Никита Ефремов: «Если я что-то выбрал, значит, я выбрал и последствия этого»

Никита, до премьеры остались считаные дни. Как ваш настрой?

Совсем недавно у меня была премьера спектакля «Собрание сочинений» в Театре Современник, и вот сейчас сразу же, практически без перерыва, премьера «Бесов» Константина Юрьевича. Мне нужно распределить очень много технических моментов, связанных с текстом, с какими-то еще вещами в роли и сохранить себя в ресурсе, не перегореть. Моя основная задача сейчас — бережно и очень ответственно относиться к себе и к тому, что я делаю.

Что помогает сохранять этот внутренний ресурс?

Быть внимательным по отношению к себе, слушать свое тело, свои эмоции, свой разум, понимать, чего они сейчас хотят. Не впрыгивать в какие-то вещи, может быть, слишком резко, где-то давать себе отдохнуть, а где-то, наоборот, поднажать.

Вы всегда так разумно и внимательно подходили к этому вопросу или были ситуации, которые помогли осознать, что нужно беречь себя?

Во-первых, я не молодею. (Улыбается.) И хотя 32 года — это, в общем-то, не так много, но по сравнению с 20 годами разница всё равно чувствуется. Поэтому надо учиться заботиться о себе. Да, конечно, были моменты, когда я перегорал. Теперь просто надоело. Хочется быть бережным по отношению как к себе самому, так и к другим — к партнерам, к делу. Грамотно тратить свою энергию, понимать, что ее у меня не такое огромное количество, как я себе представляю или как бы мне хотелось.

Приходилось когда-нибудь отказываться от желаемой роли из-за недостатка ресурса?

Так сразу в памяти подобных случаев не всплывает... Сейчас я стараюсь сразу закладывать необходимые мне на отдых отрезки времени в своем графике, заранее всё это оговариваю. В каких-то крайних случаях, если прям очень необходимо или очень хочется, то я, возможно, пойду на это. Но только в крайнем случае.

В «Бесах» вы играете Петра Верховенского. Каков ваш персонаж в прочтении Богомолова?

Мы стараемся уходить от штампованного восприятия романа, классического, как это сейчас называется, его прочтения, чтобы посмотреть, что на самом деле там происходит и как это созвучно с настоящим временем. Верховенский — человек, у которого в голове канцелярия, таких людей много и сейчас. У него и фамилия говорящая — какой-то такой верховный жрец. Не сам Иисус, носитель веры, а жрец, который эту религию придумывает, оборачивает в свою пользу. Менеджер, так скажем. Вас, конечно, сейчас может смутить это слово, но у всего есть свой менеджер. Даже у церкви есть свои бухгалтеры и менеджеры, которые отвечают за восприятие массой того, что они несут. Собственно, Верховенский — как раз такой человек. Конечно, во главе всего есть его какие-то личные мотивы, страхи, истории из детства: откуда он, почему он, зачем он, какая у него задача, с чем он на самом деле борется. Но это такие внутренние вещи, которые лучше обсуждать уже после просмотра спектакля.

А чего вообще ждать зрителю от этой постановки, к чему готовиться?

Я предлагаю вообще ничего не ждать — это всё очень осложняет. На любой спектакль лучше приходить с «чистой головой», потому что твое ожидание чего-либо мешает воспринимать видение автора. Изначально есть автор и его идея, потом есть актеры — некие медиаторы, которые транслируют эту идею, и есть зрители. Основная задача — донести ее с помощью режиссера от автора к зрителю. То, как режиссер это прочитает, — вот это уже интересно.

Вашим первым совместным проектом с Богомоловым стали съемки сериала «Хороший человек». Какие впечатления от работы с одним и тем же режиссером на сцене и съемочной площадке?

Константин Юрьевич сам говорит о том, что он еще только изучает кинопространство, на данный момент театр для него — более живая и интересная структура, насколько я могу это наблюдать. У меня с ним никаких сложностей не возникало. Благодаря его разбору и объяснениям становится очень понятно и осязаемо то, что он хочет видеть в итоге. Да, конечно, это нужно еще будет до зрителя донести, но внутреннее направление я прекрасно понимаю.
 

Ваш персонаж в «Хорошем человеке», прямо скажем, на редкость сложный и неприятный, Верховенский — тоже не из положительных. Когда одна за другой случаются такие тяжелые отрицательные роли, как справляетесь?

Я просто спокойно делаю свою работу — и всё. У меня нет никаких экзальтаций на эту тему. Тем более когда и в театре, и в кино работает такая команда профессионалов! Всё происходит без какого-то внутреннего надрыва, традиционного «надо вжиться в роль и пострадать». Поэтому для меня это действительно приятное и интересное исследование. Я верю в то, что набор тех чувств, которые мы исследуем, у всех людей очень схож. Так или иначе все люди испытывают счастье и радость — если им, конечно, повезло и в их жизни это есть. В также те чувства, которые почему-то принято называть негативными, — злость, ненависть и прочее. У меня, например, очень долго был момент (может быть, откуда-то из детства это пошло), когда я считал, что если я злюсь, то я плохой. Я как бы запрещал себе злиться и очень сопротивлялся подобным состояниям. Естественно, речь не идет о том, чтобы эти чувства переходили в действия, чтобы не наносить ущерба другим и себе. Но тем не менее отрицать, что эти эмоции периодически возникают, мне не хотелось бы. Я такие негативные чувства проживаю, ведь это тоже энергия. Вообще мир — это всё какая-то энергия, мысли в том числе. Мне очень интересно ее изучать, смотреть, какие у меня блоки, сопротивления. Ведь именно сопротивление какой-то внутренней злости и рождает еще большее напряжение. Наверное, поэтому эти отрицательные энергии и хочется изучать — чтобы не стать их заложником, а просто с ними знакомиться. И профессия актера, думаю, мне в этом помогает.

Вы производите впечатление человека мыслящего, рефлексирующего, склонного к самоанализу. Это видно и из вашего инстаграма: во многих своих постах вы достаточно откровенно делитесь с подписчиками размышлениями на волнующие многих темы…

Я очень хорошо осознаю, что инстаграм — это публичная зона, и всё, что я выношу сюда, не является в полной мере моим сокровенным, как может показаться на первый взгляд. Если у меня внутри появляется готовность что-то открыть, то я делюсь этим в рамках доступных мне границ. Если делюсь какими-то своими внутренними вещами, то, значит, они уже не кажутся мне какими-то личными и сокровенными. Я прекрасно понимаю, что мне необходимо уметь сохранять какой-то свой внутренний круг, и всё это очень дозирую.

По крайней мере очевидна ваша тяга к изучению психологии — даже тренинги соответствующие посещаете. Часто практикуете подобное?

Когда мне хочется — практикую, когда не хочется, соответственно, нет. Был опыт, посещал несколько тренингов, тут всё зависит только от желания.
 

Маша (Мария Ивакова. — Прим. OK!) составляет вам компанию?

Если у нас совпадают интересы, какая-то тема, то может составить. Если нет, то она занимается чем-то своим, а я своим. Это же классно, когда каждый свободен в своем выборе и делает то, что он хочет. Мы, конечно, обмениваемся потом впечатлениями. У нас, например, часто происходят разговоры о внутренней сущности человека… Ну это, в общем-то, такой основной вопрос: кто я? И он меня очень интересует.

Кстати, вы как-то сказали, что именно Маша — ваш самый строгий и честный критик.

Если я спрашиваю ее мнение о чем-либо, то она может себе позволить всё прямо, честно и открыто сказать.

И вы к ней прислушиваетесь?

Если захочу, то прислушаюсь, если не захочу, то нет.

Очень стабильная и уверенная позиция по жизни.

Ну это же круто! Я вообще считаю, что это путь к балансу — делать то, что действительно хочется. Не так, конечно, «что хочу, то и ворочу, и пошли все куда подальше». Но если научиться себя слушать, то можно очень много интересного услышать от себя самого. Я в это верю.

Приходится порой все-таки перешагивать через свои желания и принципы?

Если я что-то беру, то это ведь мой выбор. У нас была однажды дискуссия с подписчиками в инстаграме на эту тему, мне тогда писали: что значит — делаю, что хочу? А вот когда есть дети? Как же с ними делать только то, хочется? Я говорю, ну вы же в свое время сами их хотели и сделали этот выбор, это просто ваша ответственность. (Улыбается.) Также и у меня есть ответственность за то, что я хочу. Если я что-то выбрал, значит, я выбрал и последствия этого. Если я выбрал какое-то свое «хочу», это значит, что я автоматически согласен со всеми последствиями, которое оно за собой несет.

А критику в целом спокойно воспринимаете или болезненно?

Всё зависит от моего состояния: могу очень болезненно воспринять, могу спокойно. Если я в каком-то нересурсном состоянии, то мне вообще жить болезненно, не то что критику воспринимать. (Смеется.) И наоборот, если я нахожусь в согласии с миром и с самим собой, то всё хорошо.

Стиль: Владислава Потрясова. Фото: Лена Медведева