Теона Дольникова: «Меня преследуют мистические совпадения»

С Теоной мы встретились в Театре Российской армии после окончания мюзикла Pola Negri. Актриса приветливо улыбнулась, но в ее глазах читались грусть и усталость. «Я долго отхожу от спектакля, — начинает Теона. — Практически всегда ухожу из театра одной из последних. Могу долго сидеть в тишине у зеркала и думать... Во время спектакля происходит своего рода очищение. Всё, что у тебя болит внутри, ты оставляешь на сцене. Наверное, поэтому я потом долго прихожу в себя... Обычно в жизни я более эмоциональная, веселая, подвижная. Но после спектакля часа полтора у меня какое-то опустошение».

Слишком эмоционально относитесь к своему образу?

Наверное. Хотя, например, когда я играю Полу Негри, мне не приходится так сильно входить в образ: большая часть того, что происходило в ее жизни, похоже на то, что было в моей. Похоже не какими-то конкретными фактами, а скорее...

Переживаниями?

Да, переживаниями, которые мне хорошо знакомы. Но в любом случае актер всегда вкладывает в роль частичку себя. У меня же получается не частичка, а больше половины.

Теона, но вы ведь понимаете, что работаете на износ?

Когда я только начинала играть в театре, в 15 лет, один взрослый актер сказал мне: «Не надо выкладываться на все сто». Тогда я этого не понимала и, наверное, до сих пор не понимаю. Как ты можешь рассчитать: вот здесь я на восемьдесят процентов отработаю, а здесь на двадцать. Эмоционально я не могу затрачиваться меньше, чем чувствую. Допустим, я могу чуть-чуть схалтурить в танце. Если юбка длинная, можно не так сильно закидывать ногу. Но я не умею врать. Если ты не отдаешь своих чувств на все сто процентов, то какой тогда смысл в том, что ты делаешь? Я не понимаю.

А как близкие относятся к тому, что вы возвращаетесь домой абсолютно опустошенная?

Мои родители и сестра живут в Германии. А мой молодой человек, Никита (актер Никита Быченков. — Прим. ОК!), к сожалению, восемь месяцев назад скончался, поэтому теперь своим временем я распоряжаюсь сама. Конечно, родители ругаются, что я совсем не отдыхаю, и друзья злятся, что по-человечески ни с кем не могу встретиться, но я стараюсь уделить внимание всем. Последние восемь месяцев я прожила с мамой Никиты... Мы друг друга очень любим и поддерживаем.

Вам удалось справиться с болью утраты?

Я думаю, что такие вещи не проходят никогда. Может быть, моя боль стала менее заметна. Сегодня на спектакль пришли наши с Никитой общие знакомые. Мы стоим с ними, общаемся, смеемся, вспоминаем какие-то истории про него, и один из друзей вдруг говорит: «Мне кажется, здесь провисла сцена, но ты же знаешь, я не такой критик, как Никита».

А Никита был для вас главным критиком?

Он честно говорил мне обо всем, чем очень помогал. В спектакле «Времена не выбирают» он подсказал буквально два малюсеньких момента, вроде бы ни на что не влияющих, но изменилось всё, вся сцена целиком… Восстановилась ли я эмоционально? Нет, не восстановилась. Мы смеемся, когда вспоминаем Никиту, он ведь был таким юморным и веселым. И вроде бы, на первый взгляд, всё более-менее нормально, но когда остаешься наедине с собой, со своими мыслями, бывает по-разному... Но всё равно я стараюсь не давить на окружающих людей своей болью. Она моя и будет со мной всегда.

Наверное, спасает только работа?

Конечно. Она помогает отвлечься. Хотя нет. Наверное, слово «отвлечься» не совсем правильное... Слава богу, что у меня такая профессия, благодаря которой я могу трансформировать свою боль и перенести ее на сцену.

Вы всегда хотели быть актрисой?

В детстве мы заполняли дневники, и там были такие вопросы: «Сколько тебе лет?», «Как тебя зовут?», «С кем ты дружишь?», «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» У меня написано: актрисой, певицей. Я не знаю, сколько мне тогда было лет. Может, лет восемь. В три года мама отвела меня в танцевальную студию заниматься балетом, а в четыре — в музыкальную школу. Перед своим шестым днем рождения я сказала ей, что у меня есть мечта — играть на скрипке. В шесть лет! (Улыбается.) И вот в день рождения я открываю глаза, а на пианино лежит крохотная скрипочка... Что интересно: когда мама была беременна мной, она слушала джаз, смотрела только хорошее кино и ходила на выставки.

То есть мама начала прививать вам любовь к искусству еще до вашего появления на свет.

И мне кажется, это правильно. Я верю, что характер и душа человека формируются еще до его рождения.

Теона, а почему вы в итоге не стали балериной?

Мне было очень скучно. Я не могу долго стоять на одном месте и делать одно и то же. Например, пятьдесят раз махать ногой в одну сторону для меня абсолютно невыносимо. Мне надо хотя бы двадцать раз одной, двадцать раз другой. И потом еще по пять каждой, чтобы я отвлекалась. (Улыбается.) К сожалению, я очень неусидчивая. Наверное, поэтому я и в школе плохо училась. Мне было неинтересно. Я всегда любила литературу, с восьми лет писала стихи. Мой папа — писатель, поэтому у нас дома всегда обсуждались какие-то произведения, и мы с сестрой Кэти всё это с удовольствием слушали. Я могла мгновенно выучить какой-нибудь текст или стихотворение, потому что это мне было интересно. Я жутко любила Лермонтова. Мне кажется, я перечитала всё, что у него написано, в том числе и его стихи на французском языке. Мама была педагогом по французскому языку, так что это был чуть ли не первый язык, на котором она стала с нами разговаривать.

Неужели родители спокойно реагировали на то, что вы плохо учились, и не пытались на это повлиять?

Меня никогда не ругали за плохие отметки. Папа и мама всегда говорили, что оценка не является показателем знаний. Главное — заниматься тем, что нравится, и быть уверенным в своих знаниях. Однажды меня оставили на второй год...

Даже так?

Да. Я действительно плохо училась. Не могу сказать, что я была хулиганкой, нет. С занятий, которые были мне неинтересны, я убегала к нашему художественному руководителю. И всё время говорила ей: «Пожалуйста, скажите, что мы репетируем какой-нибудь спектакль». (Улыбается.) Мы с ней сидели придумывали какие-то штуки, разговаривали, пели песни... Так я и прогуливала. И вот меня оставили на второй год, а соответственно, у меня появился новый класс, новые педагоги. Классный руководитель, она же учитель по алгебре, знала о моих проблемах с математическими предметами и хотела мне помочь. Она поняла, что я очень творческий человек и ко мне нужен иной подход. Зазубривание формул со мной не работает. И как-то на уроке она сказала: «Ну вот смотрите, в музыке есть сольфеджио и есть гармония. Гармония — это, грубо говоря, наука о написании музыки, в которой всё так же, как и в алгебре. Это просто обычный подсчет нот». И когда она начала рассказывать об этом таким образом, мне вдруг стало интересно. Я начала оставаться после уроков, заниматься, и постепенно у меня стали появляться четверки, пятерки. И никто, кроме меня и моей учительницы по алгебре, не мог понять, что вообще происходит. А ведь всё просто: главное — это творческий подход.

Теона, если вы так грезили искусством, почему после школы пошли учиться на юриста?

Хотела быть адвокатом, мне всегда нравилось защищать людей. Но при этом я тогда уже сыграла главную роль в мюзикле «Метро». Мне кажется, актерское нутро играет с тобой такие злые шутки. Допустим, ты сыграл роль адвоката в каком-нибудь фильме, и в жизни тебе кажется: «Всё! Хочу быть адвокатом!» Ну и меня вот так туда-сюда очень часто бросает. К счастью, теперь уже в пределах моей профессии. Сейчас я хочу пойти на курсы режиссеров или сценаристов.

Правда, что в «Метро» вы попали, что называется, с улицы?

Да, я шла после школы и слушала в наушниках радио. А там крутили объявление: «Первый в России мюзикл объявляет кастинг». На тот момент я видела только один мюзикл — «Иисус Христос — суперзвезда», жутко он мне нравился. Я не расслышала, где этот кастинг проводится, услышала только слово «опера». Пришла домой, достала справочник «Желтые страницы» и давай обзванивать все театры Москвы. Но везде об этом кастинге слышали впервые. Смотрю — Театр оперетты. Думаю: «Вряд ли, конечно, но позвоню. Что я теряю?» И вдруг мне говорят: «Да, у нас кастинг до шести вечера, приходите». А времени уже половина шестого. И я на велосипеде помчалась туда. Прибегаю, открываю дверь, а администратор мне говорит: «К сожалению, на сегодня прослушивание закончено, приходите завтра». На следующий день я пришла туда вместе с сестрой. Причем она была категорически против этой затеи и старалась меня убедить, что там всё по блату и две девчонки с улицы там никому не нужны.

И много было желающих поучаствовать в кастинге?

Около театра стояла огромная толпа, нам даже сначала показалось, что мы до следующего утра не пройдем. (Улыбается.) В итоге каким-то чудесным образом мы туда попали с сестрой, спели дуэтом песню Killing Me Softly, джазово разложив ее на два голоса. И нас взяли. Кстати, оказалось, моей героине тоже пятнадцать лет, и когда она приходит на кастинг мюзикла, ей тоже говорят: «Извините, на сегодня прослушивание закончено, приходите завтра». Когда я первый раз прочитала либретто, для меня это стало шоком. Вообще, мистические совпадения меня преследуют всё время.

Вы были готовы к тому, что ваша жизнь, жизнь обычной школьницы, так кардинально изменится?

Всё это было мне безумно интересно. Я занималась тем, что мне нравилось: читала длинные монологи, стихи, пела песни, играла целые спектакли... Единственное, что я не умела, так это давать интервью. (Улыбается.) Помню свое первое интервью. Я боялась открыть рот. Может, мне казалось, что я недостаточно умна, или что покажусь глупой, или ляпну что-то не то. Мне протянули микрофон и спросили: «Теона, это ваша первая главная роль, расскажите, пожалуйста, о вашей героине». И всё! У меня сердце скачет ото лба в пятки и обратно, меня трясет внутри, и я не знаю, что сказать: «Ну, моя героиня…» Когда ты поступаешь в театральный институт и занимаешься этим делом профессионально, ты уже знаешь, что рассказывать про свою героиню. А когда ты с улицы пришел на кастинг — не знаешь, что сказать.

А на сцену выходить вы не боялись?

Эта нервозность до сих пор есть. Но ведь если у тебя дрожит здесь, внутри, это хорошо, потому что ты живой. Я не стесняюсь выходить на сцену в рамках спектакля, но концерты мне очень сложно даются, в плане внутреннего состояния. Зритель, конечно, этого не заметит, потому что я умею держать себя в руках, но мое внутреннее состояние — это ужас. Меня однажды попытались втянуть в попсу, но вскоре мне это стало вообще неинтересно. Моя территория — театр.

Но вы ведь и с Тимати пели.

У меня тогда не было денег, надо было как-то жить, и я согласилась. Тимати увидел меня на церемонии MTV, где мы с Лёшей Воробьёвым исполняли песню дуэтом, и предложил мне работать вместе. Когда я пришла на репетицию, оказалось, что меня пригласили в качестве бэк-вокалистки. А у меня тогда уже «Золотая маска» была и другие театральные премии... Но тем не менее я согласилась. Это был интересный опыт: мы летали на гастроли, где-то выступали. Всё это длилось примерно год. А потом от всего этого я сбежала на четыре года в Лос-Анджелес, отдыхать от нашего шоу-бизнеса и учиться актерскому мастерству. Америка была моей детской мечтой. Когда я заканчивала школу, то говорила педагогам: «Я после школы еду в Америку, а там нужен аттестат отличника, поэтому если вы не поставите мне пятерку, то меня не возьмут в институт».

И все учителя так просто поставили вам пятерки?

Конечно. У меня реально аттестат отличницы, с одной четверкой. И то потому, что учитель геометрии сказал: «А вдруг ты не поедешь в Америку, останешься в России, и тебя с этим аттестатом отличницы замучают в институте, потому что будут проверять твои знания?» (Смеется.) В Америке я поступила в театральную школу Ли Страсберга, работала...

Теона, если там всё было так хорошо, почему тогда вы вернулись в Россию?

Возвращаемся к мистике. Компания Disney пригласила меня в Россию озвучивать роль в мультфильме «Покахонтас». В студии, где мы записывались, я познакомилась с Никитой и влюбилась в него... Это была любовь с первого взгляда. Сумасшедшая любовь навсегда. Я вернулась обратно в Америку, но было понятно, что мы с Никитой уже не сможем жить друг без друга. Как раз в это время мне позвонил режиссер Дмитрий Белов и предложил участие в его новой постановке, спектакле «Времена не выбирают». Мы поговорили по Skype, и меня утвердили.

Наверное, это были самые необычные пробы в вашей жизни.

Да. (Улыбается.) Я не читала никаких монологов, мы просто общались. Но самое интересное было уже в самолете, когда я открыла либретто и прочитала сюжет: главная героиня Дженнифер, американская звезда, приезжает в Россию, знакомится с русским пианистом и влюбляется в него. А Никита — пианист! Он до пятнадцати лет серьезно занимался музыкой и даже давал двухчасовые концерты. Получается, что я тоже приехала из Америки, познакомилась с русским пианистом и влюбилась в него. Но что самое смешное, в процессе спектакля моя героиня выходит замуж за человека, которого зовут точно так же, как и моего бывшего мужа. Это было невероятно.

Теона, чем вы сейчас живете?

Я много работаю, играю в театре, снимаюсь в сериале «Последний янычар» для канала «Россия 1». Также есть идея совместно с несколькими безумно талантливыми и сумасшедшими людьми поставить спектакль. Я уверена, мы всё сможем! Искусство спасает. Помогает жить. А если мое искусство помогает жить еще кому-то, то я живу не зря.