но в понедельник, среду и пятницу я работаю. В остальные дни я готов». Он сказал, что так не пойдет, что это тоже работа. «Я тебе делаю предложение, а ты идешь и пишешь заявление на увольнение». И я сделал свой второй осознанный выбор. Хотя меня всегда удивляло и вдохновляло, как такие уникумы, как, например, Гиппократ, были и философами, и врачами, и писателями. Потому я верил, что можно быть эффективным в своей многозадачности. 

Никогда не думали, что ошиблись с выбором?

Нет. Тем более что был третий виток в моей карьере: в Америке очень случайно познакомился с одним гуру стоматологии по имени Клейтон Чен. И этот человек пригласил меня, молодого парня без базового американского образования, учиться у него в Штатах.

Что само по себе уже невероятно.

Да. И я благодаря ему в течение нескольких лет изучал новую дисциплину, новую для меня и для мира медицины, — это гнато-нейромышечная стоматология. Очень долго рассказывать про это... Там я стал одним из немногочисленных специалистов в мире. Чувствуя в себе потребность изменить хотя бы чуть-чуть систему образования, я сегодня делюсь своими знаниями в России.

Есть курс?

Есть огромное количество семинаров, конгрессов. Мы собрали команду молодых и очень авторитетных докторов, совместно с моим другом, который является владельцем одной российско-американской компании, и мы транслируем это в России, хотя этого можно было бы не делать с точки зрения коммерции...

Не зарабатываете?

Нет. Тратится колоссальное количество времени и сил. Очень мало людей готовы воспринимать новую информацию в своей профессии, которая иногда идет вразрез с привычными аспектами. Но, несмотря на всё это, мы продолжаем это делать, и я вижу, как интерес и аудитория растут.

Их так учат.

К сожалению, это факт. Например, я базовое образование получал в общей сложности восемь лет. Однако только после Клейтона, проучившись у него четыре года, я начал понимать, что такое — реально быть доктором. 

И что это такое?

Быть доктором — наверное, им надо родиться. (Смеется.) Быть доктором — это не просто окончить университет, надо иметь философию доктора. Это долгий разговор. Например, у меня нет работы, то есть я не хожу на работу. Каждый день я на службе. На службе у людей, у которых бывают разные настроения, разный энергетический запрос. Я счастлив, что я нахожусь на этом месте и я должен там находиться. Наверное, быть доктором всецело — это в том числе и иметь другую философию бытия. Соответственно, это важно понимать на всех этапах жизни, а для этого важно, чтобы кто-то был для тебя примером. У меня были герои, которым я хотел соответствовать в определенный период времени, а у многих таких нет, поэтому идут они по течению.

Вы стремитесь быть для кого-то героем?

Я не самый плохой пример точно. Если будут ориентироваться хотя бы на меня, то я смогу за это ответить.

О чем вы думали, когда вам предложили участвовать в кастинге на шоу «Холостяк»? Зачем вам это надо?

Очень много причин. Первая причина — иметь вероятность выбора партнера по жизни, возможно, найти любовь. Меня сейчас часто спрашивают, можно ли на реалити-шоу найти любовь... 

И у меня есть такой вопрос.

А вы верите в любовь, найденную в троллейбусе?

Я больше верю про троллейбус.

А какая разница?

В реалити уже отобрали варианты.

Это как раз увеличивает вероятность попадания в мой контингент. Кастинг на шоу скорее увеличивает шансы. Для меня вероятность нахождения партнера в таком формате шоу гораздо больше, нежели чем в троллейбусе. 

Это 7-й проект. Пока никому не удалось найти любовь, если, конечно, была такая цель.

Может быть, у предыдущих героев была другая мотивация. Я не знаю. Какая мотивация у меня? Для меня этот проект является возможным местом встречи. 

На это и ставка.

Точно да. По поводу ставки и остального. Я думал, готов я на это или нет — вписаться в историю, которая потом будет распространяться. 

Проект только запускается. Не пожалели ли вы?

Точно нет. 

В плане опыта?

Всего. 

Любовь там нашли?

Всеобъемлющее понятие любви, да.

Мне кажется, что любовь, как счастье, или есть внутри, или нет. Такое не зависит от того, чем ты занимаешься.

Ровно так. 

Тогда, может, не надо ее искать?!

Хорошо, не ищите. (Смеется.) Я считаю, что без любви и без музыки жизнь была бы ошибкой. Понятно, что это есть в тебе, и все те эмоции, которые ты испытываешь, они твои, но гораздо сильнее, когда это парная история. 

Вам 33, вы готовы к серьезным отношениям, семью завести, детей?

Даже так вопрос не стоит. Готов. 

Сколько девушек участвует?

25.

Сколько времени вы с ними общались?

Не засекал, но достаточно. Там всё по-другому происходит. Там день за пять, там тебя не заботят никакие другие вопросы. 

Телефон отняли?

У меня телефон был, его не могло не быть в силу моей профессии, но у девочек телефона не было. 

У них, наверное, не такая насыщенная жизнь.

Да бог его знает. В рамках проекта это сконцентрированная парниковая история, которая направлена на одну вещь, других там не происходит.

С точки зрения морали. Вот 25 девушек, они соперницы за одного мужчину, и неизвестно, выберет ли, останется ли.

Два условия у меня были с девочками, которые я им сразу озвучил: расслабиться и конкурировать лишь демонстрацией своих лучших сторон, никак иначе. Хотя были прецеденты, когда участницы ябедничали друг на друга.

Это какой-то детский сад.

А кто вообще возомнил, что мы теперь взрослые? (Смеется.)

Вы не чувствуете себя взрослым?

Я не считаю, что я взрослый, я, скорее всего, этого даже боюсь... Повзрослеть.

Поэтому проект напоминает вам пионерский лагерь?

Ну да, детский такой, классный, искренний.

Вы за ним наблюдали или участвовали?

Участвовал. По-другому не получилось бы.

Они расслабились?

Через какое-то время да. Основным отличием в коммуникации было взаимодействие равнозначное абсолютно. То есть меня никто не знает, никакого бэкграунда обо мне у них нет. Мне нужно было вызвать у них интерес, у каждой конкретно, чтобы распознать, с кем я могу взаимодействовать, а с кем нет. Это не то что сидит принц и вокруг него 25 невольниц...

Танцев с бубнами не было?

Отчасти. Но если и был, то чаще в моих руках.

Руках доктора? Вы же психолог неплохой.

Да, в силу профессии. И это только помогало — сокращало время, потому что я считаю, что время — единственный подарок, который может сделать один человек другому.

Как быстро вы понимаете, подходит вам человек или нет?

Быстро.

Есть вероятность, что ни одна из 25 вам не понравится?

Есть. 

Тогда что? Неинтересно или наоборот?

Вполне может быть интересно.

Даете себе право на ошибку?

Не даю, но не отрицаю. Стараюсь сделать так, чтобы ошибок не было, но ведь мы все живые люди, находимся друг с другом в тесном взаимодействии. У каждого своя правда. 

Прощаете себе ошибки?

Скорее принимаю, потому что если бы не принимал (а ошибки случались), то, наверное, здесь не сидел бы. 

Отношения, когда можно быть вместе, но нет любви, в вашей жизни могут быть?

Могут. У меня не было такого никогда, но думаю, что могут. 

Что для вас важнее: чтобы вас любили или чтобы любили вы?

Мне очень важно, чтобы я ощущал чувство любви. Чтобы каждый человек любил — это важнее. 

Можно распознать любовь по каким-то критериям?

Наверное, нет. Любовь — это химическая реакция. Например, женщины, которые у меня были, которых я любил, все абсолютно разные, одна не похожа на другую... Мы видим всего семь цветов, но мы же homo sapiens, мы же развились до какого-то уровня, что можем утверждать, что их гораздо больше.

Можете сказать, что знаете о себе всё?

Больше да, чем нет.

Оставили место для фантазий?

Да. Как говорил Альберт Энштейн, знания ограниченны, а воображение безгранично. Это и есть двигатель.

У вас есть плохие привычки? Курение, например, разбрасывание вещей.

Я не курю. А разбрасывать вещи кто-то считает нормой... Трудно оценить, что дурное. Можно ли назвать привычкой увлечение музыкой, например?

Девушка, с которой вы готовы бы были продолжить путь, должна понимать, чем вы занимаетесь, или это неважно?

Конечно. Она не обязана быть медиком, но то, что я делаю, должна понимать.

К вам на прием легко попасть?

Мой частный прием не нуждается в рекламе, потому что я помогаю тем людям, которым нужен именно я. Я прихожу туда, где смогу реализовать весь свой творческий медицинский потенциал со своими пациентами, которые выбрали меня, а я выбрал их. То есть нет такого, что я берусь за работу, которую не хочу. Или помогаю тому человеку, которому помогать не хочется. Если речь не идет об экстренных случаях.

Почему может не хотеться?

По разным причинам. Конечно, я доктор, и, когда вопрос стоит о жизни и смерти, естественно, я никаких эмоций испытывать по этому поводу не буду. Другое дело, если мы занимаемся медициной, направленной на уникальное взаимодействие, а я действительно уникален знаниями и реализацией, всё это, кстати, интерпретация чужого опыта. То есть я своими руками делаю очень интересные вещи, и это как раз оценить могут не все... Я с каждым человеком умираю и рождаюсь. Вот ложится ко мне пациент, а я должен сделать анестезию перед лечением, чтобы предотвратить боль. А как выглядит анестезия — это специальный раствор, и игла прям в десну. Я не садист. Каждый раз, когда делаю эту инъекцию, мне тоже «больно», потому что я понимаю, что может ощущать человек. Я испытываю это каждый раз по 6–7 раз в день. Именно поэтому я мастер анестезии. (Смеется.) Делаю максимально безболезненно. Помимо всего прочего, это ответственность: потому что не всегда можешь знать, какая реакция организма.

У стоматологов самый высокой балл по шкале стрессов, я читала. Даже у нейрохирургов меньше.

В работе стоматологов есть своя специфика мультизадачности: он и менеджер, и доктор, и психолог, а иногда и зубной техник. Стоматолог занимается всем. Это очень недооцененная специализация. 

Вы сейчас ее популяризируете.

И буду с пеной у рта это делать.

Напоследок, Антон. Что означают символы, которыми вы себя украсили? Ящерица или змея в носу, перстень с символом зуба, на шее у вас цепочка с кулоном в виде колпачка…

Пирсинг в носу (помимо того, что я считаю это красивым) — это мои внутренние запросы на исполнение двух очень важных задач в жизни. Когда их не будет, тогда я смогу о них рассказать, сейчас это постоянное напоминание о том, что я должен исполнить. Зуб — потому что... это мне, кстати, давно подарил Тимур Родригез. Зуб — потому что я стоматолог, это понятно. Юмор. А колпачок — потому, что я писатель. Я не делаю музыку, я пишу текста — я лирик. Изначально я пишу текст, потом он формируется под композицию. У меня есть своя группа.

В каком стиле ваша музыка?

Мы для себя определили, что это hip age poetry. Где-то хип-хоп, где-то нью-эйдж, где-то поэзия. 

Послушать вас где можно?

Везде. Dr.Krivorotov. 

Какой трек порекомендуете?

Весь альбом. Но любимый трек — Poetry.

Потому что он про вас?

И поэтому тоже.