Вся наша жизнь — театр: самые яркие постановки, созданные известными российскими дизайнерами

«Театр, как и мода, — это вымысел, который становится реальностью». Эта легендарная фраза принадлежит Джанни Версаче. Великий модельер, как и его коллега Ив Сен-Лоран, часто для создания своих театральных шедевров вдохновлялся работами Льва Бакста и Дягилевскими сезонами. О том, что именно русская эстетика лежит в основе «парижской моды», говорить как-то не принято. Однако нельзя не вспомнить о том, что именно художник Лев Бакст, который в начале XX столетия через балеты «Клеопатра», «Шехеразада» и «Жар-птица» открыл Парижу яркий, неповторимый красочный мир, стал первым русским всемирно известным модельером и дизайнером, чьи работы еще при жизни неоднократно выставлялись в Лувре. Среди его клиенток были великая княгиня Елена Владимировна (внучка Александра II), французская актриса Ева Лавальер, русские аристократки Фёкла Георгиевна Орлова-Давыдова, княгиня Наталья Павловна Горчакова, маркиза Луиза Казати и, конечно, актриса Ида Рубинштейн.

Портрет Ольги Книппер-Чеховой в роли Раневской в платье Надежды Ламановой

Если Лев Самойлович творил красоту и гармонию в основном в Париже, то в Москве самое значимое имя отечественной модной индустрии первой половины ХХ века — Надежда Ламанова. Большую часть своего творчества она посвятила театру, начав работать с Константином Станиславским в Московском Художественном театре еще в 1901 году. Станиславский называл ее «большой художницей», «Шаляпиным своего дела», лучшим специалистом в области создания театрального костюма и лучшим его знатоком. Ольга Книппер-Чехова играла Раневскую в платьях от Ламановой. После революции Надежда Ламанова возглавила государственный проект создания новой социалистической моды, став руководителем Мастерской современного костюма, в которой придумывали одежду нового советского человека, а ее ученица и преемница Надежда Макарова уже возглавляла первый в СССР Дом моделей.

Платье Надежды Ломановой

ВЯЧЕСЛАВ ЗАЙЦЕВ

Художник-модельер Вячеслав Зайцев начал работать с театрами со спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» в Театре сатиры. Всего мастер оформил 20 спектаклей для российских и зарубежных театров.

«Я сделал то, чего не хватало в театральном костюме: мне не нравилась бутафорность и сухость — я взял натуральные ткани и сделал так, чтобы в костюме было не стыдно выйти в зал», — признавался кутюрье в одном интервью.

Среди работ великого советского модельера — «Маскарад» с Андреем Житинкиным, «Молодость Людовика XIV» с Юрием Соломиным в Государственном Малом театре. Одной из последних работ Вячеслава Зайцева для Малого театра стала «Пиковая дама». В «Современник» Вячеслава Зайцева пригласила главный режиссер театра Галина Волчек. Первой их совместной работой стал спектакль «Три сестры». Кружево и шифон сейчас найти несложно, а в 1982 году... Говорят, что кружево для накидки той же Раневской Зайцев тайком привез из Парижа. Элина Быстрицкая, отвечая на вопросы журналистов о работе с Зайцевым, рассказывала, как серьезно и ответственно он подходит к созданию театральных костюмов: «Первое, что он делал, — читал пьесу. Знал ее наизусть. Он думал о характере актеров, об их внешности, думал о том, чтобы актеру было удобно играть». Также она добавила, что, когда Вячеслав Михайлович создавал для Майи Плисецкой костюмы к спектаклю «Дама с собачкой» в Большом театре, он думал о том, как она будет в них танцевать.

Андрей Миронов в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Театра сатиры в костюме Вячеслава Зайцева

«В театральных постановках мне очень помогало знание исторического костюма, который я изучал в театральной библиотеке на Большой Дмитровке, — рассказывал Вячеслав Зайцев в одном из интервью. — Я ставил себя в условия того времени. Но старался сделать так, чтобы актеры чувствовали себя в этой одежде комфортно. Чтобы они были уверены в том, что костюмы не мешают им работать. Потому что раньше костюмы делали из искусственной ткани, очень жесткие, неудобные…».

Андрей Миронов должен был играть в Театре сатиры главную роль — цирюльника Фигаро. Зайцев придумал ему три костюма: белый, черный и красный с золотым шитьем и украсил их маленькими круглыми зеркалами: «Это была гениальная идея. В них отражались зрители, и в то же время они пускали на лица людей в зале солнечных зайчиков. Понимаете, идеи все возникают совершенно неожиданно, откуда-то сверху идут идеи, от Бога. Поэтому я не могу объяснить, почему я создаю эти модели, а не другие. Это искусство. Оно существует помимо меня...»

Среди работ Вячеслава Зайцева — «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Ее превосходительство» (Театр сатиры); «Последние», «Странная миссис Сэвидж», «Всё кончено» (МХАТ); «Принцесса Турандот», «Мартовские иды», «Ричард III» (Театр имени Вахтангова); «Сердце Луиджи» (Театр Моссовета); «Три сестры», «Вишнёвый сад», «Анфиса», «Лоренцаччо», «Кто боится Вирджинии Вульф?» (Театр «Современник»); «Здравствуй, Пушкин», «Мы — цыгане» (Театр «Ромэн»); «В. Зайцев и звёзды балета» (ГАБТ); работы для Театра балета «Эрмитаж» в Санкт-Петербурге. 

ВАЛЕНТИН ЮДАШКИН

В июне 2019 года в Театре Олега Табакова прошла премьера музыкально-драматического спектакля «Моя прекрасная леди». Режиссер и хореограф Алла Сигалова поставила его по мотивам пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», а также знаменитого мюзикла «Моя прекрасная леди» Алана Джея Лернера и Фредерика Лоу. «В 1968 году я увидела фильм с Одри Хепбёрн. Помню этот день. Это был выходной. Я пошла в кинотеатр в новом районе Ленинграда. И когда начались титры, я поняла, что сошла с ума. От счастья…» — рассказывала ОК! перед премьерой Алла Сигалова.

Алла Сигалова и Валентин Юдашкин

Художником по костюмам к спектаклю «Моя прекрасная леди» выступил знаменитый модельер, народный художник России, член парижского Синдиката высокой моды Валентин Юдашкин — давний друг Аллы Сигаловой — в его первом показе мод Алла Михайловна выступала как постановщик: «Я пригласила Валю, потому что мне хотелось его порадовать, а во-вторых, я прекрасно понимала, какой он профессионал, и это было абсолютное наслоение общения. Как он подходил к работе: сколько эскизов он сделал и как он их сделал, это были абсолютные произведения искусства. Каждый из них можно заключить в раму, повесить на стену и любоваться. К каждому персонажу были сделаны несколько вариантов эскизов. На примерках был абсолютный показ мастерства, как он видит фактуру, как «сажает» на этого персонажа костюм, какое внимание к деталям. Я получила колоссальное удовольствие от общения с ним. Не только как профессионал он притягивал к себе, но и как нежнейший, мягкий и в то же время требовательный к себе прежде всего, огромный, огромный мастер и очень воспитанный и корректный человек».

Главная героиня постановки, Элиза, переодевается за спектакль шесть раз, постепенно превращаясь в ослепительную красавицу. Всего для спектакля Юдашкин создал 200 костюмов и 58 шляп. Некоторые из костюмов были сшиты из особой японской наноткани — таких больше нет ни в одном столичном театре. Валентин Юдашкин лично присутствовал на каждой репетиции и проводил примерку костюмов вместе со своей командой Дома моды. «Когда ты общаешься с человеком высочайшего уровня, вообще нет никаких проблем. Споры — да, они могут быть, они должны быть. Для этого люди и встречаются, чтобы обмениваться впечатлениями, ощущениями, свои предлагать решения, конечно. В этом и есть работа режиссера с художником. Это было потрясающе — мы слышали друг друга, мы могли понимать друг друга, мы могли дополнять друг друга, это большая редкость. Просто это был большой мастер и большой человек, который всё понимал, всё чувствовал, был идеально воспитан и обладал идеальной дисциплиной для работы».

Всего для спектакля «Моя прекрасная леди» Валентин Юдашкин создал 200 костюмов и 58 шляп. Некоторые из костюмов были сшиты из особой японской наноткани — таких больше нет ни в одном столичном театре

ИГОРЬ ЧАПУРИН

В театре Игорь Чапурин появился благодаря Олегу Меньшикову и его постановкам «Горе от ума», «Кухня» и «Демон». Сегодня дизайнер работает с театром уже на постоянной основе, за его плечами 24 спектакля, где он выступает не только как художник по костюмам, но и как сценограф.

Игорь Чапурин

В последнее время вы часто работаете с театральными постановками. Для вас это особенный опыт, новая энергия, «выход за рамки привычного»? Всё это вместе?

Я благодарен Олегу Меньшикову за его решимость, за его перфекционизм пригласить фэшндизайнера для своего театрального опыта. Потому что для Олега это тоже было нечто новое в его карьере. Олег отвечал всегда доверием, и я отвечал очень большой ответственностью. После этого у меня было еще несколько драматических работ, но затем прима-балерина Мариинского театра Ирма Ниорадзе предложила мне сделать в Лондоне ее новую постановку — балет «Мадам Лионели». Премьера этого балета была в Карнеги-холле. И это уже было мое такое аккуратное, но внедрение в балет. После этого, перед закрытием Исторической сцены Большого театра, это была последняя премьера, я сделал реинкарнацию балета Леонида Мясина, бывшего танцовщика Дягилева. Это был балет 1935 года «Предзнаменования». И его сын разрешил мне поменять все костюмы и декорации, которые в то время делал замечательный и великий художник Андре Массон. Весь этот опыт — безусловно, новые эмоции, новая энергия, новое осознание самого себя в творчестве. Это новая культура, эстетика. И я благодарен людям, которые принимали такие решения. Не боялись и получали свой замечательный и удивительный результат. Конечно, фэшн-дизайнер смотрит на этот мир иногда менее стереотипно, но более нестандартно. И театру этот «нестандарт» в то время был несвойственен. Но это были вот те первые люди, которые верили в то, что для театра такое новое дыхание необходимо. Конечно, это очень влияло и на мою прямую профессию (модельера, художника одежды). И свое первое парижское шоу (оно шло в то же время, что и премьера на Исторической сцене Большого театра), свой первый показ я посвятил балету. Эту коллекцию показал в центре Парижа, в репетиционном балетном зале. Коллекция называлась «Один день балетной танцовщицы», то есть начиная с класса и до выхода ее на сцену.

Сильно отличается создание костюмов для спектакля от работы дизайнера над коллекцией?

Безусловно, спектакли — это совершенно другой ракурс видения, другой ракурс постановки самого себя в пространстве. Здесь ты должен думать о начале и конце, должен думать о ритме тех эмоций, которые просматривает зритель. И самое главное, когда ты делаешь коллекцию, ты сам с собой рассуждаешь о некоем образе, о некой героине. В театре, в балете ты часть команды. Для меня всегда важно дыхание хореографа, важно дыхание человека, который делает свет. Часто заряжают те танцовщики уникальные, которые участвуют в репетициях этого спектакля. И весь этот набор, конечно же, создает такой немножко другой флер ответственности. Здесь ты как в спорте. Единая команда, у которой сердце бьется в одной тональности, которая дышит одним воздухом, которая идет к одной цели, к одной идее. И каждый несет ответственность, которую взял на себя. Я, если говорить о парижских показах, нью-йоркских, конечно, тоже использовал очень много театральных приемов. И в «Анне Карениной» — Анна ушла под поезд. Коллекция «Александр Невский» — сожженные крепости и брутальность того времени. В «Лолите» я пытался донести совершенно другие эмоции. В коллекции «Анастасия» про дочь Николая II я передавал этот трепет надежды.

Сцена из балета Creation

Какую нужно сегодня рассказать историю, чтобы она вышла с театральных подмостков на улицу? (Именно в плане одежды.) И нужно ли?

Очень часто то, что я делал в театре, появлялось в гардеробе моих клиенток. Я современный художник, и театр во мне нуждался как в современно мыслящем человеке. Например, моя недавняя работа с Анжеленом Прельжокажем, одним из самых известных французских хореографов. Его балет «Лебединое озеро», пачки оригами белого и черного лебедя имели большой успех у наших клиентов. Мы сделали несколько таких уникальных заказов, и эти пачки носят с кожаными куртками, с кардиганами, со свитерами грубой вязки, поэтому, конечно же, я вношу в театр моду. Насыщаю современностью спектакль. И удивляю своих клиенток, которые хотят такие эмоции иметь в своем гардеробе.

Что лично для вас самое важное в работе над постановкой? Вы ведь создаете не только костюмы, но и сценографию. Одно без другого сложить в один рисунок сложнее, если заняты разные художники?

Моя первая балетная работа — в Лондоне. Я отвечал за костюмы и декорации. Первая работа в Большом театре, и вторая, и третья. Там я тоже отвечал за костюмы и декорации. Здесь, конечно же, легче самовыражать суть происходящего, потому что ты детализируешь восприятие, которое пропускаешь через свою душу. Но когда ты работаешь с гениальными сценографами, которые делают декорации, и ты их слышишь, и ты реально часть этой команды, то легко воспроизводить только костюмы. Балет «Ромео и Джульетта» в Театре Станиславского мы сделали с Ларисой Ломакиной как сценографом. Мы нашли прекрасное взаимопонимание. Мне кажется, очень деликатно мои костюмы вписались в то, что она выстроила в виде современного золотого города. Поэтому, когда ты окружен гениями, тебе легко не сопротивляться, а соответствовать этому. Опять же, это наш второй с ней опыт. До этого я делал оперу «Пассажирка» про Освенцим. Очень жестокая история. Мы совершенно в менее рафинированном виде выдали всё происходящее в то время. И опять же, это получилось очень филигранно изза понимания и «услышания» друг друга. Когда я иду как художник по костюмам и остальную деятельность делают другие люди, для меня важно услышать хореографа. Я всегда задаю один и тот же вопрос: «Что бы ты хотел оставить на последней ноте в спектакле?» Для меня это очень важно в костюмах. Когда я разговариваю со сценографом, мне важно услышать от него то, как он видит перемещение эмоций. Потому что декорации всегда меняются, они по-своему эмоционально ломаются, и здесь тоже очень важно соответствовать. То же самое с художником по свету. Когда ты в очень талантливых командах (а я всегда был в них), то тебе идеально отвечать либо только за костюмы, либо отвечать за всё. И в этом есть любопытство: когда ты познаешь себя в разных ипостасях.

Сцена из спектакля «Минотавр»

Самая любимая работа — та, над которой работаете сейчас?

Безусловно, прошлое — это прошлое. У меня за спиной 24 спектакля. Но тот спектакль, над которым я работаю сейчас, — конечно же, самый любимый. Он как рождающееся дитя, ты ждешь какого-то чуда от себя, от команды. И премьера Большого театра следующего года — балет «Буря». Это последняя пьеса Шекспира. Я работаю с большим воодушевлением со Славой Самодуровым. Мне очень нравится его способ мышления, его траектория. И я рад, что мне в очередной раз предоставлена большая свобода, в которой я купаюсь, рисую, удивляюсь, познаю самого себя. Надеюсь, что мое познание самого себя будет раскрываться в этом балете. 

СВЕТЛАНА ТЕГИН 

Дизайнер и основательница модного Дома Tegin Светлана Тегин в роли художника по костюмам выступает не в первый раз. Сериал «Вертинский», балет «Дуо», опера «Царская невеста». О том, что для нее костюм в театре и сколько километров ткани уходит для одного спектакля, — от первого лица.

Какая основная задача художника по костюмам в работе над спектаклем? Костюм должен передавать ваше настроение? Или настроение режиссера и его видение? Или всё же это отдельный вид искусства, где важнее передать слог, эпоху, манеру одеваться (если мы говорим о классике, например, даже если учесть неакадемичность сегодняшнего театра).

Я визионер. Для меня костюм — это язык, на котором я общаюсь с миром и создаю новую реальность. Я могу рассказать историю с помощью костюма и образа. В театральной постановке чаще всего история обусловлена концепцией режиссера. Сначала происходит обсуждение концепции, потом погружение в материал и поиск художественных решений. Всё должно быть придумано и продумано. Поэтому очень важна тесная работа с художником-постановщиком. Мы решаем, погружать ли героев в определенную эпоху или в современный контекст. Какие будут стилистические, цветовые решения, в каком всё будет свете. Всё это очень важно знать до начала работы над костюмами. После того как найдена общая концепция, я начинаю готовить эскизы для артистов массовых сцен и образов главных героев, учитывая в том числе и личность артистов. Выбивается или, наоборот, сливается костюм героя со средой, зависит от задачи конкретной сцены. Всё должно работать не только на передачу характера персонажа и на целостность полотна спектакля. Для меня очень важно, чтобы артист чувствовал себя в костюме комфортно и уверенно.

Сцена из оперы «Царская невеста»

Учитываете ли вы пожелания артистов, которые работают над ролью? (Есть негативный пример, когда Вячеслав Зайцев прислушался к одной актрисе, и в итоге ее костюм выбивался из общего ряда.)

Я внимательна к пожеланиям, но только если это не идет вразрез с моей концепцией костюма. Например, в опере одна артистка попросила увеличить ей головной убор. Ей казалось, что у нее маленькая голова. Я пошла навстречу, но изменила решение уже после первой репетиции в костюмах. Головной убор выбивался из общей концепции.

Самый любимый спектакль, над которым вам приходилось работать? Есть ли вообще такой?

За два года я работала над тремя спектаклями, и все они разные по жанрам. Драматический, опера и балет. Я всегда интересовалась искусством перформанса больше, чем классическим театром, но, поработав с такими сильными актерами, как Ксения Раппопорт и Алексей Серебряков, влюбилась в драматический театр. Работа с Дианой Вишнёвой и Дарьей Павленко в «Дуо» — это вообще проект мечты, так как я всегда восхищалась современной хореографией и Пиной Бауш. Я рада, что у нас с Дианой и Дашей получилась интересная работа, мы продолжаем сотрудничать и делать следующие проекты. Опера «Царская невеста» в постановке Дмитрия Белянушкина стала для меня совсем новым масштабным опытом. Мне очень нравится учиться и открывать новые миры. Мир оперы — особенный. Я покорена душевностью оперных исполнителей и атмосферой музыкального Театра Станиславского и Немировича-Данченко. За 2,5 месяца было отшито 340 костюмов для четырех составов. Для создания костюмов ушло около 4 км ткани и 80 км ниток, а для их украшения использовано 5000 бусин и 10 000 страз.

Сцена из балета «Дуо»

Сцена из балета «Дуо»

Артисты часто признаются, что в кино на премьеры они смотрят на себя со стороны с большим трепетом и «на стрессе». Театр имеет возможность немного трансформировать постановку в процессе уже даже после премьеры. Не приходилось ли вам что-то менять/переделывать/дополнять уже после выхода спектакля?

В кино после первого дубля ты не можешь ничего менять в костюме. И это всегда для меня стресс. В театре же можно доработать костюм и после премьеры. Особенно когда есть генеральная репетиция и два премьерных дня. После генеральной репетиции мы пригасили цвет в одном костюме и убрали сложный декор. Утемнили рубашку у главного героя, доработали головной убор главной героине. Усовершенствование, наверное, было бы не остановить, если бы не другая работа. (Улыбается.) Так что приходится отпускать и сепарироваться от любимого спектакля, чтобы заняться новым. Впереди спектакль «Свадебка» Игоря Стравинского в Новой Опере, который мы готовим с Пашей Глуховым, постановщиком «Дуо».

При поддержке ruslegprom.ru 

На правах рекламы