«Смертельные иллюзии»: шоу с разоблачением

АНДРЕЙ БУРКОВСКИЙ

В интервью, которое вы дали нашему главному редактору…

Это давно было? 

В прошлом году. 

А! Просто Вадик для меня уже как родной человек, и наш разговор назвать интервью мне... сложно. (Улыбается.)

Так вот в том разговоре вы в том числе обсуждали вашу любовь к цвету и яркой одежде. А «Смертельные иллюзии», наоборот, очень костюмная история…

(Смеется.) Подождите! Давайте все-таки разделять жизнь человека и жизнь персонажа. Я всегда говорю, что для меня самый главный критерий при выборе роли — это ее непохожесть на другие мои работы. 

И в чем непохожесть вашей роли в «Смертельных иллюзиях»?

Мне очень понравилось, что это такое онлайн-представление. Действие длится ровно столько, сколько идет фильм. Полтора часа экранного времени минута в минуту, а не дни, месяцы и годы. Кроме того, там есть шоу, когда нужно вести себя определенным образом и скрывать от зрителя эмоции, и есть параллельное действие, которое разворачивается за кулисами. Это мне было интересно. 

То есть на сцене вы держите покер-фейс, а за кулисами даете волю эмоциям, так?

В том числе. Но это вы упростили. (Улыбается.) В плане игры меня зацепило то, как эти братья-иллюзионисты умудряются вести расследование и спасать человека за сценой и тут же выходить и делать номера, продолжая друг другу подавать сигналы.

Получается такая многослойная история, как в «Игроках» Гоголя?

Типа того. И третий момент, который был интересен, — то, что это реально шоу. То есть все трюки (их там семь-восемь) были придуманы, подготовлены и сделаны мастерами специально для фильма. В качестве консультантов пригласили братьев Сафроновых, которые нам объясняли, как всё это делается. Нам и режиссеру Олегу Асадулину реально было важно, раскрывая фокус (это было нужно по сюжету), раскрыть его не до конца. Потому что когда ты понимаешь, в чем фокус, он становится неинтересным. А это ведь чудо! Вот ты стоишь на сцене, всё происходит в метре от тебя, а ты не понимаешь как! И весь этот реквизит, все ящики стеклянные — всё было настоящее. По-настоящему лился бетон, по-настоящему горел человек... 

Тут даже не хочешь — увлечешься.

Конечно!  А Даня, он занимается фокусами уже лет десять, и некоторые вещи, например фокус с летающей картой, он делал сам в режиме реального времени. У артистов, которые вместе с ним находились на площадке, был шок: как это? Ты стоишь рядом с артистом и видишь, что к карте ничего не привязано, никаких веревочек, а она летает! Некоторые говорили: «А что происходит вообще?» (Смеется.)

А вы в годы студенчества фокусами не увлекались?

У нас на курсе был парень, который увлекался, а я учился жонглировать. Хотя в фильме я некоторые вещи делаю. Немного, но этого достаточно. 

Раз уж мы заговорили об искусстве иллюзиониста, то что интереснее лично вам — наблюдать или делать фокусы самому?

Мне было интересно почувствовать себя в этой шкуре, грубо говоря. Я же не собираюсь быть иллюзионистом, да?

То есть заставить парить карту не захотелось?

Захотелось сыграть это в кино. Слава богу, с нами был Сергей Сафронов. Он даже играл небольшую роль — человека, который отвечает за техническую сторону номеров. Он объяснял, советовал, говорил: «Андрей, не надо так делать».

Как не надо делать, Андрей?

Есть разные нюансы. Например, отбивка после фокуса. Сделал фокус и — тадам! Так не нужно. Нужно быть расслабленным, как будто это... между делом.

Сразу вспомнился цирк, барабанный бой и коротенький человек во фраке, который одной рукой держит за уши кролика, а другой — цилиндр.

«Смертельные иллюзии» как раз о борьбе с нафталином. На протяжении всего действия герои фильма говорят: «Мы должны были сделать это фокус вот так, а делаем вот так». И при этом раскрывают секреты. 

Вы с Данилой Якушевым и Павлом Чинарёвым практически ровесники. Как распределяли, кто какого брата будет играть?

Это даже не обсуждалось. Сразу было понятно. Герой Дани основательный, Даня — он такой и есть. Настоящий фокусник. Чинарёв — молодой, дерзкий, борется за лидерство. 

А какой брат вы?

Тут сложно. Вы поймите, это жанр, когда нужно... двигать историю вперед. Это главное.И мне кажется, у нас получилось. 

На премьеру пойдете с детьми?

Посмотрим. Из-за пандемии сейчас всё так неопределенно. Главное, чтобы люди не боялись идти в кино. Вот что хочется сказать: «Люди, не бойтесь! В «Смертельных иллюзиях» никто не умрет. (Смеется.) Идите в кино. Радуйтесь. Наслаждайтесь. Жизнь не остановилась. Живите!»

ПАВЕЛ ЧИНАРЁВ

Паша, что для вас главное в этой истории?

Есть такое понятие «фильм о семейных ценностях», и мне кажется, это основная концепция нашего фильма. Он как раз про то, что конкуренция уходит на второй план, когда наши герои, братья, сталкиваются с реальной опасностью. Говорят же: «Нам нечего делить, мы команда». А они больше чем команда. Они семья. 

Вы создаете впечатление искреннего, честного человека. Как с таким честным лицом обманывать людей, чем, по сути, занимаются иллюзионисты?

Никак. Как человек, я очень бесхитростный. Когда со мной разговариваешь, сразу понятно, что со мной происходит, какое у меня настроение, что за окном... 

Сейчас, мне кажется, вы немного взвинчены…

Просто я сейчас занят подготовкой нового проекта и сегодня в шесть утра уже был в Нахабино.

Ого! Но о будущем потом. Давайте немного отмотаем в прошлое. Как вы попали в «Смертельные иллюзии»?

Это не первое мое сотрудничество с режиссером Олегом Асадулиным и с продюсером Георгием Малковым. Для меня это возвращение в команду, которая делала фильм «Маршрут построен». Но мы же все не стоим на месте. Все развиваемся. И я уже совсем взрослый мальчик. Мне уже не 27, а 35. Это большая разница. Мне было просто интересно снова оказаться в этой компании, пройти этот путь и почувствовать рядом плечо и то, как оно изменилось. 

И как?

Посмотрим. Я же сам еще кино не видел. 

Могу рассказать сюжет — я видела.

(Смеется.) Сюжет я знаю. Дело не в этом. Может, я играю хуже, чем пять лет назад, а все остальные молодцы. Не знаю. И потом в этот раз мы снимали развлекательное кино, и мне кажется, нами сделано всё для того, чтобы человек, который придет на этот фильм, отдохнул. Главное, он должен понимать, на что идет. Все-таки тематика фильма очень плотно соприкасается с развлекательным контентом. Искусство иллюзии, оно визуальное, зрелищное, чем-то сродни спектаклю в театре. И в этом есть определенная сложность. Часто бывает, что спектакль на театральной сцене смотрится блестяще, но, если снять его на видео, он станет бедным, неинтересным, плоским.

Он просто не приспособлен для этого.

Согласен. И мое самое большое опасение, что нашим видеорядом мы немножко убьем зрелищность искусства иллюзии. Но, надеюсь, этого не произойдет. 

Паша, кто в фильме выполнял трюки?

Я-то всегда рвусь в бой, но там был момент, когда у моего персонажа горело полтуловища. В таких случаях артистов вроде меня нужно останавливать и не давать им делать всё самим. И это правильно. Иначе получится: «Паша, можешь?»  — «Могу». Пошел и случайно сгорел на работе. (Смеется.) 

И с кем бы я сейчас говорила? С пол-Пашей?

С Пашей-барбекю. (Смеется.)

Вы вообще за экстрим?

Что вы сейчас имеете в виду? Я, например, всю жизнь катаюсь на сноуборде, в вейк-серфе делаю какие-то трюки. Но я не любитель острых ощущений. Ненавижу американские горки. Не люблю, когда мне страшно в ситуациях, где что-то зависит не от меня. Все вокруг: «Ой, классно, страшно!» Мне это непонятно. Люди, вам что, нравится бояться? Мне — нет. 

А в самолете как? Те, кто всё держит на контроле, они обычно самолетов побаиваются. 

Не знаю почему, но я вообще не боюсь летать в самолете. Это единственный аттракцион, к которому я отношусь положительно. Более того, каждый раз, когда я лечу в самолете — я не люблю поезда, вокзалы...

…пахнет там еще не очень…

Пахнет там, кстати, романтично. У меня папа железнодорожник. 

Детством пахнет?

Да-да-да. (Мечтательно.) Но когда я сажусь в кресло самолета, я никогда не забываю о том, что помимо того, что тебя сейчас транспортируют из одного места в другое, ты бонусом получаешь этот аттракцион. Ты летишь на высоте нескольких тысяч метров, сидишь в кресле, пристегнутый какой-то веревочкой, и... это же трюк!

Что-то мне подсказывает, что в самолете вы не спите, так?

Я текст учу или музыкой занимаюсь.

Точно, вы же еще и диджей. Это самореализация или просто не любите делать одно и то же? Смогли бы работать в телесериале на десять сезонов?

Ну есть такие артисты, которые, создав один образ, успокоились и считают, что у них всё замечательно. Мои мастера говорили мне, что, как только артист становится успокоенным, это конец. С другой стороны, есть позиция «Я не буду играть эту роль, потому что я ее уже играл». А почему тебе кажется. что у тебя получилось? И почему ты думаешь, что ты сейчас такой же, как тогда? Это не моя позиция. Я всегда подхожу к себе даже предвзято. Всегда немножко чувствую, что налажал. Даже если все говорят, что всё неплохо, всё ничего, всё туда, я... не верю и считаю, что работа над ошибками всегда имеет место быть. Ты человек. В сотку, да, можешь попасть, но в тысячу — никак. Ну не бывает такого.
А к этому нужно стремиться. 

Паша, всем «братьям» задаю этот вопрос, как шло распределение? Почему вы младший?

Мне повезло. По-моему, лучше в 35 выглядеть на 25, чем в 25 на 45. (Смеется.) Это я безотносительно моих партнеров, но матереть и стареть я точно не планирую. 

Не боитесь, что при дележе наследства вам достанется кот?

Знаете, есть такой анекдот. Умирая, отец поделил наследство между тремя братьями. Зашибись, подумал четвертый! (Смеется.) 

ДАНИЛА ЯКУШЕВ

Данила, смотрела ваш инстаграм, и есть ощущение, что для среднестатистического человека вы умеете слишком много.

Да я сам от этого мучаюсь. Потому что я хочу охватить всё, а в сутках всего 24 часа. Я хватаюсь за это, бросаю недоделанным то, се, пятое, десятое... Например, в пандемию, когда я переехал на дачу, я сделал мастерскую, завел инстаграм-аккаунт и начал выкладывать туда свои столярные поделки. Мы даже продали несколько столов. Но я быстро остываю. Всегда хочется чего-то большего. А теперь пошла работа в кино, и я опять хочу вернуться к столярничеству. (Смеется.)

Назовите топ-3 своих талантов. Актерство, столярное дело…

Фокусы. Когда я попал в проект «Смертельные иллюзии», исполнилось десять лет моему хобби. Я начал в 2009-м. 

Помните год? Откуда такая точность?

Просто с каждой девушкой у меня проявлялись разные способности, и я помню ту, с которой был, когда начал заниматься фокусами. (Улыбается.) Сначала я хотел научиться обращаться с картами и красиво, как крупье, их раскладывать. Естественно, у меня всё начало падать. Я набрал в YouTube «карты», увидел там словосочетание «карточные фокусы» и подумал, что этому будет научиться проще. Изучил один фокус, второй, третий. Стал показывать друзьям. Они говорят: «Да мы знаем, в школе делали». А когда я начал делать трюки посерьезнее, стали просить: «А покажи! Покажи Наташке, Маринке». Потом это уже перешло в левитацию, во всякие сложные трюки с манипуляциями. 

За деньги выступали?

Никогда. Но в компаниях это очень популярно. Когда закончились темы для обсуждения, и ты выходишь и делаешь трюк с летающими в воздухе картами или кольцами или... Есть у меня несколько трюков, которые точно не видели те, кто не в теме.

На девушек впечатление производите?

Ну нет, это нечестный прием. Но если бы я был девушкой, то парень, который умеет показывать то, что показываю я, был бы в приоритете. (Смеется.) Как раньше, знаете, на гитаре играли. 

То есть все-таки да. Но ведь фокусы — это обман.

Это манипуляция, но не обман. А то, знаете, есть такое клише — «Фокусник! Обманщик! Кошельки свои проверьте!». Зачем? Он же не мошенник. Просто человек дарит эмоции. В основном положительные.

В кино интрига начинается с того, что братья Романовы разоблачают своих коллег, показывая зрителям механизм их фокусов. Вы рассказываете кому-нибудь секрет своих?

Никогда. Есть такая теория, что, если рассказать кому-то, кто не будет показывать фокус дальше, как он делается, фокус умрет. Но когда я вижу, что человек готов тренироваться, я его обучаю. И действительно есть пара-тройка людей, которым я продал фокус.

В смысле «продал»?

Я же его тоже покупал. В Нью-Йорке есть три парня, которые придумывают фокусы, записывают на DVD и продают их по миру. В 2009 году я целый месяц ждал этот диск из Америки. 

Когда вас позвали в проект, знали, что вы фокусник?

Нет. Мы встретились с Олегом (Олег Асадулин — режиссер проекта. — Прим. OK!) в ресторане, я сказал, что это тема, которой я горю уже десять лет, поднял карту в воздух, и меня взяли даже без проб. Практически все трюки в фильме я делал без дублера. Мои способности очень помогли. Этот проект мне дорог тем, что раньше о них знали только какие-то девчонки или локальные компании, а теперь их увидит вся страна. (Смеется.)

До этого вы были знакомы с братьями Сафроновыми?

Я очень хотел, но не знал, как это сделать. Следил за их успехами с юности — они же чуть постарше, чем мы. Сафроновы — они молодцы. Самые известные, самые популярные наши иллюзионисты. Когда мы познакомились на площадке с Сергеем, он был рад, что я тоже увлекаюсь этой темой, и иногда, когда я что-то показывал, подмигивал мне. Типа только мы двое понимаем, как это делается. 

А правда, что есть такое братство иллюзионистов, которое не разрешает разглашать профессиональные тайны?

Может, есть какое-то свое сообщество, свои законы. Но мне кажется, там добрее всё, чем у актеров. Актеры могут завидовать друг другу или критиковать, с ними сложно дружить, девушке сложно с парнем-актером, а фокусники друг за друга радеют, как мне кажется. Есть слет фокусников, на котором они показывают свои находки. Я на таком был. И один девяностолетний фокусник показал мне свой фокус. Я теперь его тоже показываю. 

Если вы в душе не актер, что держит в профессии?

Я люблю рассказывать с экрана истории и делать это, проживая чужую жизнь. Это же ни в какой другой профессии невозможно. В «Смертельных иллюзиях» я офигевал от того, как это придумано и сделано. И при этом ощущение того, что это ты лучший фокусник России, ты всё это придумал и тянешь этот паровоз, несмотря на разногласия в семье. Трудно ведь найти на сто процентов любящих друг друга братьев или сестер, всегда есть какая-то подоплека. 

Данила, вы ровесник Паши Чинарёва. Андрей Бурковский старше вас на два года. Как думаете, почему на роль старшего брата взяли вас?

Просто у меня была борода. (Смеется.)

Специально отращивали?

Да нет, я уже девять лет с ней и в ближайшее время планирую расстаться и помолодеть лет на десять. Я отыграл с бородой четыре больших проекта и теперь хочу немного освежиться и поиграть врачей, полицейских, адвокатов, чтобы отойти от лесников, викингов и магов. 

Фото: Иван Пономаренко. Стиль: Игорь Ерин. Груминг: Катя Ушкалова