Интервью с историком моды и журналистом Марой Пармеджани

Мара, работа историка моды чем-то принципиально отличается от работы историка?

Нет, никакой разницы нет! Вы знаете, «король-солнце», всем известный Людовик XIV, сказал, что «мода одевает историю». Мне кажется, исчерпывающе...

Нельзя не согласиться. В чем заключается научный подход в вашем деле? Что и как изучаете?

Историю костюма можно рассмотреть и изучить по деталям и составу волокон: насколько они натуральные и есть ли примеси синтетики. К слову, в 1820 году открыли каучук: сок гевеи путем вулканизации превращался в резину. А она, в свою очередь, полностью изменила состав тканей. Проследить эволюцию материалов — тоже научный метод. Вот, например, в 1936 году появился синтетический материал — нейлон. Из него тогда шили парашюты. После войны фирма «Дюпон» переориентировала производство на выпуск товаров народного потребления. Прошло совсем немного времени, и вот из нейлона стали шить мужские футболки. Как историк ты вооружен фактами и датами.

Коллекционер винтажа — это другая профессия? Вы причисляете себя к ним?

Ну нет, я не коллекционер винтажа. Некорректна такая формулировка. Само понятие «винтаж» закреплено только за небольшим периодом истории — грубо говоря, только за тем, что датируется пятидесятыми годами ХХ века. Всё, что создано до этого момента, — просто история. Моя коллекция насчитывает более шестисот нарядов, исключительно образцов XVIII–XIX веков. В нее входят и детские вещи, и аксессуары. Всё это собиралось на протяжении тридцати лет. А ведь всё когда-то началось с подаренного мне платья моей прабабушки, аристократки. А сама я свою профессию определяю так: я археолог чердаков. (Смеется.)

Вы привезли в Москву свадебные платья. Два из них — копии нарядов Грейс Келли и принцессы Дианы, верно?

Да. Последнее больше всего подверглось копированию. Представленные на выставке экземпляры — вещи с показов, их никто никогда не носил, единственный раз они были представлены на дефиле. Так что они вполне могут быть предметом продажи.

А что важнее — личность носящего или всё же высокое портняжное мастерство?

Для меня ценность имеют вещи, в которых читается дух времени и труд мастеров. Безусловно, многие из них сродни шедеврам. Особенно ценные экземпляры имеют уникальную вышивку. Вы знаете, сейчас в Китае уже есть машины, полностью имитирующие ручную вышивку или кружево. Китайские хитрецы стали даже делать финальный узелок на обратной стороне изделия, чтобы продукция максимально походила на созданную вручную. Только специалисту под силу отличить оригинал. А простые покупатели обманываются и платят большие деньги.

«В XIX веке в Турине выпускался журнал мод. Он распространял по регионам и княжествам тогда еще не объединенной Италии модные идеи, эскизы. Можно сказать, что еще до нашего Гарибальди Италию объединили простые женщины-портные»

Вы расстраиваетесь? Что дальше: мы утратим мастерство, технику? Ваш прогноз по поводу того, что будет с ремесленными традициями?

Я сплю на простынях с вышивкой — продолжаю пользоваться этим бесценным трудом. Это моя позиция. Что я думаю о ремесленном труде? Вышивка стоит баснословных денег, и позволить ее себе могут разве только арабы. Но на самом деле это конец. Молодежь не заинтересована в освоении навыка: слишком мало платят за столь кропотливый труд. Да это и невозможно при сегодняшнем ритме жизни. Открою вам секрет: даже уважаемые дома моды, готовя свои кутюрные коллекции, заказывают вышивку в Индии. Там женщины обладают и терпением, и умением.

Мы живем в эру масс-маркета. Скажите, что-то от ныне живущих и творящих дизайнеров могло бы пополнить вашу коллекцию?

Только произведения высокой моды.

Имена дизайнеров назовете? Кто станет представлять наше время потомкам?

Фаусто Сарли, Роберто Капуччи как архитектор моды, сестры Фонтана.

Платья из вашей коллекции принадлежали аристократическим фамилиям. Улавливается ли характерный почерк в вещах, созданных итальянскими портными? Есть ли разница в том, что производили во Франции или Испании в то же время?

Нет, тон задавала тогда только Франция. В Испании вообще моды не было, там диктат католической церкви. Только в XX веке появился такой феномен, как итальянская мода. Во Флоренции в начале пятидесятых с легкой руки маркиза Саккетти был организован показ мастеров и кутюрье. Сестры Фонтана, Валентино — их никто тогда еще не знал, каждый из них работал в своем ателье. Механизм популяризации понятия Made in Italy за границей был запущен тогда, когда портные стали одевать известных итальянских актеров, а позже сестры Фонтана, например, стали шить для дочери Трумэна. В чем заключается итальянский взгляд на моду? В линиях. Линии в одежде от итальянцев более элегантны. Разница во взглядах на моду такая же, как если бы вы сравнивали две кухни — французскую и итальянскую.

Пополнение коллекции — это же недешевое удовольствие.

Да. Серьезные финансовые вложения. Как говорят мои дети и внуки: «Все деньги мамы — в одежде». И я действительно инвестирую в одежду (investite in vestiti).

И большинство экземпляров отшито итальянскими мастерами. Это патриотизм или все-таки объективный взгляд на вещи?

Я детально изучала Италию XIX века — этим всё и объясняется. Например, у меня есть костюм первой автомобилистки. Это была юбка, блузка, пыльник и перчатки. Я никогда не примеряю вещи из коллекции, но тут почему-то захотелось примерить кожаные перчатки. И что вы думаете? Я обнаружила в них обручальное кольцо. Господи, в тот момент я представила, какой ужас тогда испытала эта женщина, пытаясь найти кольцо, и что ей пришлось пережить, доказывая свою супружескую верность! Или вот еще история. В Лондоне я приобрела платье 1890 года, в подоле которого нашла тайник — такой маленький секретный карманчик, в котором лежало любовное письмо (от мужчины — это я определила по почерку), которое начиналось словами: «Моя любимая, я считаю мгновения... ...прикажи извозчику вывозить тебя из церкви...»

Выставка свадебных нарядов из коллекции Мары Пармеджани в «Крокус Сити Молле»

Мара, вы свидетель перипетий чужой частной жизни!

Да. У меня есть первый контракт о разводе известных лиц. Вы знаете, я верю в судьбу. Однажды я оказалась в Барселоне у антиквара — эта дама, кстати, продумывала интерьеры к фильму «Титаник». Так вот, к ней в лавку я зашла в десять утра, а вышла в восемь вечера. Я никак не могла ей объяснить, что мне нужно, и мы попросту проболтали всё это время. Но под конец нашей беседы она случайно открыла сундук, на дне которого я увидела корсет из белого атласа — тот, что искала. На нем красовалась надпись «Венеция. 1890 г.». Прекрасный экспонат для коллекции.

Что это? Интуиция?

Может быть. Значит, кто-то возложил на меня такую миссию — искать тряпье по всему миру. (Смеется.)