Чили глазами певицы Нины Шацкой

Итак, Сантьяго.

Едва переступив порог гостиничного номера , я испытала первое чилийское потрясение. В огромном, во всю стену, окне сверкали белоснежными пиками горы из моих контурных карт — Кордильеры! Очень хотелось удивляться, о чем я и поведала Константину — бывшему соотечественнику, а ныне чилийцу, знатоку южноамериканской культуры и природы. Мы решили отправиться в путь незамедлительно, несмотря на мой долгий перелет и восьмичасовую разницу во времени.

Сначала — в Сан-Антонио, на рыбный базар.У пирса десятки рыбачьих лодок выгружают улов. Рыбу и кальмаров разделывают прямо под открытым небом, вся требуха достается, крутящимся повсюду, морским котикам и пеликанам. В камнях, у кромки воды, пофыркивая и почесываясь пыльными ластами, лежат старые и больные животные: этот базар их единственная возможность найти себе корм. А рядом, переливаясь жирными боками, дурачится и резвится молодняк. Очень интересно кормить пеликанов! Их тяжеловесная эскадрилья то взлетает, то приземляется, причем, пеликаны совсем не грациозные. Парят на огромных крыльях, и вдруг стремительно пикируют, а некоторые, обустроившись на крыше базара, свешивают с нее свои длинные клювы с бестолковыми глазами, и норовят выхватить добычу прямо из рук растерявшихся туристов.

К полудню, по невзрачной узкой дороге, попетляв немного среди маленьких домиков, мы выбрались к океанскому пляжу, к шумному накату изумрудных, изумительной красоты, волн. Пляж, окруженный валунами и всевозможными кактусами, украшали яркие клумбы, а среди них, сверкая стеклянными стенами, сиял самый знаменитый местный ресторанчик! Знаменит он не только замечательной кухней, состоящей в основном из морепродуктов, но и тем, что слыл излюбленным местом поэта Пабло Неруды и его друзей — Фиделя Кастро и Че Гевары. Одно из главных правил настоящих путешественников гласит: лучшая национальная кухня не там, где кормят туристов, а там, где едят аборигены. И в этом мы смогли убедиться еще раз, отведав местное фирменное блюдо — «пастель из крабов».

На следующий день, ранним утром, самолет унес меня из Сантьяго в столицу региона Араукания — Темуко, один из самых популярных чилийских курортов, край холмов, вулканов и озер. Я направлялась в городок Пукон, расположившийся у подножия вулкана Вилларика на берегу одноименного озера. В аэропорту, меня встречал гид – Патрик, представившись, он первым делом сообщил, что, к его неописуемом восторгу, наконец-то, закончился многодневный ливень, едва не перешедший в потоп. Удача сопутствовала мне! Кстати, надо отдать должное чилийским гидам: каждый из них рассказывает о культуре, природе и обычаях родного края с неподдельной любовью и детским восторгом, вызывая искренний интерес. Дорога от Темуко до Пукона заняла около полутора часов; временами, трасса утопала в глубоких лужах, больше похожих на озера. На поросших молодой травой обочинах, валялись смытые бурными потоками деревья, а на фоне яркого синего неба, причудливыми рядами, возвышались знаменитые чилийские араукарии, помахивая вечнозелеными лапами.

Неожиданно, из-за их макушек, вырос внушительных размеров снежный холм, окутанный кудряшками дыма: вот он — действующий вулкан! Мне захотелось подняться к его вершине. Оказалось, что это не очень трудно — ежегодно тысячи туристов заглядывают в кратер. Но, о подъеме на Вилларику чуть позже. Испокон веков, территорию Араукании заселяли племена индейцев-мапуче («люди земли»), их основным занятием было разведение лам и изготовление ковров и одежды из шерсти. Традиционное ремесло не затерялось во времени: туристов повсюду ожидают магазинчики, где продают варежки, смешные вислоухие шапки, замысловато вывязанные свитера, уютные пончо.

ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВИЛЛАРИКУ

«Итак, ранней весной препятствием для покорения вулкана может служить низкая облачность и сильный ветер, приводящий к обледенению», — инструктировал гид, одновременно подбирая многочисленное снаряжение. Мне предстояло подняться на высоту 2800 метров и заглянуть в кратер. На рассвете, в компании инструкторов, подхватив неподъемный рюкзак, я усаживалась на подъемник, ведущий к началу пешеходного маршрута. С высоты открывались горнолыжные трассы Вилларики, пользующиеся среди чилийцев, большой популярностью: в сезон найти свободный номер в близлежащих отелях практически невозможно. Однако, ранним будничным утром, склоны гор выглядели девственно чистыми! Я получила урок пользования альпенштоком, и мы начали подъем.

Ступая след в след, мы двигались по, все более крутому, склону. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее подтаивал снег, покрываясь настом. Вскоре, нам пришлось надеть на ботинки специальные стальные шипы. Но, дойдя до двухтысячеметровой отметки, мы вынуждены были прервать восхождение, из-за обледенения. К счастью, грустила я недолго, поскольку обратная дорога оказалась веселым аттракционом. Усевшись на специально припасенную подстилку, со смехом и визгом, понеслась с горы к ее подножию, подпрыгивая на кочках и ухабах!..

Оставшееся время, проведенное в окрестностях Вилларики, подарило множество неведомых ранее удовольствий. Я впервые села в седло и, несмотря на то, что каталась на маленькой чилийской лошадке, по характеру напоминающей добрую большую собаку, была счастлива. Верхом, в сопровождении настоящего индейца-мапуче, я любовалась дивными пейзажами, в предгорье дымящегося вулкана, наблюдала за ламами, страусами и стаями упитанных, ярко-зеленых, попугаев, шумно перелетавших из рощи в рощу. А еще, я принимала ванны в дивных термальных источниках под открытым небом, научилась ткать индейские коврики и, останься у меня время, обязательно бы порыбачила на рассвете.

ОСТРОВ ПАСХИ

Время отведенное на путешествие по Чили, стремительно убывало, рассеивая стереотипы о несчастных, замученных Пиночетом чилийцах. С каждым днем все больше и больше хотелось задержаться в этой потрясающе красивой, и удивительно многообразной, стране. Кроме того, меня манил и не давал покоя чилийский остров Пасхи. Он считается самым удаленным от континента населенным островом в мире. На географических картах, остров выглядит едва заметной точкой, между Французской Полинезией и Южной Америкой. Своим необычным именем остров обязан голландцу Якобу Роггевену, открывшему его в пасхальное воскресенье 1722 года.

Итак, преодолев сомнения, я поменяла планы и отправилась с континента на остров Пасхи... Шесть часов полёта и в иллюминаторе появился, затерявшийся в тихо-океанских просторах, клочок суши. От мысли, что, на многие мили вокруг, это единственный кусочек обитаемой земли, похолодело под ложечкой... А тем временем, летчик, сделав лихой вираж, посадил самолет у самого подножия вулканических гор, на окраине столицы острова и его единственного города Ханга-Роа.

Местный гид, с непроизносимым и не поддающимся запоминанию именем, поразил оригинальностью имиджа: дополнением к его кожаным штанам и высоким ковбойским сапогам служила кокетливая дамская шляпка из соломки. С невозмутимым видом, он поведал о том, что мужское население острова не гнушается заработков интимного свойства и, с удовольствием, развлекает путешествующих в одиночестве дам. А, удививший меня головной убор, всего лишь напоминание о последней романтической истории… Также, он рассказал о четырех своих чадах, проживающих с мамами на разных континентах, и о том, что вскоре намеревается перебраться в Канаду, к одной из новых подруг.

Но главное, от него я узнала, что остров Пасхи (на местном наречии — Рапа-Нуи) покрыт неплодородной вулканической почвой, что живет на нем около 4 тысяч человек и, что первыми рапануйцами были две большие полинезийские семьи, прибывшие сюда на огромных пирогах, в V веке нашей эры. Оказалось, что, отправляясь на поиски новых островов, полинезийцы брали с собой трех животных: свинью, собаку и курицу. До острова Пасхи добралась только курица, ставшая впоследствии, символом благополучия.

До сих пор, существует рапануйская письменность, именно на ней, ведет дневник мой гид, не беспокоясь, что случайный читатель узнает его сокровенные мысли. За разговорами, мы добрались до отеля, смахивающего на запущенный пионерский лагерь. Впоследствии, выяснилось, что и выбор-то невелик! Владельцы отелей, местные жители, не очень обеспокоены комфортом туристов, готовых выложить кругленькую сумму за обветшалое бунгало. Исключение составляет новый отель сети «Эксплора», радующий эксклюзивным дизайном, интенсивной экскурсионной программой, и местом расположения — в пальмовой роще, неподалеку от пляжей, с белым коралловым песком.

Воздух острова влажен и благоухает запахами незнакомых трав. Добравшись до высокого берега, я растянулась на теплой, душистой земле. Передо мной, на сколько хватало глаз, расстилался океан потрясающего, нереально синего, цвета! Океан казался настолько безмятежным, что в голову пришла сумасшедшая мысль о рыбалке. Обсудив детали с гидом, уже через час я сидела в рыбацком баркасе. Как только мы обогнули мыс и вышли в открытую воду, океан проявил коварство. Казавшийся абсолютно спокойным с берега, он шумно дышал, вздымая длинные и мощные валы. К счастью, я не подвержена морской болезни, и ничто не могло помешать мне наслаждаться стихией и диким пейзажем. В лодочке, забыв обо всем на свете, я ощущала себя, затерявшейся во вселенной, пылинкой мироздания. Минут через сорок наша посудина встала на якорь — огромный, предусмотрительно прихваченный с берега, булыжник. Камни также использовались и в роли рыбацких снастей. Наживленную на крючок, рыбью тушку приматывали к камню и бросали за борт — вот и вся нехитрая рыбалка! Буду честной: мой улов состоял из одной, но крупной рыбины, которую я вытащила с большим трудом, вытягивая леску голыми руками.

Разумеется, не ради рыбалки стремятся на остров Пасхи туристы. Влекут их, прежде всего, загадочные моаи — каменные статуи из спрессованного вулканического пепла, в которых, по поверьям рапануйцев, заключена охраняющая, сверхъестественная, сила предков. Моаи, высотой до 20 метров, хаотично разбросаны по всему острову. Но, по картинкам в туристических журналах, более известны, те, что прилежно стоят, выстроившись в линеечку, на прибрежных платформах. Повернувшись затылками к океану, они словно следят за порядком, устремив незрячие глазницы в глубь суши.

В первый же вечер, нежась в потоке просоленного теплого ветра, и любуясь золотистым закатом, я ужинала под пальмами, на тихоокеанском пляже. Улыбчивый рапануец, колдуя у гриля, над ароматной рыбиной, предложил на аперитив местный хит — «писко-сауэр». Крепостью и свойствами, этот напиток не уступает нашему самогону и так же, наповал, сбивает с ног.

Утром, вскарабкиваясь на холм-каменоломню, я изучала хмурые моайские лица: длинноухие, с острыми чертами и выпирающими подбородками, они похожи и непохожи друг на друга. Нестерпимо захотелось прикоснуться к таинственным исполинам, но каждая попытка грозно пресекалась вездесущим гидом. Больше повезло лошадкам, безнаказанно пощипывающим траву рядом с моайскими носами. Забравшись повыше, я обнаружила, высеченные в скале, горизонтально лежащие, незаконченные фигуры. Каким образом они добирались до побережья — неизвестно, по легенде — «шли» сами, но существует и более прозаическая версия. К моменту первых поселений, остров процветал — кишел живностью и был покрыт густыми лесами. Возможно, для передвижения идолов рапануйцы использовали пальмы, перекатывая неподъемные фигуры, при помощи бревен. Но, расточительное потребление леса привело к его исчезновению, в следствии чего, нарушился экологический баланс, появились проблемы с продовольствием и даже добыча крупной рыбы стала невозможна - не из чего было строить лодки. Цивилизация угасала. Для выживания и прекращения междоусобиц понадобился новый культ, который и учредили в XVII веке рапануйские жрецы.

Культ «птичников» — так он стал называться и просуществовал почти два столетия. Главного «птицечеловека» ежегодно выбирали с помощью соревнований. Победитель становился «птицечеловеком года» и получал право распределять островные ресурсы. Новоиспеченному вождю обривали голову, брови, красили лицо в красно-черный цвет, и он переселялся в уединенное жилище, где под присмотром жрецов совершал ритуальные обряды. В чем же заключалось соревнование? Как только в скалах соседнего островка Моту-Нуи появлялись первые птичьи кладки, юноши, представители разных семей, бросались в кипящие между рифов волны. Они плыли добывать яйцо черной крачки, чтобы, вернувшись обратно, вручить его вождю клана. Задание не было бы столь сложным и опасным, если бы не стаи акул и множество мелких островков. Перед заплывом, все жители деревни переселялись в другую, церемониальную деревню Оронго.

Сегодня эта деревня привлекает туристов ничуть не меньше, чем статуи моаи. Деревенька живописно прилепилась, на зеленом боку, уснувшего миллионы лет назад, вулкана Рано-Као. Повсюду, в том числе и в гротах, на поросших мхом, каменных стенах, до сих пор, сохранились петроглифы, изображающие «птицечеловека».

Поднявшись на вершину вулкана, я замерла на краю кратера, пораженная его колоссальным — полуторакилометровым! — диаметром и двухсотметровой глубиной. Там, на дне, поблескивало, обрамленное зарослями тростника, пресноводное озеро. Изучив окрестности, открывающиеся с высоты птичьего полета, я спустилась к деревне. Мне очень хотелось самой увидеть древние рисунки в гроте, у входа в который, с грохотом разбивались океанские волны. По дороге в аэропорт я любовалась лошадками, свободно разгуливающими по острову. Умилившись крошечному, только что народившемуся, жеребенку и погрустив о том, что в этот раз не удалось прокатиться верхом, полетела в Сантьяго, чтобы уже на следующее утро, снова оказаться в полете.

ПАТАГОНИЯ

Среди чилийских гидов существует легенда, что путешествие в южную Патагонию может мистическим образом повлиять на ход судьбы. Кстати, жителям Северного полушария с трудом удается привыкнуть к тому, что чилийский юг холоднее севера. Итак, из Сантьяго до Пуэрто-Аренаса пять часов лету. Пройдя сквозь низкие облака, самолет приземлился в густом тумане — для весенней

Патагонии это не редкость. Встретивший меня гид, с хрестоматийным именем Хулио, рассказал историю о невезучем английском туристе, который дважды посещал Патагонию и оба раза попадал в непогоду, когда потрясающие пейзажи скрыты облаками. Мне предстоял длительный переезд до парка «Торес дель Пайне». Маршрут начинался от кромки Магелланова пролива, за которым вырисовывались очертания Огненной Земли. Названа она так из-за того, что населявшие ее индейцы, для обогрева и приготовления пищи, разжигали великое множество костров, хорошо заметных с материка. За Огненной Землей начиналась Антарктика! «Но с ней я познакомлюсь в следующий раз», — сказала я себе и, помахав на прощанье вынырнувшему у самого берега дельфину, отправилась в другую сторону — на встречу с «Торес дель Пайне».

Наш джип мчался по просторам Патагонии. Под натиском мощнейшего ветра, обычного для этих мест, густые облака превращались в разнокалиберные тучки, отбрасывающие живописные тени, на возвышающиеся вдоль дороги, холмы. Сила ветра в долинах такова, что невозможно открыть сразу две двери машины — они вырываются из рук, норовя оторваться и взлететь, подобно осенним листьям. Миновав маленький городок Пуэрто-Наталес, расположенный на берегу залива Ультима Эсперанса, от пирса которого отправляются кораблики на прогулки к ледникам, мы наконец въехали в парк «Торес дель Пайне» — национальную гордость чилийцев! В ярко-синем небе, распластав трехметровые крылья и высматривая добычу, царственно парили хозяева неба — кондоры. Изящные, нежно-розовые фламинго, пританцовывая на длинных тоненьких ножках, беззаботно бродили в мелководьях лагун. Время замедляло бег, погружая путников в вязкую благостную нирвану. Чем дальше мы продвигались, тем удивительней, безмятежней становились пейзажи. А вскоре, и вовсе показалось, что мгновение застыло, предоставив право, отрешившись от суеты, любоваться главной достопримечательностью — обледенелыми гигантскими башнями из гранита, образовавшимися более 11 миллионов лет назад.

Из-за поворотов, разноцветными блюдцами открывались озера изумрудного, бирюзового и сапфирного цвета, среди них, прогуливались стайки пугливых гуанако и лохматые страусы. Как пояснил гид, секрет необычного цвета воды в том, что в ней велико содержание различных минералов. На следующий день мы отправились в путь до рассвета, чтобы с восходом солнца, оказаться у ледника «Грей Глейзер». И вот, сквозь лесные заросли, появилась полоска утрамбованного влажного песка, а за ней — то, что вызвало у меня детский, неописуемый восторг! В рассветных лучах, обрамленная белоснежными пиками, сияла водная гладь, из которой возвышались льдины — айсберги. Отражаясь от зеркальной поверхности, они создавали причудливые фигуры, поражая голубовато-зеленым цветом. В рассветной тишине слышался едва уловимый звон — падали в воду отколовшиеся маленькие льдинки. Самолет влетел в розово-багровый закат. От красоты и вдохновения на глаза навернулись слезы. Не успев расстаться, я уже начала скучать по ледникам, озерам и ветрам. Так не хотелось улетать!

До новых встреч, Патагония, я непременно вернусь!