Революционный этюд

После спорных и подчас маловыразительных показов весенних недель моды интересующуюся общественность по традиции ждет летняя встряска блеском и шиком Недели haute couture. Хотя к ней, выделившейся в отдельное направление в эру prêt-à-porter и немало пережившей, пиетет особый. Неделя высокой моды воскрешает в памяти гармоничный творческий тандем портного и заказчика и подразумевает в прямом смысле высокие отношения. Речь идет о единичных экземплярах и заоблачной стоимости предметов портняжного искусства. Действительно, выше уже некуда. Итак, на данный момент высокая мода актуализирует в сознании полярные полюса — стремление уйти в авангард, привнеся актуальные формы, и создать полноценный гардероб для очень обеспеченного круга посвященных. И в то же время ­подразумевает производство очередных «платьев для принцессы», многокилометровых, с кринолином, исключительных по своему воплощению — декору и кропотливому труду мастеров, но вполне предсказуемого кроя, пригодного исключительно для красных ковровых дорожек. Карл Лагерфельд (Chanel) отталкивался от архитектурных творений модерниста XX века Ле Корбюзье, жесткие и прямые линии которого почти в точности перенесены на платья-трапеции и жакеты. Нельзя не отметить прослеживающийся в коллекции короткий исторический экскурс в Средневековье: почву для размышлений подготовили платья «для беременной невесты» (в эпоху крестоносцев было модно быть беременной) и твидовые костюмы с шортиками, своим кроем отсылающие к традиционному мужскому костюму позднего Средневековья. У Dior под руководством Рафа Симонса архаичные платья с фижмами — переработанные архивные эскизы самого маэстро Диора — выглядят удивительно свежо и небанально. В компанию к ним органично влились «костюмы пилотов» и безупречные пальто а-ля военная шинель. Такое соседство — восприятие дня сегодняшнего, тревожного, как предгрозовое небо. Действительно, согласно истории моды, белый цвет всегда актуален перед войной. Можно сделать предположение, что «война» происходит в умах человечества. По крайней мере, революцией на показах точно пахло. У Джоржио Армани звенящую атмосферу напряженности до предела накалили образы моделей с метафоричными каплями крови на тюле и красными перчатками, прикрывающими лишь пальцы, — аналогия очевидна. Тому пример и творческий гений нашей Ульяны Сергеенко, вдохновленный именно мятежным, фонтанирующим идеями периодом российской истории начала XX века. Атрибутика «культуры многоголосия» — революционные бушлаты и кожанки — была до неузнаваемости преображена дизайнером в сексапильные платья и фартуки-корсеты, а красочные полотна художников-авангардистов Малевича, Кандинского и других — в сложносочиненные асимметричные костюмы из валяной шерсти. Творческое переосмысление художественного наследия — показ марки Valentino, которая по доброй традиции в очередной раз занимается просвещением публики. Один из самых клиентоориентированных домов в лице Марии Грации Кьюри и Пьерпаоло Пиччоли придал новое звучание творчеству прерафаэлитов: на ткань были перенесены орнаменты с полотен, да и каждый образ суть посвящение музам художников. Классическую красоту женского естества как нельзя кстати поддержала и продолжила стилистика драпированных платьев греческих богинь. «Диковинные создания, невесомые существа, будто сотканные из воздушной сахарной ваты», — такие эпитеты уместны в адрес моделей Giambattista Valli. Пожалуй, его дефиле — лучшая адаптация величественного кутюра с претензией к реальным условиям жизни. В правильных пропорциях соединяются винтажность, современная подача и, несомненно, уместные здесь гротеск и ирония. Помните сногшибательный и изысканный образ Шэрон Стоун, которая столь виртуозно совместила юбку с «родословной» кутюра и простую рубашку с мужского плеча? Наверное, по мощи произведенного эстетического эффекта это явления одного порядка. Эпатажа хватило и на этот раз. Взбудоражить публику были призваны дефиле Schiaparelli и Jean Paul Gaultier. Марко Занини (Schiaparelli) предпринял вторую попытку реинкарнировать наследие Неистовой Эльзы, естественно, с использованием оттенка shocking pink, причудливых шляпок, горжеток и прочей атрибутики 30-х и 40-х. Жан-Поль Готье остался верен себе — именно этим и прекрасен. «Платье невесты» примерила Кончита Вурст — как говорится, без комментариев. Вампиры, всякая нечисть и бледные как покойники модели: красота — это страшная сила...

Надеемся, выжили все.