Ингеборга Дапкунайте: «Неподвижно сидеть — это не про меня»

Вскоре мы встретились и сразу подружились. С тех пор для меня она просто Инга. Казалось бы, я знаю о ней всё. Или почти всё. Но такая женщина всегда остается загадкой, и это притягивает еще больше.

Недавно, Инга, мы с тобой встречались в Лондоне, на благотворительном вечере фонда «Подари жизнь». Ты только прилетела…

...а сразу после этого вечера улетела дальше.

Вот что приятно, при таком интенсивном графике ты всегда потрясающе выглядишь. Давно хотел спросить: как тебе это удается?

Спасибо, Вадик, за комплимент. Я тебе так скажу. У моего организма есть одно свойство: я моментально засыпаю и могу спать везде, в любом движущемся предмете.

Счастливая!

Например, на съемочной площадке картины Алексея Балабанова «Война» были только табуретки. Горы, два часа от Нальчика. И однажды я сложилась на табуретке и проспала полчаса.

Это говорит о том, что у тебя идеальная нервная система.

Это докторам решать, а не мне.

Сколько тебя знаю, Инга, внешне ты совершенно не меняешься. И фигура у тебя как у юной девушки. Это результат строгой диеты?

Ненавижу вопросы про еду. Но тебе, как другу, скажу. Ем то, что мне нравится. Не люблю соусы, подливы. Кусок рыбы, немного овощей, но без приправ — это мое. Могу сварить макароны. У меня есть друзья, которые говорят, что лучший город на свете — Копенгаген. Почему, спрашиваю. Там самая лучшая еда. Конечно, приятно сходить в мишленовский ресторан, но чтобы лететь в другой город — это точно не про меня.

И не про меня тоже. Ну раз диета здесь ни при чем, значит, во всем «виновата» генетика.

Наверное, это комбинация: мама, папа и я. В школе надо мной смеялись, потому что я была очень худая. В Советском Союзе худых моделей не было. Женщины ценились нормальные.

С хорошими формами, скажем так.

В общем, нормальные. Когда я поступила в Вильнюсе в консерваторию, на актерский факультет, мне было сказано, что у меня незвездная внешность, поэтому мне суждено играть в основном роли мальчиков. Я переживала, так как понимала, что не смогу играть то, что хочу. Еще в драмкружке я была и мальчиком, и роботом, и кошкой. И в Каунасском театре играла Майкла в «Мэри Поппинс». Я, кстати, решила для себя: если до двадцати четырех лет ситуация не изменится, буду менять профессию.

К счастью, всё сложилось в твою пользу.

К тому времени я уже играла Антигону, о которой мечтала, снималась в кино и благополучно забыла о том, что когда-то загадывала. А с тобой сейчас вспомнила.

Мне нравится, Инга, твоя самодостаточность. А как ты относишься к фразе «себя надо любить»?

Это из тех времен, когда я пыталась читать умные книжки типа «Помоги себе», но быстро поняла, что всё это не для меня.

А почему начала читать? Была мотивация? Может, тебя что-то не устраивало в самой себе?

Нет. Просто у моих английских знакомых везде валялись такие книги, и мне стало интересно.

И все-таки — себя надо любить?

Наверное, но меня по-другому воспитывали. «Надо любить себя, надо любить других» — мне никто не говорил таких слов. Родители и бабушки мне никогда не говорили «я тебя люблю» — это считалось плохим тоном, дурным вкусом. У нас любовь и взаимоуважение просто подразумевались, и всё.

Это важно. В свое время ты мне рассказывала,что внутренне близка со своей бабушкой по маминой линии, которая, кстати, дожила до ста лет.

Она дожила до ста трех лет.

Прекрасные гены! Что ты в бабушке ценила больше всего?

Достоинство. Чувство достоинства. Благодаря бабушке я впервые попала в театр. Она заведовала оперной труппой в Вильнюсском театре, и, когда нужен был ребенок на роль сына Чио-Чио-сан, бабушка привела меня. Мне было четыре года.

Как рано, оказывается, определился твой путь… Инга, я видел тебя в разных ситуациях и не помню, чтобы у тебя когда-нибудь был активный макияж.

Ну, если я на сцене, то бывает и яркий, даже очень.

Я не про сцену.

А в жизни, конечно, мне уютнее так.

Когда лицо естественное?

Да. Ну и потом, у меня сегодня выходной.

А как часто ты посещаешь спа-салоны?

Если есть время, то хожу с удовольствием. Но я легко могу променять косметические процедуры на что-то другое. Но вот что я по-настоящему люблю, так это мои тренировки.

Что предпочитаешь — бег, плавание?

Занятия с весом, на тренажерах. Мне достаточно гантелей по пять килограммов. Сколько себя помню, хожу в зал. Как только удается, сразу бегу туда.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

А если ты не в Москве? Такое ведь часто бывает.

Всё равно пытаюсь какие-то физические упражнения делать. Неподвижно сидеть — это не про меня. Недавно снималась с Кеннетом Браной в английском детективе, действие там происходит в Швеции, и я просто влюбилась в Скандинавию. Эстетика этого края оказалась мне очень близка. Мы снимали в шведском городке Юстад, он находится на берегу Балтийского моря. И в паузах между съемками я всё время гуляла.

Ты вообще лягушка-путешественница, у тебя всегда чемоданное настроение. Когда созваниваемся с тобой, постоянно слышу: «сегодня прилетела» или «завтра улетаю». Тебе по душе такой образ жизни, или это привычная колея, с которой очень сложно свернуть?

Признаюсь, мне это нравится. Мы все пытаемся выбрать тот образ жизни, который нас устраивает. И ты, Вадик, если бы хотел, делал бы себе выходные.

В этом ты права. Раз уж мы заговорили про путешествия, не могу не вспомнить нашу с тобой прогулку по летнему Лондону в девяносто седьмом году.

О да!

Ты там жила, я приехал на телевизионную съемку, позвонил тебе экспромтом, и через час мы уже гуляли по берегу Темзы.

Тогда всё было легко и весело. Теперь нам надо встретиться с тобой в Париже.

Почему в Париже?

Я его обожаю. Может, потому, что Париж — первый капиталистический город, куда я попала. Я очень хорошо помню ту поездку. Середина восьмидесятых, я снималась в чудовищном фильме. «Загадочный наследник» называется.

Ничего не слышал о нем.

Конечно, откуда ты будешь его знать. Но чтоб ты понял, отца моего играл Иннокентий Смоктуновский.

Выдающийся актер!

Там снимался также Леонид Броневой. Помню, приехал дяденька-администратор и нашел меня в Каунасе загорающей на крыше рядом со входом в наш театр. Были первые дни весны. Я только первый год работала театре, но уже была вся такая актриса, главные роли играла. И этот администратор говорит мне: «Я привез вам сценарий, вы его можете прочитать, но я думаю, что вы дадите ответ прямо сейчас, поскольку съемки будут в Париже, две недели».

Ты не упала с крыши от внезапности такого предложения?

Не упала, но сразу сказала да. Мне было по барабану, какая там роль, главное — две недели в Париже. У меня родители в то время жили неподалеку, в Женеве.

Они дипломаты?

Да, но я не могла к ним ездить.

Почему?

Потому что меня не отпускали, я была уже взрослая, а отпускали только детей, которые не могут жить без родителей. Перед поездкой в Париж папа передал мне пятьдесят долларов. В Шереметьево я их, конечно, спрятала в лучшее место для контрабандистов — в сапог. Меня провожала мама — она в то время была в Москве, — я шла бледная-бледная, мама думала, что я упаду в обморок от страха из-за этих пятидесяти долларов. Но когда я прошла таможню, я запрыгала и затанцевала, и мама очень переживала, что таможенники подумают, что со мной что-то не в порядке. В Париже нас поселили в гостинице «Ибис», недалеко от Place Pigalle. Я открыла окно, светило солнце, я посмотрела на Монмартр и подумала: «Боже, это самое красивое место и вообще самый счастливый день в моей жизни!» И я пошла пешком до Елисейских Полей — это было единственное место в Париже, которое мы тогда знали. По дороге нашла копеечку, то есть тогда сантим. Подумала: «Раз так, то вообще всё удачно у меня сложится». Дошла до фонтана и бросила сантим в фонтан, чтобы еще раз в Париж вернуться. Не могу тебе сказать, сколько раз потом я бывала в Париже, но та первая поездка не сравнима ни с чем.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

Я тебя отлично понимаю, поскольку сам испытал нечто подобное, когда впервые попал в Париж. Представляешь, я снимал тогда документальный фильм про Вишневскую и Ростроповича... Инга, вот мы сейчас пьем чай в моей квартире, беседуем. Ты в серой майке, серой кофте. Стопроцентный минимализм.

Ты ведь сам такой.

Точно. Минимализм у тебя в крови?

Не знаю. Может быть, это опять наше литовское воспитание: даже если у тебя всего очень много, не надо это показывать и этим хвастаться.

Но здесь еще вопрос вкуса. Я никогда не видел тебя в пестрых нарядах, чтобы цветочки всякие...

Почему? У меня даже есть такая вещь.

Одна?

Да, наверное.

Ты ее носишь?

Может, летом. Вот смотри. У меня есть подруга, с которой у нас был спор. Она говорит: «Как ты можешь ездить с таким некрасивым чемоданом?» А для меня важно, чтобы чемодан был удобный, на четырех колесах, он должен быть легкий. И возвращаясь к одежде, скажу: мне нравится, когда я не тащу с собой в поездку много вещей, поэтому проще, когда цвета сочетаются. Может, мой гардероб покажется скучным, но это издержки бесконечных путешествий.

А какой цвет ты любишь больше всего?

Белый.

Самый маркий.

Самый маркий, но знаешь, мне когда-то кто-то сказал, что кипенно-белый цвет — самый практичный для лета. Почему? Потому что, если ты его чем-то зальешь, это всегда можно пятновыводителем вывести, а если испачкаешь цветную вещь, то эффект будет совсем другим. Видишь, опять моя жуткая литовская практичность. (Улыбается.)

А в детстве хоть были разноцветные наряды?

Конечно. Мама и бабушка шили, тетя вязала. Нас, всех детей, одевали очень красиво. А где-то в шестнадцать лет мы пережили увлечение хиппи. Какие, Вадик, у меня были брюки клеш! Джинсы с лампасами, которые сшила мама. Мы тогда жили на Цейлоне. И к этим джинсам бело-красные босоножки на платформе, подошва под дерево. Представляешь, как ужасно выглядели в этих босоножках мои ноги-палочки! Да еще в красных гольфах. Потом еще я нашла мамину юбку военных времен и надевала ее с майкой и ботинками. Чтобы эта картина была законченной, скажу тебе, что в шестнадцать лет я постриглась почти наголо.

Как хорошо, Инга, что ты вовремя свернула с этого опасного пути! Помню, когда мы с тобой познакомились, ты была в ярко-красном пальто.

Да, я тоже помню.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

Ты жила в Лондоне, а в Москве бывала наездами. Я тогда еще подумал: «Какая нездешняя девушка!» При этом красное пальто было невероятно элегантным. Сейчас можешь себе такие краски позволить?

У меня есть оранжевое пальто. Иногда надеваю его, когда есть настроение. А помнишь золотое платье в спектакле «Жанна»? Это Versace, мне в этом платье очень комфортно. Главное — комбинация вещей, сочетание. Возможно, у меня есть вкус, а может, это интуиция.

Бесспорно, у тебя есть и то и другое. Вот ты упомянула спектакль «Жанна», который играешь в Театре Наций. Роль сложная, здесь есть всё: и драма, и лирика, и жесткий цинизм. Ты играешь свою героиню безупречно.

Спасибо тебе. А все-таки важнее всего любовь. Ее нельзя взять на своих условиях, это не бизнес-отношения. У моей Жанны есть всё, кроме главного, и поэтому она все-таки драматичная фигура. За этот спектакль я благодарна Жене Миронову, который пригласил меня. Мы выпускали спектакль на Малой сцене Театра Наций, а совсем недавно начали играть на Основной.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

Поздравляю! Это свидетельство зрительского успеха. Кстати, актриса Дапкунайте теперь еще и педагог.

Да, я куратор актерского факультета Московской школы кино при Британской школе дизайна. Я преподавала еще в Лондоне, мы делали такие одноразовые курсы, мне это нравится. Когда ты преподаешь, ты сам многому учишься, это двигает тебя вперед.

Ты не раз с гордостью рассказывала мне о своем занятии благотворительностью.

Нашему фонду восемь лет. Сначала Нюта Федермессер позвала нас с Таней Друбич помогать одному хоспису, а сейчас мы помогаем многим хосписам по всей стране и строим первый детский в Москве. Мне нравится, что это дело объединяет меня с коллегами, у которых свои благотворительные фонды. Когда мы собираемся, у нас всегда есть общие темы для разговора. А главное, сейчас занятие благотворительностью для многих стало нормой жизни. Твой брат Игорь тоже многим помогает в фонде «Артист».

Это верно. Инга, я знаю, что тебя часто воспринимают как очень светлого, позитивного человека. У тебя красивая открытая улыбка. Согласись, когда человек много улыбается, он априори настроен на позитивный лад.

Знаешь, Пола Ньюмена как-то спросили про его потрясающие глаза. «Вы знаете, — ответил он, — на моем надгробии будет написано: «Здесь лежит человек, у которого, если бы он родился с другим цветом глаз, была бы совершенно другая судьба». Так вот, наверное, если бы я родилась с другой улыбкой, у меня была бы другая судьба. Я не сравниваю себя с Полом Ньюменом, но, наверное, у каждого человека есть какая-то своя особенность. Не знаю, я так улыбаюсь, наверное, с детства, у нас все в семье такие... Опять же мне в детстве было сказано: «Когда видишь человека, надо ему улыбаться и громко говорить «лабас»...

...что в переводе с литовского означает «здравствуйте».

Верно. Когда я с кем-то знакомлюсь, то у меня никогда нет установки, что этот человек должен мне понравиться, но при этом я не вижу причины, почему он должен мне не понравиться.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

Четкая позиция. Скажи, когда у тебя плохо на душе, тебе надо с кем-то поделиться? Или ты всё в себе держишь?

Моя сестра в детстве, когда ее наказывали, обижалась на всех и... шла спать. В душевном плане сон очень помогает. Не зря же говорят: утро вечера мудренее. Поспишь, проснешься — и уже всё по-другому. У меня дома есть фотография: на какой-то вечеринке, лет пятнадцать назад, вы с Игорем держите меня на руках, и нам троим очень хорошо. Наверняка у каждого из нас в тот момент были свои раздраи, но мы понимали, что на самом деле всё круто и прекрасно. А может, лет через пять мы с тобой будем вспоминать, как сидели у тебя сегодня на кухне и как нам было круто.

Согласен, это вопрос приоритетов. Ну а у нас с тобой на повестке дня путешествие в Париж. Ты сама это предложила.

Может, нам стоит поехать туда, где мы еще не были? Например, я никогда не бывала в Будапеште.

Я как раз съездил туда прошлой весной.

Вот видишь. Но я не была в Новой Зеландии.

А это, Инга, моя мечта!

Отлично. Перед тем как поедем, ты должен прочитать хорошую книжку — роман «Светила» новозеландской писательницы Элеоноры Каттон.

Про что книга?

Про золотую лихорадку в Новой Зеландии.

Что-то приключенческое?

Даже на знаю. Ты же искусствовед, прочитаешь и всё мне расскажешь!