История успеха генерального директора и председателя правления «Русской Медиагруппы» Сергей Кожевников

Сережа, на днях я вспоминал, как в начале 90-х мы ходили по твоей выставке в галерее Art Pictures и ты показывал мне свои картины. Ты тогда вошел в Энциклопедию лучших художников мира. Трудно было представить, что спустя годы ты развернешь свою жизнь на 180 градусов.

Да, я выставлялся со своими картинами в Японии, Америке, Швейцарии, мои работы были представлены на одном из аукционов Sotheby’s. У меня была мастерская в Староконюшенном переулке, куда я с самого утра приходил и рисовал, рисовал, рисовал. А до этого — МХУ памяти 1905 года, Строгановка, художественная тусовка... Мы все ходили друг к другу в мастерские и представляли себе некое идеалистическое творческое будущее.

Напомни, в каком жанре ты работал? Кажется, это был абстракционизм.

Да, абстракционизм, смешанный с импрессионизмом. Картины эмоциональные, с яркими красками, именно поэтому я очень хорошо продавался в Японии. Я считаю, что попал в настроение людей: мои работы были светлыми, позитивными, абсолютно неполитическими, нерелигиозными и без сексуального подтекста. Это вполне приличные интерьерные картины, что тоже подкупало людей.

У тебя был свой галерейщик?

Нет, я сам себе галерейщик. Art Pictures была нашей с Федей Бондарчуком и Степаном Михалковым собственной галереей. Но проблема в чем? Будучи галерейщиком, ты перестаешь делать то, что тебе нравится, переходишь в другую ипостась. Начинаешь торговать тем, что выгоднее. В какой-то момент я осознал, что успех дела совершенно не зависит от его качества. Это стало моим первым разочарованием в жизни. Продавая картины других художников, я понял, что публике нравятся трендовые, сиюминутные вещи, а не качество, глубина, тонкость. То есть, чтобы дурачить публику, необязательно иметь образование и прилагать столько усилий. Всё это стало мне неинтересно.

Как раз тогда, наверное, и появилась идея попробовать себя в принципиально другом деле? Я имею в виду создание «Русского Радио». Или это был процесс постепенный? Однажды мне позвонили от твоего имени и предложили поехать на Канары, чтобы снять сюжет для моей программы «Полнолуние» (на канале «Россия») о музыкальном фестивале, который возник под твоей эгидой.

Это 1993 год, сколько идей у нас было! Помнишь, как часто мы собирались в Art Pictures? Там же, в галерее, большой компанией отмечали ваш с Игорем день рождения — как раз в то время в городе был штурм Белого дома, объявили комендантский час. Мы тогда просидели до 6 утра, потому что выходить на улицу запрещалось.

Точно, Сережа, всё так и было.

Так вот, в эйфории от нашего галерейного успеха мы решили организовать фестиваль русского искусства на Канарах. Только в молодости можно по неопытности отправить письмо Катрин Денёв: мол, мы, молодые и крутые художники, хотим пригласить вас на русский фестиваль.

И ведь она прилетела! Так же как и легендарный гитарист Пако де Лусия. А с нашей стороны выступали Володя Пресняков, Сергей Мазаев...

Все мы работали на энтузиазме, в кайф, не стремясь заработать деньги.

Но на Канарском фестивале случился очень неприятный инцидент. Мы в буквальном смысле стали заложниками: когда пришло время выезжать из отеля, нас не выпускали, поскольку выяснилось, что за проживание российской делегации, достаточно большой, не заплачено отелю ни цента!

Вот как всё это получилось. Пока мы готовили фестиваль в Москве, наш партнер уехал на Канары и занимался организацией уже на месте. Денег никому не перечислил — спустил их на наркотики. Представляешь, до этого случая я даже не знал, что такое наркозависимость. И вот пришлось с этим столкнуться лицом к лицу. Короче говоря, наш партнер задолжал баснословную сумму, которой у него к тому времени уже не было, и попросту сбежал. Чтобы спасти ситуацию и чтобы мы все смогли улететь обратно в Москву, мне пришлось занимать деньги, которые я потом отдавал на протяжении года. Я оказался практически без средств к существованию. Понятное дело, тут же закончились друзья и девушки.

А тебе не хотелось в тот момент забыть обо всем и вернуться к высокому — к живописи, мольберту и к своим краскам?

Конечно, такие мысли были, но надо было отдавать долги. Я уже перестал рисовать, а то, что у меня оставалось, ушло по дешевке — очень сильно упал арт-рынок. К моменту нашего возвращения с Канар возник вопрос: что делать дальше? Бизнес-жилки во мне никогда не было. Организаторская жилка — да. Меня всегда и везде делали руководителем, даже когда мы учились в художественной студии. Я ко всему этому отношусь с иронией, галстуки и президиумы не люблю. Для публичного человека у меня масса дефектов: довольно плохая дикция, я заикаюсь. Я не завожусь от собственного эго. Во мне много вещей, которые не сделают из меня артиста. Я считаю, что странно любить себя лишь потому, что тебя любят сотни или даже тысячи. Я и самих артистов считаю где-то наивными нарциссами, фанфаронами. И вот в ситуации, когда надо было делать деньги, у нас с моим партнером Сергеем Архиповым возникла идея создать свою радиостанцию, причем отличную от всего, что уже было на тот момент. Как ни смешно это звучит сейчас, тогда не существовало ни одной радиостанции с русскоязычной популярной музыкой — даже на государственных радиостанциях крутили только западные песни.

Получается, вы шли на ощупь?

Абсолютно. Это была очередная авантюра.

Ты авантюрист по натуре, или всему виной обстоятельства?

Сложно сказать. Если я в чем-то уверен, то смело иду до конца. Если нет, то всё тщательно проверяю. Есть такая фраза: «Подвергай всё сомнению». Вот эта фраза со мной со времен учебы в художественном училище. По первому образованию я художник-реставратор, и в реставрации зачастую первое впечатление от картины оказывается обманчивым, ведь в картине масса слоев. И вот эта многослойность жизни, как и многослойность живописи, для меня очевидна. Здесь же, в истории с радио, всё было достаточно прозрачным. Мы не думали, что будем первооткрывателями, мы думали: «Наверное, это будет востребовано». Я видел толпы людей, которые на своих концертах собирали и Володя Пресняков, и Богдан Титомир. Выходит, наши люди хотели слушать не только Принца или Майкла Джексона.

Твой музыкальный бизнес довольно быстро набирал обороты. Когда ты почувствовал, что крепко стоишь на ногах?

Году в 1999-м, после третьего «Граммофона». На Первом канале был сумасшедший рейтинг. Мы поняли, что публика в этом нуждается.

А потом появился и свой телеканал — RU.TV.

На телеканале я, с одной стороны, реализовал визуализацию «Русского Радио», с другой — воплотил свои художественные представления о дизайне. У нас многомиллионная аудитория. По данным TNS, телеканал RU.TV является первым среди музыкальных телеканалов.

Поздравляю! Я тебя знаю как человека стрессоустойчивого и дисциплинированного. Скажи, эти качества воспитала в тебе армия?

От армии я не прятался. У меня в семье много военных: отец, дед, прадед. Дед служил в Великую Отечественную, был кавалеристом. Отец был ракетчиком. Правда, мама с ним довольно рано развелась, поэтому на мое становление особого влияния он не оказал. А вот мама у меня художник, ее дело мне всегда казалось более привлекательным. Тогда в Строгановскую академию не брали без армии, а продолжить обучение после училища хотелось именно там. Армия человека либо ломает, либо делает стрессоустойчивым, как ты говоришь. Что еще важно, армия учит не рефлексировать.

А разве это хорошо — разучиться рефлексировать?

Смотря для какой профессии. Актерам без рефлексии, может, и не прожить, а управляющему она ни к чему. Нужно четко принимать решения, и тут очень важно: принял решение — дальше не сомневайся. К слову, это я понял не только благодаря армии. В реставрации опять же есть сложный технологический процесс, когда ты не можешь повернуть историю обратно, сказать: «Ой, знаете, я передумал». Ты должен не нарушить, не сломать, не уничтожить то, что сделано до тебя великими.

Все-таки поразительно, насколько художественное мышление помогает тебе в бизнесе! Сережа, у тебя очаровательная жена. Я ею по-настоящему восхищаюсь. Никогда не скажешь, что Катя, эта стройная красивая женщина, — мать четверых детей. Да еще у старшего сына и младшей дочери немаленькая разница в возрасте.

Да. Старшему сейчас семнадцать, а младшей четыре года. Спасибо, Вадим, за приятные слова. С чем мне в жизни повезло, так это с супругой. В моих глазах она всё та же девушка-манекенщица, с которой я познакомился уже больше двадцати лет назад.

А для тебя так важно, что у жены модельная внешность?

Безусловно. Я бы не женился на страшненькой, как бы негуманно это ни звучало. Я художник, а художественный взгляд цепляется только за красоту. Конечно, все женщины красивы по-своему, но каждый из нас выбирает ту, которая очаровывает именно его. В Кате я нашел сочетание красоты, мудрости и желания быть матерью.

Между вами всегда была гармония, или случались серьезные конфликты?

Семья — это сложный процесс. С одной стороны, всё было хорошо, но мелкие недомолвки, конечно, случались, однако мы оба спокойные и уравновешенные. Я не слишком эмоционален: если мне что-то не нравится, я не стану устраивать скандал. Не понимаю семьи, в которых разговаривают на повышенных тонах. Я никогда не поднимал руку на детей, считаю это глупостью и крайней мерой, когда все аргументы исчерпаны. Умный человек найдет аргументы всегда.

У тебя при твоей занятости есть возможность заниматься воспитанием детей? Тут ведь нужны не только аргументы, но и время?

Конечно, дом — это Катина епархия. Но сыновьям отец необходим. И мама, какая бы добрая, ласковая и нежная она ни была, не справляется с подрастающими парнями. С дочками проще, им сейчас двенадцать и четыре. Они еще в том возрасте, когда их нужно просто любить. А с парнями уже надо разговаривать, им надо объяснять, что такое жизнь и что такое правда. Мы постоянно общаемся. Старший сейчас учится в Англии, раз в неделю мы с ним обязательно говорим по скайпу.

Кем он хочет быть?

Сейчас он учится в школе. Думаю, в будущем он выберет редкую специальность «управление и менеджмент телепродюсирования».

Папа — радиомагнат, так пусть сын будет телевизионным магнатом. Логично.

(Улыбается.) Сын смотрит на меня и хочет мне соответствовать. Я говорю: «Ну, старик, время самоучек закончилось, сейчас время профессионалов».

Скажи, старших и младших детей вы с Катей воспитывали по-разному? Все-таки вы сегодня старше и мудрее.

Как это часто бывает, на старших детях мы экспериментируем. С младшими всё немного проще. Когда появляется четвертый ребенок, ты уже знаешь, как его купать, не реагируешь на всякие глупости, которые говорят врачи. И ты уже понимаешь, что ребенку в первую очередь нужна любовь.

Ты всегда хотел большую семью?

Я предполагал, что у меня будет двое детей. Но Бог дал нам четверых. Если жена готова, почему бы и нет. Самые счастливые моменты в жизни — это когда мы вместе. Выходные я стараюсь проводить только дома. Да и в будни позже 10 вечера не прихожу, если нет вечерних мероприятий, на которых я должен присутствовать.

Кожевников, ты просто идеальный семьянин! Я вот прочитал еще, что ты увлекаешься дайвингом.

Да, вот уже девятнадцать лет. Во-первых, это красиво, а во вторых, в отличие от моей работы, там все молчат. (Улыбается.) Ты на час погружаешься на большую глубину, видишь только рыб, акул, каких-то морских животных. Они не поют песен, не грузят тебя какими-то проблемами. Ты будто находишься внутри фильмов Кусто. Это очень сильно расслабляет и промывает мозги. После часа ныряния спишь прекрасно. Кто-то ходит в спа, а для меня лучшая психотерапия — это дайвинг.

Какие-то экстремальные моменты во время погружения случались?

Помню, мы ныряли в Кении, у меня кончился кислород, а я на большой глубине. И случилось это из-за того, что ассистент недокрутил баллон. Ну ничего. Как и положено, я подплыл к бади-партнеру, это был Андрей Макаревич, и на его баллоне мы спокойно поднялись. В этом году я уже старшую дочь научил погружаться, парни ныряют. В итоге у нас в семье, кроме жены и младшей дочери, ныряют все.

Сережа, скажи, у тебя дома есть мольберт? Бывает, что тебя тянет рисовать?

Это прекрасное увлечение юности, и, думаю, оно еще накроет меня на пенсии. Мольберт дома есть, но сейчас я не рисую. Зато я тщательно просматриваю и долго утверждаю всю графику и макеты наших мероприятий — например, оформление сцены для «Золотого граммофона» (кстати, в этом году будет уже 20-я церемония). Так что для дизайнеров работа со мной сущий ад!