Максим Диденко: «Когда я делаю спектакль, то стараюсь ни на что соседнее не смотреть»

24 мая на сцене КЗ «Зарядье» состоится премьера экспериментальной постановки спектакля «Кармен», режиссером которой стал один из самых обсуждаемых театральных режиссеров нового поколения – Максим Диденко. В преддверии премьеры мы встретились с Максимом и поговорили о его прочтении «Кармен», о том, как сочетать в одном спектакле сразу несколько жанров, о музыке, Серебренникове, Вырыпаеве и Сорокине.

Максим, «Кармен» — это полиформа, которая сочетает в себе и драму, и оперу, и балет. Как родилась мысль поставить спектакль именно так?

Дело в том, что Павлу Каплевичу (продюсер «Кармен». — Прим. ОK!) приснился сон. В нем он увидел некоторых артистов в роли Хозе и Кармен, а именно — Александра Балуева и Карину Хэрунц. Сон ему снился всё дольше, и с каждым его новым витком история обрастала большим количеством людей. В какой-то момент там появился я. Я, собственно, и действую по законам сна Павла Каплевича, и поэтому рационально объяснить происходящее абсолютно невозможно. Ведь во сне нет никаких рациональных причин. 24 мая этот сон приснится вновь, но уже другим людям, гораздо большему количеству.

Чего больше в этом спектакле — драмы, оперы или балета?

Я бы не сказал, что здесь много драмы. Тут скорее музыка. Именно она играет ключевую роль. Это в первую очередь музыкальный спектакль с некоторыми элементами драмы: все-таки в нем играет драматический артист Балуев. Все участники действа — и танцоры, и певцы — в меру своих умений присоединяются к этой музыке и высекают из нее искры смысла.

Фотография: Максим Кашин Максим Диденко

На какие инструменты делается акцент в музыке вашей «Кармен»?

Вот это как раз самое примечательное. У нас есть ансамбль древних аутентичных инструментов, в основном арабских: например, сантур — средневековый арабский струнный ударный инструмент, лютня, древние флейты. А композитор Алексей Сюмак переоркестровал музыку Жоржа Бизе и сочинил для нашей «Кармен» собственные произведения. Всё это объединилось в некую музыкальную вязь — я называю это так.

Почему все-таки решили соединять жанры, а не делать спектакль в одном, чистом и едином?

Я не уверен, что в современном мире чистый жанр вообще возможен. Мне кажется, что в мире искусства, мире технологий, вообще в нашем обществе всё настолько перемеша- но, что чистых форм и жанров в принципе больше нет.

Что лежит в основе спектакля «Кармен»?

Когда я делаю спектакль, то стараюсь ни на что соседнее не смотреть, поскольку это немного замыливает глаз и мешает действовать свободно. Когда на что-то ориентируешься, хочется либо походить на это, либо, наоборот, сильно отличаться. Я отталкиваюсь от того, что мне предлагают Айдан Салахова, Алексей Сюмак и Филипп Чижевский (дирижер спектакля. — Прим. ОK!) и «варюсь» больше с теми людьми, которые вовлечены в процесс. Читаю, что написал Михаил Чевега (автор стихов в спектакле. — Прим. ОK!), пытаюсь его стихи «вскрыть», прикоснуться к ним. Я настолько нахожусь внутри того процесса, который идет между всеми участниками спектакля, что высовываться из него и смотреть на что-то, что уже было сделано раньше, не хочется.

Фотография: Максим Кашин Максим Диденко

А какие театральные режиссеры вам нравятся?

Мне нравятся работы Ромео Кастелуччи, Димитриса Папаиоанну, Боба Уилсона, очень люблю спектакли Кирилла Серебренникова.

У Серебренникова что именно?

Любимого нет, но если что-то выделять, то «Кафка».

А Вырыпаев? Он как раз недавно приезжал в Москву и выступал в Театре.doc.

Люблю.

Что?

Много лет назад в Санкт-Петербурге, в очень маленьком пространстве я смотрел спектакль «Кислород», в котором играл сам Иван. И это, пожалуй, крутейшее впечатление, которое я от его творчества получал. И ничто другое пока этот эффект не смогло перебить. У него понравились еще «Невыносимо долгие объятия», и вот недавно я ходил на «Иранскую конференцию». Потрясающе.

Мне всегда казалось, что спектакли Вырыпаева поставить сложно, если их ставит не он сам.

Вообще любое театральное средство, которое применяется к текстам Ивана, как-то неорганично смотрится внутри мира Вырыпаева. Там настолько мощный текст, настолько самодостаточный, что его очень сложно изобразить. Тут надо, наоборот, лишаться средств. Разоружаться, а не вооружаться. Когда Иван ставит пьесы сам, у него просто все сидят, говорят в микрофон и что-то происходит со светом — чуть побольше его, чуть поменьше. И этого достаточно.

Тут не поспоришь. Вернемся к «Кармен». Расскажите про декорации для спектакля, ведь их создавала Айдан Салахова.

Айдан очень волновалась, когда мы решили, что она будет делать декорации. Тогда она еще сказала мне: «Я никогда не делала ничего для театра». А Паша Каплевич ей на это ответил: «Айдан, сделай всё так, как делаешь свои инсталляции». Она так и поступила: придумала вот такие коконы для героев, в которых они рождаются. Декорации, надо сказать, очень сильно перекликаются со всем моим творчеством.

Фотография: Максим Кашин Максим Диденко

Когда вы начали репетировать «Кармен»?

С начала апреля. Тут еще интересный момент: у ребят такие сложные графики, что я репетирую с каждым по отдельности. Это такое смешное упражнение для мозга.

Сколько часов в день репетируете?

По-разному. От трех до шести.

Боитесь реакции зрителя?

Я решил не бояться и не ждать. Будь что будет.

Фотография: Максим Кашин Максим Диденко

Что мы ждем от вас дальше, после «Кармен»?

Из большого я буду ставить «Норму» по роману Сорокина с актерами Мастерской Брусникина.

Почему именно «Норму»?

Началось всё с того, что в Новосибирске я ставил спектакль «Я здесь» по карточкам Льва Рубенштейна. Тогда я стал исследовать историю московского концептуализма и обнаружил, что свои первые вещи Сорокин создавал в рамках этого объединения. «Норма» — его первый роман, написанный в 1979 году и уходящий корнями в московский концептуализм. А поскольку меня интересовало само это направление, заинтересовала и эта вещь. Она очень необычная, мозаичная и поэтому показалась мне прекрасным материалом для спектакля — тем, что хорошо резонирует с сегодняшним положением дел в нашей стране.