Светлана Захарова и Вадим Репин: история любви звезды мирового балета и знаменитого скрипача

Это уникальная пара. Светлана Захарова — балерина с мировым именем, главная прима Большого театра. Вадим Репин — блистательный скрипач, мировая звезда. Такой прекрасный гармоничный союз! Светлана и Вадим впервые дают совместное интервью.

Света, Вадим, давайте поговорим с вами о профессии, о жизни — обо всем поговорим.
Вадим Репин: Очень мало, на самом деле, что меняется у нас и в жизни, и в профессии. (Улыбается.) Параллельно всё идет.
Так это же хорошо.
Светлана Захарова: Знаешь, вчера в Зале Чайковского у Вадима было выступление — мне кажется, это один из лучших концертов, которые я слышала в последнее время. Такая потрясающая была программа и так гениален был Вадим! 
А я в восторге от вашего совместного с Вадимом концерта, который состоялся в конце декабря там же, в Зале Чайковского. Ты, Света, выступала практически нон-стоп: столько разнообразных номеров, такая концентрация энергии! И Вадим был великолепен.
С.З.: Вадим вообще практически со сцены не уходил. Для меня программа «Па-де-де на пальцах и для пальцев», которую мы показали 28 декабря в Концертном зале Чайковского, одна из любимых.
Помню, Света, еще давно я спросил тебя, будет ли у вас совместная концертная программа.
С.З.: Да. И я ответила, что когда-нибудь будет. На самом деле, когда мир искусства узнал, что мы с Вадиком вместе, за один год нам поступило около 10 приглашений от разных импресарио, которые хотели, чтобы мы сделали что-то совместное на сцене.
Вадим, ты — сольный музыкант, которому с 7 лет знаком триумф, успех. Помню, будучи подростком, я смотрел по телевизору твое выступление: совсем юный скрипач-вундеркинд Вадим Репин, такой толстощекий, солирует с оркестром 
в Большом зале Консерватории…
С.З.: Толстощекий и черноволосый. (Смеется.)
...А сейчас Вадим Репин — это уже бренд в мире искусства. Великолепная карьера, движение только вверх и вверх. И тут вот балет появился в твоей жизни. Это же какая-то другая энергия, другой мир.
В.Р.: Да, но, несмотря на все различия между нашими профессиями, есть одно и, наверное, такое главное общее — мы должны доносить до зрителя свои чувства, истории, баллады без слов. Впервые я увидел Светлану на сцене, но уже на аплодисментах, на поклонах, и одно только это произвело на меня огромное впечатление. Дело в том, что у меня в тот день был сольный концерт в Токио, и Света там была на гастролях — она выступала на другой площадке, и я сделал всё возможное, чтобы хотя бы часть спектакля увидеть.

Ярослав Клоос На Светлане: платье By Malene Birger; На Вадиме: костюм, ремень, галстук — всё Suitsupply, рубашка Guess by Marciano

Аплодисменты — это «часть спектакля»?
В.Р.: Ну да, сцена-то еще горячая. И это было настолько артистично, настолько красиво! Профессия нас научила — мы вынуждены общаться без слов. Нас это объединяет, и мне кажется, что и в жизни у нас со Светой очень похожая ситуация. У нас тот уровень взаимопонимания, который совершенно не требует слов.
Отлично. Света, а ты помнишь свою первую встречу с Вадимом?
С.З.: Это случилось на концерте. Нас с мамой пригласили в Консерваторию, и я увидела и услышала Вадима в первый раз. Он стоял такой красивый на сцене со скрипкой, божествнно играл, и его скрипка еще так блестела...
В.Р.: Бликовала.
С.З.: Да-да, она мне подмигивала. (Смеется.) Весь концерт прошел прекрасно, но исполнение Вадима у меня до сих пор в памяти. После концерта я пошла поздравить маэстро Федосеева, который дирижировал в тот вечер, и попросила, чтобы меня представили Вадиму. Меня провели к нему. Я помню, что там в коридоре стояло огромное количество его поклонников, друзей, знакомых, и я прошла мимо них. Поздравила и попросила автограф. Представляешь, впервые в жизни! Ни до, ни после я не брала ни у кого автографа, хотя приходилось мне в жизни встречаться с великими людьми, но вот такой был порыв только один раз — взять автограф у этого великого музыканта.
Автограф сохранился?
С.З.: Где-то он хранится, да. Я его должна найти. Но что там было написано, я помню до сих пор. А ты помнишь? (Обращается к Вадиму.)
В.Р. : Конечно.
И что ты написал, Вадим?
В.Р.: «С пожеланием счастья». Кстати, таких пожеланий я не писал — ни до, ни после. Обычно я пишу «удачи» или «всех благ», «на память». А тут вдруг захотелось что-то особенное написать.
Ну вот вы встретились. А дальше?
С.З.: Встретились и разошлись. У каждого своя дорога, своя работа. Вадим вообще жил тогда не в Москве.
В.Р.: Я уже и не помню, где я тогда жил. В Швейцарии, кажется. У меня очень веселая такая история — 20 лет я провел в Европе: через Германию в Амстердам, потом Монте-Карло, Париж и Женева. Хотя при моей профессии не имеет абсолютно никакого значения, где жить, в каком городе и какой стране.
Ну да, потому что всё время гастроли.
В.Р.: Да, девяносто процентов времени так или иначе проходит в пути. Но сегодня мой якорь, такой главный якорь, конечно, там, где Светлана. Это не обязательно Москва, это может быть Милан, это может быть Токио, Сеул или Нью-Йорк.
То есть там, где Света выступает?
В.Р.: Да, где она на данный момент находится, туда и тянет. Света — мой самый сильный магнит в жизни.

На Вадиме: жилет, галстук — всё Suitsupply, рубашка Strellson

Красиво сказал. А дочка, наверное, с пеленок путешествует вместе с мамой, когда мама гастролирует?
С.З.: До 5 лет Анюта путешествовала со мной, я это очень любила. Мы как цыганский табор собирались: много сумок, чемоданов. Если у меня гастроли больше недели, то обязательно мама и Анюта со мной летели, а Вадим присоединялся к нам, где бы мы ни находились, — хотя бы на полдня, на один день он обязательно прилетал.
В.Р.: У нас со Светой разная гастрольная жизнь. Если она летит на гастроли, то это всегда большой проект, всегда репетиции, так что это как минимум неделя. А я могу за два дня со своей скрипкой в четырех странах побывать, особенно когда часовые пояса позволяют это делать.
Понятно. У дочери «гастрольная» жизнь, наверное, закончилась? Она уже школьница.
С.З.: В 5 лет Аня начала заниматься художественной гимнастикой, а в шесть с половиной пошла в первый класс. И в это время, естественно, ее путешествия со мной прекратились, потому что уже нужно было серьезно заниматься, учиться.
В хореографическое училище Аня будет поступать?
С.З.: Время покажет. Сейчас она полностью погружена в гимнастику, у нее и успехи уже есть. Она часто выступает на соревнованиях, в своей группе побеждает: и первые места уже занимает.
У дочки такие мощные гены с обеих сторон, как же без побед.
С.З.: Главное, что она сама по себе такая музыкальная девочка и...
В.Р.: ...очень артистичная. И у нее есть харизма. На самом деле, когда я смотрю ее выступления, ее артистизм очень ощущается. И вводит меня и весь зал в восторг. 
С.З.: Для меня важно, что ей самой нравится выступать.
Конечно, это самое главное.
С.З.: Ей нравится быть гимнасткой, ей нравится ходить на тренировки, ей нравится сам процесс. Она выступала и с мячом, и с обручем, и без предмета. Сейчас она уже взяла в руки булавы. Там всё очень серьезно. Анечка тренируется в Центре художественной гимнастики Ирины Александровны Винер в Новогорске.
Это действительно очень серьезно... Давайте вернемся к вашей истории. Итак, мимолетное видение, которое было у вас в жизни: случайно Света попала на концерт, где Вадим выступал, а потом вы пошли каждый своим путем...
С.З.: Волей судеб я снова попала на концерт Вадима. Через год. Пианист Николай Луганский, с которым мы дружим, мне позвонил и сказал, что они с Вадиком выступают вместе. Я часто приходила на концерты Николая в Москве, мы давно дружим. В общем, я побывала на этом концерте и снова пришла за кулисы поздравить Вадима... (Смеется.)

На Светлане: платье Dorothee Schumacher; На Вадиме: джемпер Uniqlo, шарф Corneliani

И опять за автографом?
С.З.: Нет, автограф уже не брала. (Улыбается.) 
В.Р.: Хочу уточнить. Луганский пригласил Светлану Юрьевну на концерт, но он не сказал ей, почему пригласил.
С.З.: Чья инициатива была, ты хочешь сказать?
В.Р.: Да-да. (Улыбается.) Это была моя инициатива, просто у меня не было телефона Светы.
Всё как-то очень сложно получается. А нельзя было просто взять телефон у своего друга и коллеги Коли Луганского, позвонить и сказать: «Света, я хочу тебя увидеть»?
В.Р.: Нет.
А почему?
В.Р.: Не знаю, у нас были не такие панибратские отношения.
У вас же вообще никаких отношений на тот момент не было.
С.З.: Только на «вы».
В.Р.: Вообще я редко когда теряю дар речи, а вот тот концерт, про который в самом начале рассказала Светлана... Написать-то автограф я смог, а вот сказать... Я не помню, сказал я тебе что-то, кроме как «спасибо»?
С.З.: Не сказал.
В.Р.: Вот видишь. Как правило, те вещи, которые мы не можем объяснить, в итоге становятся главенствующими, и не стоит это анализировать и всё по полочкам раскладывать, искать причины. Безусловно, у всего есть связь. У меня было поначалу состояние шока, потом начался период гугла, когда мне было интересно узнать о Свете побольше. Я смотрел в ютюбе ее выступления. Очень хотел попасть на ее спектакль, но нас судьба не связывала еще следующие два года.
С.З.: Да-да. Мы совершенно параллельно жили.
И наконец случился этот второй концерт. Ну вы хоть пошли потом вместе поужинать?
С.З.: Такое приглашение поступило, это я хорошо помню.
В.Р.: Но ты не захотела.
С.З.: Я не захотела.
Почему?
С.З.: Мне надо было на следующий день утром идти на репетицию...
Поразительно другое: вот тебе понравился молодой человек, это очевидно, но ты, вместо того чтобы попытаться продлить мгновение встречи, как-то зафиксировать случившееся, хладнокровно говоришь: «У меня завтра репетиция, всего доброго».
С.З.: Ну конечно, а как иначе? Профессия у меня всегда была в приоритете. Впереди спектакль, и мне нужно было к нему готовиться. Чтобы полноценно работать, надо отдохнуть и выспаться.
И сколько же еще прошло времени, пока Вадим сделал шаг навстречу и пришел к тебе на спектакль — вернее, на финальные аплодисменты?
В.Р.: Еще год.
С.З.: Я была на гастролях в Токио, и Вадик там гастролировал. Я снова пришла на концерт. (Улыбается.)
Такой «концертный» у вас роман.
В.Р.: Third time lucky, как говорится.
С.З.: Да. Третий раз оказался счастливым.
Уже последовал ужин или?..
В.Р.: На ужин Света опять не пошла. Опять репетиции, спектакль... (Оба смеются.)
А не удивила тебя, Вадим, такая строгость нравов?
В.Р.: Нет. Такие вещи сами собой не происходят, нужно было терпеливо ждать.  Я должен сказать, что у нас, несмотря на сложные рабочие графики, начался словесный роман.
С.З.: Телефонный роман, да. (Смеется.)
В.Р.: Мы с тех пор по шесть или семь часов каждый день разговаривали друг с другом по телефону. Хотя находились в одном городе, в Токио, только в разных отелях.
С.З: Действительно, не могли наговориться друг с другом...
В.Р.: И никто не мог...
С.З.: ...первым положить трубку.
В.Р.: Положить трубку и как-то предложить: «Хочешь, я к тебе приеду или ты ко мне?»
С.З.: Да! «Давай поужинаем или пообедаем».
В.Р.: Но я думаю, что это какое-то благоговение было с обеих сторон, каждый из нас боялся какой-то не той реакции... А вот уже после тех аплодисментов на спектакле Светы, про которые я вначале говорил (это как раз случилось в Токио), мы пошли ужинать вместе — в первый раз! И тогда сразу стало понятно, что два человека друг без друга не могут существовать.
С.З.: Мы просто не могли расстаться.
В.Р.: Уже никаких вопросов больше не возникло с того дня.
Потрясающе. Ты, Света, действительно всегда была нацелена на профессию, а тут вдруг что-то щелкнуло внутри.
С.З.: Ну да. Наверное, потому что я влюбилась и в меня влюбились... Эти минуты зарождавшегося счастья, вот то мое состояние я очень хорошо помню — и всегда вспоминаю, когда много работаю и очень устаю, переживаю из-за чего-то.
В.Р.: А зачем вспоминать? Во мне до сих пор это самое состояние живет.
С.З.: Это было такое новое, неизведанное чувство... Нам не надо было друг другу ничего объяснять, всё было понятно.
Послушайте, у вас такие разные судьбы: Света с Украины, и так очень потихонечку шла к своей карьере, набирала обороты. Я знаю, что был момент, когда ты с родителями уехала в Германию, бросила хореографическое училище и не знала, чем хочешь заниматься дальше, — какие-то метания начались.
С.З.: Постоянно были метания.

На Светлане: платье Dorothee Schumacher

Ты вернулась в хореографическое училище — и потом всё только вверх, к вершинам славы: сразу главные партии в Мариинском театре, триумф в Большом, такая яркая международная карьера... У Вадима в этом смысле всё совсем иначе: в 7 лет уже началась слава. И мне, кстати, было приятно узнать, что ты, Вадим, из Новосибирска. У меня мама из Новосибирска, поэтому я чувствовал какое-то…
С.З.: ...родство.
Конечно! Еще и имя Вадим, не слишком распространенное... В общем, всё настолько стремительно, сплошные победы, успехи. Ты сам чувствовал, что так и должно быть в жизни?
В.Р.: В принципе, я считаю, что мне очень повезло, удача в жизни — это очень важно.
Ну хорошо, а кроме удачи?
С.З.: Ну, это не только удача, я не соглашусь. Это прежде всего талант.
Вот-вот. Как ты, будучи подростком, юношей реагировал на такой феноменальный успех?
В.Р.: Лет до пятнадцати это были... игрушки. Я не чувствовал такого груза ответственности.
С.З.: Можно я отвечу? У Вадика, знаешь, какое воспитание? Мама его очень строго воспитывала. Я думаю, у него даже мысли не было получить звездную болезнь. Его мама строго за этим следила, она на всех занятиях Вадика присутствовала.
В.Р.: Это правда, на каждом уроке.
С.З.: Записывала все замечания педагогов.
А мама кто по профессии?
В.Р.: Медсестра.
Грандиозно!
С.З.: Да, вот понимаешь, от родителей очень многое зависит.
В.Р.: На самом деле в 11 лет я получил первую премию на престижнейшем конкурсе Венявского, где остальные участники — 18–19-летние. В это время звездная болезнь начала все-таки давать о себе знать. Несмотря на то что, с одной стороны, это всё еще игра — ведь я ребенок, с другой стороны...
С.З.: ...понимание «я лучший».
В.Р.: Ну, такая игра в победы. Безусловно, мама моя приложила все свои силы к становлению меня как музыканта. Плюс у нее было еще свое понимание. Она идеалист, это такой восточный менталитет: если что-то не полностью идеально, то это катастрофа. Ее идеализм и природная мудрость диктовали ей очень многие вещи. Конечно, для нее помимо желания, чтобы я состоялся как музыкант, было важно вовремя ежовые рукавички надеть и время от времени мне напоминать, что это только первый шаг в профессии.
А были какие-то срывы?
В.Р.: Ну, я думаю, что маме было виднее, она видела какие-то проявления такого плана, но они очень быстро у меня закончились — это не было «центром», это были дуновения какие-то.  Должен сказать, что я проводил со скрипкой каждый день пять-шесть часов, до этого пять-шесть часов в школе, потом занятия в консерватории, домашние задания. И обязательно общее фортепиано. Так что у меня и свободных 30–40 минут не было.
Это с какого возраста, Вадик?
В.Р.: С 9 лет.
Тебе самому нравился такой образ жизни?
В.Р.: Да. Знаешь, что нравилось? Я гастролировал. Это было что-то совершенно бесподобное. Мне нравилось, что меня, еще совсем маленького, на тихий час из детского садика забирали, потому что все должны спать, а я — в музыкальную школу. Меня забирали на уроки.
Взрослая жизнь так рано началась.
В.Р.: Да, именно взрослая жизнь, когда ты понимаешь, что ты гастролер.
А были друзья или жизнь полностью посвящалась музыке?
В.Р.: Жизнь была посвящена в основном музыке, но друзья из консерватории тоже были.
Музыканты.
В.Р.: Исключительно. Должен сказать, что костяк, который сформировался в Новосибирске, очень сильный — это мои ближайшие друзья до сих пор.
Сколько тебе было лет, когда ты переехал жить в Германию вслед за своим знаменитым педагогом Захаром Броном?
В.Р.: 17 лет.
И мама тоже поехала?
В.Р.: Да.
Мама одна тебя воспитывала, без отца?
В.Р.: Одна, да. Мы вместе уехали на какое-то время, чтобы продолжить обучение. В 17 лет я стал самым молодым за всю историю победителем Международного конкурса Королевы Елизаветы в Брюсселе. После этого очень многие двери для меня открылись, и у меня началась новая пора тех везений, которые уже формировали меня как личность.
С.З.: На самом деле, знаешь, что еще между нами общего? Моя мама, как и Вадика, посвятила мне свою жизнь. У меня же очень похожая история. Эти первые мои успехи... (Улыбается.) Мама могла меня круто осадить, если где-то мой нос задирался.
Но твоя мама в балете хорошо разбиралась, она же педагогом была.
С.З.: Да, в отличие от мамы Вадима. Мама была руководителем детских танцевальных коллективов, когда мы жили в Луцке. Любила балет, знала все имена артистов, звезд Большого театра.
В.Р:  Кстати, наших мам и зовут одинаково — Галина... Есть такая поговорка: «Какая разница между образованием и мудростью? Образование — это знание, что помидоры — всё-таки фрукт. А мудрость настоящая — не класть его во фруктовый салат». Вот я должен сказать, что моя мама обладала какой-то природной мудростью, судя по тому, какие порой неожиданные решения она принимала в моей жизни.
Света давно уже москвичка. Я помню время, когда ты только переехала сюда из Питера — 17 лет назад, и мы снимали программу о тебе «Кто там...» на «Культуре».
С.З.: Я довольно легко адаптировалась в Москве. Мне близка ее энергетика.
А для Вадима?
С.З.: Мне кажется, он так и не осел в Москве.
В.Р.: Я ни к одному городу не прикипел в своей жизни, кроме, наверное, Вены. Мне кажется, в Вене очень-очень комфортно и интересно, благодатно жить. Но, повторяю, благодаря своей профессии я очень стремительно перемещаюсь по миру.

На Светлане: шуба Via Capella,топ Max&Co, юбка Nude, лоферы Bougeotte.
На Вадиме: жилет,брюки,галстук,ремень, все - Suitsupply, рубашка Strellson, обувь Pal Zileri

Но жена — прима-балерина не Венской оперы, а Большого театра. Что с этим-то делать?
В.Р.: Поэтому я в Москве. (Смеется.)
С.З.: Ну да, я не могу сказать, что Вадик очень любит Москву, как-то для него этот город пока не стал своим.
В.Р.: Я никогда в Москве не жил раньше, из Новосибирска сразу переехал в Гамбург. С тех пор очень стремительно перемещаюсь в пространстве. У меня была очень интересная история. Несколько лет назад мне позвонил Валерий Гергиев. «Ты где 
20-го числа?» Я говорю: «В Нью-Йорке». — «Прекрасно! Мы, значит, с тобой в Карнеги-холле сыграем концерт». А у меня в это время концерт с Нью-Йоркским филармоническим оркестром в Линкольн-центре. В результате в первом отделении я выступил в Линкольн-центре с Нью-Йоркской филармонией (сыграл концерт Брамса), а потом переехал два квартала и уже во втором отделении вышел на сцену Карнеги-холла: сыграл концерт Чайковского с оркестром Валерия Гергиева — без репетиций, правда. По-моему, это своего рода рекорд Гиннесса: никто еще за один вечер двух концертов не давал, да еще в таких залах.
С.З.: В этом году ты умудрился три концерта за один вечер дать.
В.Р.: Это были выступления на марафоне, фестивальном марафоне.
Света, у тебя очень насыщенная творческая жизнь, при этом в прошлом году ты стала лицом косметического бренда Mezolux by Librederm. Видел рекламу с твоим участием на ТВ, фантастически получилось. Мои поздравления!
С.З.: Спасибо. Кстати, я подошла к сотрудничеству с брендом очень ответственно. Перед тем как решиться, как ты говоришь «стать лицом», я тщательно вместе с моим косметологом изучила состав, протестировала на себе кремы, побывала в гостях у производителя, так как готова рассказывать о косметике, только в которую поверю лично. И я просто влюбилась в Мезолюкс, волшебные кремы, недавно еще появились золотые патчи, которые буквально за 30 минут заставляют глаза сиять. Мезолюкс теперь занимает почетное место моей косметичке.
А все-таки как важно быть всегда красивой и элегантной при таких сумасшедших ритмах!
С.З.: Ты знаешь, Вадим, мы же в этом году отметили 10-летие нашей совместной жизни... Или 11 лет? Я уже запуталась. (Улыбается.) Но у меня ощущение, что максимум три года, ну не больше. Время так летит! Спектакли, концерты... Мы встречаемся, разъезжаемся. Эти наши бесконечные встречи и разлуки, бесконечное ожидание, опять же, наши любимые телефонные разговоры. Вадим еще такой человек, с ним как-то всё просто, легко. Мы понимаем друг друга, чувствуем друг друга. Так было с самого начала. Не нравится мне это слово — «притирка», но у нас не было даже этой притирки. Мы понимаем и чувствуем друг друга с полуслова, полувзгляда.
В.Р.: Чаще в семейных парах случается так, что один любит, а другой позволяет себя любить. Мы же всё время догоняем друг друга по уровню и градусу эмоций. И мы друг друга не пытаемся изменить. Мне кажется, в этом наш главный секрет, секрет того, что после одиннадцати лет у нас ощущение, что мы познакомились в прошлом году.
С.З.: Да, что всё только началось... а Анютка была с нами всегда!