Роман Курцын: «Первые шаги в киноиндустрию были сложные, я жил на вокзале»

Конный спорт, фехтование, театр каскадеров — кажется, что для этого человека не существует пределов. Роман Курцын живет под девизом «все или ничего». Неудивительно, что на главную роль в картине с таким названием актер согласился не раздумывая. 29 ноября фильм «Все или ничего» выходит в широкий прокат.

Роман, расскажи, что ожидает зрителей в твоей новой работе?

Это будет первая картина, в которой меня вообще не узнают. Все, кто смотрел фильм, в том числе ребята, смонтировавшие его, в конце задавали вопрос: «А где Курцын?» А моя фамилия чуть ли не первая в списке актеров.

Не узнавали?

Нет. (Улыбается.) Я играю толстого ботаника, офисного клерка с неправильным прикусом, неправильной речью. У него отнимается рука, он инвалид, к тому же еще и сексуально озабоченный. Чтобы он не кидался на женщин, жена каждое утро поит его бромом. Как тебе референс? Толстый, в парике, еще и в очках.

Не много ли всего на одного человека?

Мне хотелось такого трешнячка — сделать смелое кино. Первая версия была про трех качков из спортзала, которые грабят своего начальника, и изначально меня пригласили на роль одного из этих спортивных пацанов. Потом уже мы с Димой Суворовым начали развивать, я говорю: «Дим, давай сделаем такую роль, которую никто от меня не ожидает», и он такой: «Давай ты будешь толстым ботаником». Я говорю: «Ок», и дальше пошло.

А что с рукой?

Она отнимается — есть такое заболевание, когда адреналин попадает человеку в кровь, и он либо теряет сознание, либо его тело парализует. А есть люди, у которых парализует только часть тела: допустим, у моего персонажа — только правую руку. Ну и, конечно, это доставляет определенные неудобства нашей компании в том, чтобы ограбить начальника. Это препятствие прям конкретное.

Фотография: Иван Куринной Роман Курцын

То есть это сюжетообразующий элемент... и как часто будет появляться?

Часто. И в самый неподходящий момент — например, когда герой наводит оружие на бандитов, для того чтобы их остановить. Рука, конечно же, отнимается, и пистолет падает.

Получается, ты сделал героя таким, каким зритель увидит его в фильме?

Да, я зашел в проект еще на уровне сценария, и дальше мой герой стал развиваться в ту сторону, которую мы придумали. Вообще мне кажется, Дима Суворов — это такой русский Гай Ричи, я постоянно об этом говорю, — он смело снимает и классно идет на какие-то авантюры. Не могу сказать, что все его фильмы мне зашли. Но сейчас ему дали полностью монтировать кино, продвигать. Этот фильм — на сто процентов его глазами, продюсер туда не вмешивается. Думаю, будет хорошо.

Насколько было непривычно играть толстого ботаника? Хотя отмечу, что в трейлере я не увидела особого перебора с весом.

Понятно, что не скрыть какие-то вещи — скулы, например. Но есть костюм, толстый костюм, накладные живот, попа. И потом, это условия игры: мы с самого начала заявляем зрителям, что эта комедия — хардкоровская в хорошем смысле этого слова и драйвовая. Поэтому через четыре минуты после того, как начнешь смотреть кино, кто там толстый, кто не толстый, неважно, — будешь наблюдать за историей, персонажами, как они попадают в эти нелепые ситуации.

Тебе захотелось уйти от образа секс-символа канала СТС?

И не только канала… Я бы сказал, страны. (Смеется.) Да, я люблю экспериментировать. Сейчас я играю Курта Кобейна, рок-музыканта, и мой персонаж, скажем так, референс, — если бы Курт Кобейн жил в нашей стране. Я похудел на семь килограммов. Сейчас идет параллельно сериал «Фитнес», где, наоборот, на семь килограммов больше мышечной массы. «СуперБобровы» идут в кинотеатрах, там я играю абсолютного злодея, в декабре, сразу после «Всё или ничего», выходит «Бабушка лёгкого поведения» — я в роли хоккеиста.

Очень разноплановые персонажи, и все за один год?

В этом году я отработал девять картин, точнее — за шесть месяцев. У меня было 36 съемочных дней в том месяце.

И легко вот так переключаться с одного проекта на другой?

Это моя профессия. Ты же берешь сейчас у меня интервью, а потом будет интервью с другим героем, будет другое отношение. То же самое. Ты надеваешь на себя персонажа и уже не вылетаешь, не было у меня такого, чтобы я путался в ролях.

Некоторые тяжело выходят из роли, особенно из трагической.

Это уже клиника. (Улыбается.) Я не могу понять актеров, которые играют сегодня остродраматическую, кульминационную сцену — смерть близкого или еще что — выходят из кадра, а потом живут с этим неделю и приобретают депрессию. Таких много в нашей профессии.

Нельзя давать герою проникать в жизнь актера?

Конечно. Я считаю, что жизнь и работу нельзя связывать. У меня «камера, мотор, стоп», и дальше я живу своей жизнью — кайфую, получаю удовольствие. Если буду играть психологического маньяка, это не значит, что я буду насиловать женщин. Я буду этим маньяком в тот момент, когда хлопнет хлопушка. А так, даже между сценами... Хотя сейчас я немного солгал. (Улыбается.)

Фотография: Иван Куринной Роман Курцын

Все-таки было по опыту?

В фильме «Все или ничего» я приходил на съемочную площадку, надевал костюм, парик и на протяжении 12 часов был в этом образе. У одного из главных персонажей — не буду называть, кого — был первый съемочный день, мы пришли на площадку, и он сразу встал со мной в кадр. Мы познакомились, а я представился Никитой. После того как отыграли несколько сцен, вместе обедали, а я все еще в образе Никиты — с неправильным прикусом, с отнимающейся рукой, — и он мне говорит: «Слушай, хотели вместо тебя качка взять одного с СТС, слава богу, что ты, потому что Якушев — накаченный ходит, еще бы Курцына взяли». А я: «Да я тоже говорю, заколебали эти качки, работу отнимают». Мы пообедали, 12 часов отработали, переодеваемся в одной гримерке, я снимаю парик, снимаю толстый живот, задницу, и он такой: «Эээ… Не узнал тебя». Было приятно. (Улыбается.)

За этим пошел в кино? За такими эмоциями?

Менять судьбы людей. Вспоминаю себя молодым пацаном: когда смотришь кино, хочешь подражать не только персонажам, но и актерам, которые живут этой жизнью. Если ты даешь что-то людям, это должно быть только положительное. Поэтому даже в социальных сетях я не делюсь отрицательными эмоциями, которые у меня есть. Я никогда в жизни не испытывал депрессию.

Никогда?

Ни разу, даже при самых адовых ситуациях. Я понимал, что выберусь из этого, считал это очередным приключением, не более того. Мне кажется, что и кино должно нести что-то светлое. Я хотел бы, чтобы снимали такие фильмы, после которых ты выходишь из кинотеатра и тебе хочется жить.

А тебя самого, насколько это известно, вдохновил фильм «Три мушкетёра».

Сам Боярский. Я смотрел с ним кино, понимал, что это актер — Михаил Боярский, который играет д’Артаньяна, на которого я хотел быть похожим. Когда я был в восьмом классе, он приехал в Кострому. Я пришел к ресторану, в котором он был. Сначала выпала шляпа, потом вышел сам Боярский. (Смеется.) Он был навеселе, взял меня под мышку, я где-то в этом районе у него был: «Что тебе надо?» «Я хочу взять автограф, я буду самым известным артистом этой страны». Он посмотрел на меня: «Будешь. Я вижу в твоих глазах». Дал мне автограф — кстати, я недавно нашел его, год назад.

Автограф? А самого Михаила?

После того раза я с ним ни разу не виделся. Месяц назад мы оба ехали в бизнес-классе в «Сапсане», я хотел с ним познакомиться, но он, видимо, такой уставший был, что послал меня. (Смеется.)

Не получилась встреча...

Получилась, но не такая, какую я ожидал. (Смеется.) Я говорю: «Михаил, здравствуйте, меня зовут Рома Курцын, я снимаюсь в кино и вот тоже еду на съемки, хотел с вами лично познакомиться, потому что... со мной много картин выходит...» Он смотрит на меня: «Че тебе надо?» Я говорю: «Да познакомиться с вами хотел, вы меня так вдохновили в детстве на эту профессию». И он мне: «Все?» И я такой, бляха-муха, все детские мечты вот так... рухнули. (Смеется.)

Обидно было?

Ну не обидно, я понимал, что он уставший, представляю, какое количество к нему подошло даже в этот день. Но я-то думал — прижмет меня к груди, как в детстве, а этого не случилось. (Смеется.)

Будет попытка номер два?

Теперь он сам подойдет. (Смеется.)

Когда станешь самым знаменитым актером?

Да. Но я уже близок к этому. (Улыбается.) Еще чуть-чуть.

Охотно верится. А что за история, за которую тебя из института выгоняли?

Хулиганом был, все время против системы. В основном я параллельно с институтом работал ведущим в ночных клубах, мне хотелось зарабатывать денег, уже тогда хотелось известности. Я стал одним из самых популярных людей города — на плакатах висел в Ярославле. Мог посылать деньги родителям, покупать все, что хотел. Но наш мастер считал, что надо по-другому, надо жить в учебном театре сутками напролет и не тратить свою энергию впустую. А мне казалось, что наоборот. Перед тобой стоит толпа — три тысячи человек, и ты можешь ею управлять, являешься эпицентром всего этого, у меня залы набивались, а я чувствовал себя абсолютно свободно. Когда приезжал после института на кастинги, ни перед продюсером, ни перед режиссером не ловил зажимов, как другие студенты. И вот эта наглость сработала, безусловно, в плюс.

Фотография: Иван Куринной Роман Курцын

Она была с детства или сформировалась впоследствии?

Сформировалась. Первые шаги в киноиндустрию были очень сложные, я месяц жил на Ярославском вокзале, приезжал на съемку, мылся в раковине, после уезжал обратно на вокзал. Мой первый проект «Меч» был малобюджетный — не хватало денег даже комнату снять, — но популярный. Это было сложно, но я так кайфовал от тех трудностей. Что еще мне дадут, что еще я могу вынести. От этого получал невероятный заряд. Понимал, чем наглее ты будешь, тем лучше.

Я на сериал «Меч» приезжал девять раз, мне отказывали: «Нет, ты не будешь сниматься в этом кино». Я говорил: «Я буду, я могу, дайте мне так, я побреюсь налысо, надену куртку, могу по-другому сыграть». После девяти моих посещений они все-таки меня утвердили. Смелость города берет.

Ну да. Скорее уверенность в себе. Иногда в моей жизни случаются такие вещи, что я понимаю: это мое. Ничто не может меня остановить. Даже если все продюсеры мира меня не утвердят, я поеду на канал, скажу: «Я сделаю это лучше, посмотрите мои пробы».

А вот эта уверенность не граничит с самоуверенностью? Можно ведь и звезду так схватить?

Блин, это тоже ощущение такое... Мне кажется, когда люди хватают звезды, они медные трубы не проходят. Это на грани шизофрении, когда ты себя ставишь выше других людей, считаешь небожителем. Я могу сесть в тот же Макдоналдс и там съесть ту же картошку. Люди, которые встречают тебя на улице, видят чувака из телевизора и думают, что у тебя голубая кровь. А это не так, ты просто занимаешься другой работой. И никаким образом не отличаешься от этих людей. Я не считаю себя каким-то человеком с голубой кровью, мне кажется, просто у нас такая профессия, у которой есть нюансы, с которыми приходится мириться, и они не всегда хорошие. Иногда хочется спокойно пройти по городу, спокойно проехать в метро, побыть в одиночестве, а ты должен думать, ковыряешься ты в носу или нет.

И все-таки первое отчисление — за этюд с иголкой, а остальные три за что?

По радио мастер услышал меня в прямом эфире. Я должен был быть на экзамене, а поехал на радио работать. Потом он на билборде меня увидел в Ярославле, это был третий раз. В четвертый я не приехал на генеральный прогон из Ярославля — проспал.

Это разве не безответственно — проспать генеральную репетицию?

Я просто работал двое суток, а нам сказали, что на генеральную репетицию приходят только те, кто занят в спектакле. Я уехал в Кострому — 70 километров от Ярославля, а утром мне звонят: «Рома, ты где? Александр Сергеевич сказал, что все должны быть, только тебя нет. Давай приезжай!» Я сажусь в первый свой автомобиль «Ока», еду 70 километров, меня лишают прав за пересечение двойной сплошной, приезжаю туда, говорю: «Александр Сергеевич, я приехал!» А он на всю кафедру, в холле, где все стояли, крикнул: «Курцын, пошел отсюда!» И я понимал, что все, с ним у нас не получится каких-то родственных связей. Но сейчас он очень любит меня и гордится мной.

Только сейчас?

Я уверен, что Александр Сергеевич (Александр Сергеевич Кузин — российский режиссер и театральный педагог, народный артист России. — Прим. ОK!) очень хорошо знал меня и поэтому понимал: это будет волшебный пендель, потому что дальше я начал работать и рвать. Он отчислил меня на четвертом курсе и сказал на выпускном, держа рюмку с водкой, что я единственная ошибка в его жизни и мне нельзя заниматься этой профессией. Для меня это была самая большая драма сначала. Это как если бы отец сказал: «Ты не мой сын, я не хочу, чтобы ты говорил, что ты мой сын». Через пять дней после этого я получил первую главную роль.

То есть настолько замотивировало?

Да. Самые обидные слова в моей жизни стали для меня мотивацией. Я поехал в Екатеринбург, знал, что там уже утвердили актера, но решил доказать, что я лучший... И наверное, они видели мои горящие глаза, что я совершенно ненормальный, побоялись сказать мне «нет» и утвердили. (Смеется.)

В одном интервью ты сказал, что в российском кино не хватает экшена.

Да, на четвертом курсе я анализировал российский кинематограф, и мне очень хотелось быть человеком, который сломает стереотип, что супергероя должен играть толстеющий мужчина, которому сложно бегать, не то что уж пистолет в руке держать или драться.

И ты решил охватить всё: и конный спорт, и фехтование, и восточные единоборства, и много чего еще.

Да. Я понимал, что чем больше я засуну в себя как материал, тем больше дам возможности режиссерам, продюсерам использовать это. Они сначала все дико боялись меня снимать, говорили: «Кого ты будешь играть, ты накаченный спортсмен». А кого я должен играть? Чуваков, которые спасают мир.

То есть ты хотел стать русским суперменом.

Ну, таким человеком, который снимается в экшен-жанре. И дальше пошел фильм «Жажда», я получил всевозможные награды, премия ФСБ, сериал «Корабль», который сделал меня известным. А дальше был «Гуляй, Вася!», который показал, что я могу быть разным, комедийным актером. Фильм «Крым», «Я худею», «Фитнес». Режиссеры поняли, что проекты со мной работают, собирают кассы.

Фотография: Иван Куринной Роман Курцын

Твоя первая комедийная роль пришлась на картину «Гуляй, Вася!»?

Были комедии, но такая остросюжетная, характерная комедия — в первый раз. Это же реальные люди... с которыми вырос, которые живут в городе Кострома, я знаю таких людей, которые так разговаривают, так мыслят.

И не хотят ехать за границу, потому что им и в России нравится отдыхать, и закон РФ их всех равняет, — я записала за твоим героем эти слова.

Это все импровизация, ты знаешь. Тексты, которые я говорю в кино, — это импровизация. Рома Каримов каждому давал задачу определенную — кому-то надо было говорить строго по тексту то, что написано. А мне — полный карт-бланш, я мог делать все, что хотел.

А вот от этого самооценка не повышается слишком?

Нет, он просто понимал, что я свободно нахожусь в своем герое и не сделаю ничего лишнего. Не получится — он просто вырежет. Если мне в сцене захотелось бы залезть на стол и вылить бутылку водки себе на голову, я бы это сделал.

Разрешено?

Мне — да. Мне было разрешено абсолютно все делать у Каримова. Скоро будет вторая часть «Гуляй, Вася!», в марте — съемки. Новые персонажи — я, Боря Дергачев и Люба Аксенова. Среди нас будет заварушка уже в Таиланде.

Не потеряет ли своей остроты комедия?

Нет, я читал сценарий — там перца добавлено еще четыре литра.

Но герой у тебя тот же? Он меняется

как-то?

Безусловно, он влюбится. По-настоящему. В первой части у героя была просто привычка.

Есть одна сцена в «Гуляй, Вася!»...

В бане? (Смеется.) 14 февраля выйдут «7 ужинов» с Полиной Максимовой. Там мы полностью обнаженные.

Не стыдно?

Мне? Нет. (Смеется.) Твоя профессия — твой аппарат. Если это необходимо для кино, я спокойно иду на это. А что там, стыдно, да? Должно быть? (Смеется.)

Нет, но таких откровенных сцен вроде еще не было.

Будут. (Смеется.) Еще откровеннее. В «7 ужинов» есть семиминутная сцена с ужином, во время которого мы полностью голые друг перед другом.

Интересно.

Съемочной группе было интересно. Я потом стал дико популярный среди женского коллектива. (Смеется.)

Никогда не хотелось бросить актерскую профессию?

Нет, точно нет. Даже мысли никогда не было. Как это — бросить? Это то, чему посвящена моя жизнь.

А родители не советовали получить какую-нибудь техническую профессию?

Нет, всегда говорили: «Это твоя жизнь, ты должен делать то, что ты хочешь». В этом проблема всего мира — люди едут на работу и не хотят на нее ехать. Едут в метро, по восемь часов в день проводят в несчастье. Я всегда говорю, не надо стремиться за деньгами, надо стремиться к тому, чтобы заниматься своим делом. Если твое предназначение — стричь и быть парикмахером, не надо идти в бизнес и заниматься не тем — занимайся любимым делом. Хочешь стать космонавтом — стань космонавтом.

Кто в мире кино для тебя является той планкой, к которой хочется стремиться?

Оскароносные актеры автоматически заслуживают уважения и желания прикоснуться к ним, быть рядом, в таком же эшелоне. Я бы хотел получить «Оскар». Мне кажется, ты получаешь статуэтку и понимаешь, что сделал в кино что-то такое, что никто никогда не делал, и ты всемирно признан.

То есть будешь стремиться взять «Оскар»?

Я возьму «Оскар». (Улыбается.)